Инстинкт гнева - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 30

«Брат весь день голодный», – мелькнула мысль.

Женя прислушалась. Кто-то шаркал по кухне, скорее всего Володя. Все, что он мог найти, – кусок черствого хлеба на столе, все остальное надо было доставать из холодильника и разогревать или нарезать… в общем, дело не для его ума.

Девушка вышла из своей комнаты и заглянула к матери. Ее дома не было. Наверное, ушла еще утром. Куда – как всегда, неизвестно.

Женя прошла на кухню. Брат стоял перед мойкой и жевал черствый хлеб, неотрывно глядя при этом на кран. Видимо, понимал, что где-то там есть вода, чтобы запить, но как ее добыть – соображения не хватало.

Женя усадила брата за стол, достала из холодильника вчерашний суп, разогрела, налила и вложила в руку Володе ложку. Он с большим аппетитом съел порцию, не отказался от добавки, но когда дело дошло до чая, резко встал и направился в туалет.

Женя уселась за стол сама и повозила ложкой по тарелке. Аппетита не было. Организм соглашался только на сладкий чай. Женя побренчала ложечкой по стенкам старой, треснувшей кружки и уставилась в окно.

«Мать, наверное, сегодня не придет. Да это и к лучшему. Хоть один вечер обойдется без скандала».

Формально Жене следовало бы беспокоиться, ведь проклятый маньяк пока не пойман, однако тревоги в душе не было ни капли. На пьяных маньяк не нападал, это факт, так что матери ничто не угрожало, даже если она заночует в лесу. По большому счету ей вообще ничто не угрожало в этом мире, разве что цирроз или случайно подвернувшийся вместо водки древесный спирт. Но как ее от этого застрахуешь? Перевоспитать ее нереально, а лечить не на что. Да и не лечится женский алкоголизм, это медицинский факт, по телевизору целый профессор выступал.

Женя вздохнула. Так что получается, мать не в счет, реальной заботой остается только брат. Ясно, что без сестры он не жилец. Вот тебе и наказание-искупление. Стоило задуматься, сразу нашлись лазейки для облегчения «приговора».

Хотя нет, легкой жизни не будет. Ее вообще не будет, если не умрет тот, из-за кого погиб отец! Ради его памяти, ради справедливости она обязана закончить начатое дело. Только на этот раз действовать надо наверняка и без посредников, самой.

На секунду стало очень страшно, но потом страх ушел, уступив место гневу: сильному, жгучему и неодолимому. Убить! Уничтожить этого зверя! Разорвать в мелкие клочья! Очистить землю от нежити, из-за которой произошла самая страшная ошибка на свете.

В окно заглянула полная луна. Женя сжала кулаки.

«Ночь для зверя? Ничего подобного! Ночь – это время для мести. И даже если не получится с первого раза, не беда. Я буду выходить на охоту каждую ночь! Караулить, искать, выслеживать. Каждую ночь! Пусть это будет непросто, но я его найду. Выслежу и прикончу на месте!»

Женя отставила кружку и решительно поднялась. В душе кипело и клокотало. Девушка едва справилась с гневом и заставила себя мыслить более-менее трезво. Для начала следовало позаботиться о брате, подготовиться самой и, главное, выйти из дома незамеченной. То, что Кощей и его бойцы не наведались в гости, вовсе не означало, что они прекратили поиски строптивой девицы и сняли наблюдение за ее подъездом.

Помыть и уложить брата ей удалось в рекордно короткий срок, всего за полчаса. На сборы ушло и того меньше, минут десять, из которых две Женя потратила на одевание, а восемь на размышления, стоит ли брать пистолет. С пушкой надежнее, но если поймают менты – «отмазаться» будет сложно. С другой стороны, в лесу можно незаметно зашвырнуть пистолет куда подальше, даже под носом у патруля. Женя сунула оружие в карман и сразу же почувствовала, что поступила верно. Так бывает: пока не сделаешь, не поймешь, стоило это делать или нет.

В подъезде было вроде бы тихо, но прежде чем открыть дверь, Женя долго прислушивалась, прильнув ухом к замочной скважине. Нет, слух не подвел, в подъезде ни души. Женя медленно и почти бесшумно спустилась на первый этаж, снова замерла, стараясь даже не дышать, и вдруг услышала чей-то разговор на бытовую тему. Девушка поначалу забеспокоилась и начала озираться, но быстро сообразила, что голоса доносятся из-за двери ближайшей квартиры. Из-за другой двери доносилось мерное посапывание, на грани храпа, а за третьей работал телевизор. Громкость была минимальной, но Женя сумела расслышать позывные «Новостей» и голос диктора.

Обострение слуха уже не было в диковинку, но некоторое время Женя все-таки стояла, анализируя ощущения, будто бы опасаясь, что полезная «функция» включилась ненадолго и вот-вот выключится. Ничего такого не случилось. Женя приоткрыла дверь подъезда и выглянула в щелочку. Во дворе было темно: «кобры» над подъездами всегда зажигались с приличным опозданием, но темнота не помешала Жене рассмотреть парочку подросткового возраста, попивающую пиво на скамейке в дальнем углу двора, и мужчину, выгуливающего собаку. Бритоголовых она не увидела, хотя лично для Жени видимость была, как в пасмурный день. То, что для остальных во дворе царит непроглядная темнота, определялось легко и просто: собачник то и дело спотыкался, а подростки обнимались и массировали друг друга в таких местах, что неудобно сказать.

Девушка выскользнула из подъезда и быстро пошла в сторону лесопарка. Подручные Кощея так и не показались. Возможно, сказались «боевые потери», и Кощей был вынужден оставить посты лишь в ключевых точках, или же он просчитался, сейчас это не имело значения. Путь к лесу был свободен – и это главное.

Когда Женя углубилась в лесной массив, к обостренному слуху и сумеречному зрению добавилось странное чувство, вроде чутья на опасность. Нет, непосредственной опасностью пока ниоткуда не веяло, но Женя была уверена, что теперь способна уловить такое «веяние» за версту. Откуда взялась эта уверенность, Женя объяснить не могла. А откуда взялось ночное зрение или звериный слух? Вот оттуда же и это чутье.

Женя бродила по ночному лесу больше двух часов, прежде чем новые таланты наконец-то ей пригодились, причем сразу в полном объеме. Сначала в голове зазвенел тревожный колокольчик, и девушка решила, что чутье сигнализирует о приближении именно того, кого она искала, но обостренный слух быстро опроверг это предположение. Навстречу Жене двигалась группа из шести человек, судя по тяжелой поступи – мужчины в военных ботинках. Девушка оглянулась, выбрала кусты погуще и притаилась в них, усевшись на корточки.

Осторожные шаги и негромкие разговоры звучали уже совсем близко, когда Женя наконец сумела хоть что-то рассмотреть. Нет, «совиное» зрение работало исправно, просто мешали густые заросли. Шесть человек в «лесном» камуфляже появились одновременно и, хотя Женя их давно услышала, довольно неожиданно. Еще более неожиданным стало то, что все шестеро, как по команде, остановились и завертели головами, будто бы пытаясь определить источник неслышного Жене звука или уловить, откуда дует ветер. При этом они продолжали неторопливую беседу. Их поведение напоминало поведение опытного водителя: он может разговаривать с пассажиром и одновременно вести машину, поскольку за эти два дела отвечают разные части его разума. За треп – сознание, а за вождение – отточенные навыки и рефлексы. Конечно, если за рулем не женщина. В этом случае все наоборот, но суть в другом. Шестеро любителей ночного моциона вели себя естественно: шли, беседовали и вдруг остановились, как будто услышали приказ. А между тем приказа им никто не отдавал. Откуда же такая синхронность? Сработал одинаковый у всех «внутренний тормоз»? Какой? И что они выискивают?

– Если считаешь, что я ошибаюсь, поправь меня, Хантер, – негромко произнес тот, что стоял крайним слева. – Он завалил четверых голыми руками и ножом, плюс порезал пятого, а вчера убрал единственную зацепку, через которую его можно было найти…

– Не факт, что это сделал он.

– Прежде чем бросить на рельсы, мужчину застрелили, это факт.

– Но не факт, что стрелял именно он.

– Вот упрямый! Хорошо, с этим Странным пока неясно, но с остальными-то все понятно.