Чужое наследие - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 34

Значит, следует отбросить эти вздорные мысли! Уж если Тиран посмел пойти против воли посланника самого Сунджи, стоит ли беспокоиться о гневе чужих идолов? Так недалеко до полного безверия, но Тирана это мало волновало. На войне уповать только на высшие силы рискованно. Ведь драться приходится с людьми, а в материальном мире они опаснее богов. Они наказывают ротозеев смертью. И это наказание самое страшное. А что будет после смерти, в мире богов, Ергелана никогда не интересовало. Он знал одно – сражаться мертвые не могут. Умри, и ты проиграл. А значит, напрасно жил и сражался. Важнейший стимул для настоящего воина, чтобы выжить и победить.

Чутье подсказывало Тирану, что сейчас стратегически выгоднее пойти на переговоры и отнять у Преображенского священную реликвию в обмен на жизнь его подданных и признание Ергелана Верховным Тираном Галактики. Ведь сегодня Щукин союзник, а завтра передумает, и Ергелан останется один на один с князем. И кто выйдет победителем из этого противостояния, предсказать невозможно…

Ергелан скрипнул зубами и негромко выругался. А ведь уничтожив Преображенского, как советовал Щукин, можно решить не только вопрос покорения ОВК, но и обезопасить себя от возможного реванша землян. Получается, что Щукин прав и Ергелану лучше преодолеть проклятый слюнтяйский барьер, прочно засевший в голове? Что же это за наваждение?!

Тиран схватился за голову и бессильно зарычал. Нет, гнев не сможет разрушить новую внутреннюю установку. Ее вообще ничто не сможет разрушить. Это Ергелан знал твердо, хотя и не понимал, откуда пришло подобное знание. Он откинулся на спинку кресла и бессильно уронил руки. Он окончательно запутался, и это было хуже поражения. Тиран уже не понимал, верит ли он в богов Щукина или в Сунджу или не верит ни во что, кроме силы своих воинов. То, что было ясно и понятно всего неделю назад, теперь стало зыбким и туманным, а твердая, как лед, убежденность в собственной правоте и непобедимости, подкрепленная увещеваниями Щукина, превратилась в мутную воду нехарактерной для Тирана робости.

«Это неправильная война, – с отчаянием подумал он. – Ведь в ней сражаются не люди, а какие-то волшебные силы… А мы все – просто пешки на клетчатой доске. Те самые, из земной игры в деревянные фигурки. Тупые, безвольные и безликие пешки!.. Такую войну нам не выиграть. И даже если победит волшебная сила Щукина, заслуги армии в этом не будет. Моей заслуги! А значит, никто не признает меня Верховным Тираном, даже когда у меня окажется перстень Сунджи. Так не должно быть!»

Тиран подался вперед и, облокотившись, побарабанил пальцами по черной поверхности подлокотников трона. Ощущение того, что им управляют, как марионеткой, обострило чувства Тирана и прояснило его мысли. Итак, если ход мыслей Ергелана верен, Щукин и его невидимые покровители дергают за ниточки, заставляя уничтожить Преображенского и перстень. Но сам Ергелан желает оставить Перстень у себя. А из этого следует, что, временно посадив Щукина под замок, Тиран нашел правильный выход из ситуации.

Придя к такому выводу, Ергелан более-менее успокоился. Реванша не будет. Преображенский отдаст перстень и признает зарубежного правителя главным. На этом все закончится…

…Критичная оценка происходящего трепыхалась в глубине сознания Ергелана, будто рыба в сети, но вырваться из гипнотических пут и подняться на поверхность ей не удавалось. «Ангел-хранитель» Преображенского сделал все, что мог сделать, оставаясь невидимым для Щукина и его покровителей. Конечно, бывший слуга Высшего мог поступить более радикально, например, снять созданную вокруг чинидских кораблей защиту, но тогда хранители Первополя поняли бы, что зарождающийся очаг Изначального поля остался без охраны, и непременно нанесли бы по нему удар…

Несмотря на легкую дезориентацию и внушенную Слугой пониженную критичность мышления, зажатый между жерновами противоборствующих высших сил Тиран Ергелан был абсолютно прав в своих догадках. В новой войне сражались вовсе не люди, и даже не «сверхчеловеки» вроде Щукина. Новая битва обещала стать генеральным сражением абсолютно иных существ и миров…

Четыре новых корабля, пять крейсеров предыдущего поколения и двенадцать малых рейдеров. Вот все, что удалось вывести из-под удара третьего эшелона армады чинидов. В общем-то, получалась почти полная эскадра. А если приплюсовать к ней три десятка кораблей Оперативного флота Технократии… Но плюсовать их никто не спешил. Главный Инженер Кноппус до сих пор совещался с высшими офицерами и членами Технического Совета. Томительное ожидание становилось для землян невыносимым еще и оттого, что все эвакуированные с Натали и Данаи гости Технократии прекрасно понимали – каждая минута отсрочки стоит сотен жертв. Враг уже добрался до Солнечной. Думать, что он просто играет там мускулами, было глупо.

– Резинщики! – Капитан Дроздов нервно вышагивал по рубке «Гордеева».

Дроздовский флагман испытательной группы висел в орбитальном строю правым матлотом, и как-то само собой вышло, что два самых опытных капитана в сборной эскадре организовали на борту «ВКГ-1» нечто вроде оперативного штаба. На их инициативу откликнулись все капитаны земных кораблей, но пока в рубке заседал узкий круг – командиры новых крейсеров и их бывший координатор. Другие командиры, кроме тех, кто нес вахту на кораблях походного охранения, намеревались прилететь в ближайшие полчаса.

– Без поддержки технократов мы не представляем собой реальной силы, – спокойно заявил Трентон. – Лучше немного подождать.

– А если они откажутся?

– Вряд ли. Кноппус отлично понимает, что Ромма будет следующей. И если Ергелану удастся захватить хотя бы один из марсианских арсеналов, у чинидов появится неоспоримое преимущество. Технократы уже знают, что такое ядерные заряды. Не думаю, что им захочется пережить новую бомбардировку. Да и не переживут они ее. Тиран – это не Бородач, уж если начнет палить, то до полного уничтожения.

– Это меня и волнует больше всего, – Дроздов плюхнулся в кресло. – Что, если нам уже некуда спешить?

– Ты это брось! – Трентон строго взглянул на капитана. – Отчаяние – смертный грех. Нет пока причин для паники. К Марсу чинидов близко не подпустят, а уж к Земле и подавно. А собственными запасами Ергелан много не навоюет. Что у него в активе? Десяток-другой торпед? Это оружие тактическое, всего-то по двадцать килотонн каждая. К тому же ими еще надо уметь пользоваться.

– Я слышал, чиниды устроили побоище на внешней орбите Земли, – негромко произнес один из трех капитанов. – Технократы передавали… Великокняжеский флот разгромили…

– Блеф это! – Трентон помотал седой головой. – Сам подумай, как можно уничтожить крупнейший флот ОВК? Каким оружием? Энерголучами? Так они нашей броне – тьфу и растереть, а торпед на всех никак не хватило бы. Да и капитаны на главном флоте служат не хуже нас с вами. Что же они, все маневры забыли или специально борта чинидам подставили? Пропаганда это.

– Зачем технократам такие слухи распускать?

– А этот вопрос задай их контрразведке.

– Я задавал. Гориннусу. Он только руками развел. А Миллор все «позже, позже…». Тут правды не найдешь, как ног у змеи.

– Все равно не верится мне в такую байку, – упрямо заявил Трентон. – Надо дождаться решения техсовета. Просто жизненно необходимо. Пятьдесят кораблей – не двадцать. Реальная сила. А решение будет положительное, я уверен.

Он поднял взгляд к балкончику капитанского мостика. Стоявший там вахтенный офицер сначала отрицательно покачал головой, а затем вдруг встрепенулся.

– Курьер, командор! Идет к флагману.

– Запроси код и, если все нормально, переадресуй его сюда.

– Это Гориннус.

Трентон махнул рукой.

– Сюда его… Надеюсь, он с добрыми вестями пожаловал.

Спустя десять минут в рубку вошла целая делегация технократов во главе с Гориннусом. Инженер торжественно поклонился капитанам и вопросительно взглянул на Дроздова. Тот молча указал на Трентона. Гориннус шагнул вперед и вручил командору маленькую плоскую коробочку.