Черно-белое знамя Земли - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 60

– Спасибо! Лора, извини. – Чжен взглянул на сиделку с сожалением. – Шоу отменяется. У меня намечаются «месячные».

– Идиот, – едва слышно процедила медсестра и обиженно отвернулась.

– Ваш доступ к текстам и обучающим записям активирован. – Профессор подвинул по столу банку со странной надписью «изомероник». – Это вам вместо кофе. Экзамены по всем темам устроим перед началом четвертого этапа.

– И если я их завалю... – Чжен вопросительно уставился на профессора.

– Не завалите. – Штейнбок рассмеялся. – Это ведь ваши деньги. Хотя бы один прокол, и вы останетесь ни с чем. Контракт есть контракт, верно?

– Я знал, что вы сукин сын, профессор, – с такой же радостной улыбкой ответил Чжен. – Слишком мягко стелете.

– А вы думали, я расстанусь со своими деньгами без боя? – Штейнбок встал и протянул Чжену руку. – До завтра, герр Линфань. Надеюсь, завтра мы сможем поговорить о чем-нибудь вроде экономических показателей начала века или о новейших данных по структуре вещества темного гало нашей Галактики. На немецком языке. Да?

– Посмотрим. – Чжен хлопнул по ладони. – Будет день, будет пища...»

...На следующий день они действительно поговорили о многом и действительно на ломаном немецком. У Анжелы не было записи, но она знала это точно. Учитывая, что Чжен не имел склонностей ни к одному из предложенных Штейнбоком направлений, в том числе к языкам, результаты были более чем хорошими. И это при условии, что Чжен не бросался с головой в омут знаний, не прилагал титанических усилий, чтобы проникнуть за горизонты новых профессий, и вообще, штудировал материалы с ленцой и прохладцей в перерывах между кувырканиями в постели с Лорой. А немецкий, стыдно сказать, Чжену вообще «преподала» сиделка, страстно нашептывая всякий бред, пока изобретательный и неутомимый любовник трудился над уничтожением ее морального облика.

Тем не менее профессора уровень знаний Линфаня вполне устроил. Ближе к вечеру, изрядно утомившись от околонаучных бесед с пациентом, он пожелал Чжену дальнейших успехов и отправился к себе, а Линфань, естественно, снова запрыгнул в койку к Лоре и...

Ровно через сутки он сумел произвести на Штейнбока неизгладимое впечатление безупречным немецким, почти отличным испанским, глубокими познаниями в программировании и физике, несколькими шикарными дизайнерскими проектами собственной разработки и так далее и тому подобное. Профессор и его команда были просто в шоке от таких результатов.

Вот с того момента, когда закончилось бурное обсуждение успехов модификанта, и начиналась запись номер два, от третьего декабря 2196 года...

«... – Может быть, знания по одной из специальностей стоит углубить сразу? – предложил Людвиг.

– Нет, – усевшись в любимое кожаное кресло за письменным столом в своем кабинете, сказал профессор. – Окончательный выбор будет сделан, когда мы определимся с оптимальной личностной матрицей и внешностью нового Чжена. Скорость, с которой он усваивает знания и умения, невероятна, качество обучения тоже на высоте, так что, кем бы мы ни сделали его в дальнейшем, он будет высококлассным специалистом. И, заметьте, Людвиг, все его знания придут в новую личность из «прошлой жизни». То есть даже при большом желании он не сумеет вспомнить и проболтаться, где научился всему, что умеет. Прикрытие идеальное. Такую агентуру будет счастлива заиметь любая разведка за любые деньги.

– И вряд ли переплатит. – Людвиг кивнул. – Нам бы не продешевить.

– Я и не собираюсь. – Штейнбок поиграл автоматическим карандашом и загадочно усмехнулся. – Разве вы не заметили, Людвиг, что проект «Хартманн» подходит к завершению? То есть он будет реализован на год раньше намеченного срока. Понимаете, что это значит?

– У нас год форы. – Доктор поднял взгляд к потолку. – И это значит... мы можем использовать Чжена в своих целях целый год или... просто не предъявлять его никому и наделать еще два десятка таких «Чженов».

– В точку, Людвиг! – Штейнбок прицелился в помощника карандашом. – В обстановке, когда «Шанхайский проект» тоже близок к финалу, такой существенный скачок вперед нам очень и очень выгоден. Это просто чудо, что все настолько удачно сложилось. Мы сегодня же начнем проект «Хартманн-2» и сразу на шести столах.

– Но... нужны волонтеры и большое количество изомеров для начальных этапов модификации, – засомневался Людвиг.

– «Волонтеры» у нас есть. А изомеры им не нужны. Они уже готовы к модификации.

– На шести столах? – Людвиг встрепенулся. – Кажется, я вас понял! Уровень «минус девять»?

– Вот и отлично, что поняли, док. – Штейнбок приложил палец к губам. – Но все должно быть сделано в строжайшей тайне. Золотой Дракон наверняка имеет уши даже здесь. Если он почует опасность, нам несдобровать. Дракон готов к атаке, и ему не составит труда чуть подправить планы и начать свой великий поход с нашей лаборатории.

– А если так и случится? Если мы не успеем?

– Успеем. Нам потребуются семь-восемь суток. В воспоминаниях Чжена говорилось о ночи с двадцать четвертого на двадцать пятое. В ночь с 24 на 25 ноября ничего не случилось, значит, имелся в виду сочельник или вообще январь. Мы успеем, Людвиг. С нами Бог. Ступайте, готовьте лабораторию.

Когда доктор удалился, из смежной с кабинетом комнаты вышла Анжела. Она села на диванчик и закрыла лицо руками.

– Ты чудовищный лжец, Ганс.

– Не более чем другие, – равнодушно парировал Штейнбок. – Разница в том, что я лгу им, а они обманывают сами себя. Неизвестно, что хуже. Но ты не вправе обвинять меня, дорогая. Тебе я не лгу.

– Ты просто скрываешь половину правды. – Анжела опустила руки и с грустью взглянула на профессора. – Я так устала от всей этой нервотрепки, Ганс. От всех этих недомолвок, загадок и балансирования на грани закона. С тех пор, как ты занялся «Хартманном», наша жизнь превратилась в кошмар! Она лишилась главного – будущего!

– Наоборот, милая, у нас появилось будущее! Проект «Хартманн» станет венцом моей карьеры. Да, ты не знаешь очень многого, но, поверь, так лучше. Просто поверь и наберись терпения. Очень скоро наша жизнь изменится. Мы покинем это подземелье и взойдем на вершину мира. Ты и я. Обещаю.

– Взойдем на вершину? – Анжела горько усмехнулась. – Разве я когда-нибудь просила тебя об этом? Я хотела всего-то нормальной, спокойной жизни. А разве она может быть спокойной на вершине, на виду у всех и вся? Мне было бы достаточно жизни в зеленой долине, такой, как наша Марта, с любимым человеком. И необязательно с лучшим из лучших. Главное, чтобы он был со мной. Но ты, Ганс, давно живешь отдельно, ты карабкаешься по склону на свою «вершину», совершенно не думая обо мне.

– Неужели? – Штейнбок прищурился. – А кто о тебе думает? Чжен Линфань?

– Ганс, ты ревнуешь к этому мальчишке?

– Он позволяет себе слишком много.

– Разве ты не наказал его за это? В благодарность за все, что он позволил с собой сделать, ему можно простить любые шалости.

– Моя благодарность и так исчисляется семизначной суммой, Анжела. Сверх нее я не добавлю ничего, никаких поблажек.

– Снова лукавишь. – Анжела помотала головой. – Ты «добавил» Лору.

– Теперь ревнуешь ты, – заявил профессор и расплылся в саркастической ухмылке. – Да, эта девица – его «бонус». Она весьма недурна, и она идеальная пара твоему Чжену. Так что забудь о нем, дорогая. Что же касается моего отношения к тебе... ты не права, я о тебе не забывал. Когда все закончится, мы снова будем вместе.

– Это иллюзия, Ганс. Мы никогда не будем вместе. «Нас» больше нет. Остались только воспоминания да несколько записей в приватном разделе виртуальности.

Штейнбок покачал головой, но больше ничего не сказал. Он частенько так делал, когда считал, что тема исчерпана и дальнейшее обсуждение станет бессмысленным повторением уже сказанного, только в других выражениях. На этот раз Анжела, как ни странно, была с ним солидарна...»