Будущего.net - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 37

– Если не принять профилактических мер, мир уйдет на дно, как Атлантида? – Волк усмехнулся. – И я должен буду убеждать Арзамасова, что это не бред? Как ты считаешь, что он мне на это скажет?

– Ничего приятного. Но у тебя будет другая задача.

– Какая?

– Это знает лишь Новак. Я же сказала: только он владеет ситуацией в полном объеме.

– Вообще-то все это тянет на заговор и государственную измену, тебе не кажется?

– Как раз наоборот. Просто мы не можем рассказать правду всем. Только избранным. Государство, о котором ты так печешься, нас не слушает. Более того, преследует. Что нам остается? Только действовать своими силами. Группа Новака в Сиднее и северяне в Дарвине. Вот и вся спасательная команда.

– Спасательная? Я что-то так и не уловил, кого вы пытаетесь спасти?

– Всех. Весь мир. И если ты еще сомневаешься, я готова продолжить наш марафон и все-таки привести тебя к Новаку, а он предоставит неопровержимые доказательства того, что над нашим миром нависла угроза. Их у него предостаточно.

– Архив?

– Отлично. Ситуацией ты овладел. Ефимыч, пора в путь…

– Стой, я ничем не владею, – уперся Володя. – Все эти угрозы миру… это лишь предположения. А если честно – бред. Конкретно мне известно только то, что у вас есть какие-то старинные бумаги, из-за которых гибнут люди.

– На Жмуровке-то? – вмешался Ефимыч. – Да какие они люди? Братья Жуковы… нашел людей. Бандиты!

– Это не имеет значения. Аспирант, бандиты или тот полицейский… – Полицейский? – Анна покачала головой. – Ты ничего не путаешь?

– Как я могу путать, если видел все своими… – Волк почему-то осекся.

Почему это произошло, он не мог объяснить даже самому себе.

– Чем? – мягко подтолкнула его девушка. – Глазами? Или напрямую, своим сознанием?

– Это невозможно! – Володя замер с остекленевшим взглядом.

– Очень хочется думать, что все оставшееся у тебя в памяти происходило на самом деле, но у меня почему-то нет в этом уверенности. Зато есть предположение, или, как ты предпочитаешь выражаться, бредовая мысль, что Управление до сих пор тебя не схватило только потому, что желало использовать в качестве живца. Чтобы выйти на профессора и узнать побольше о его связях.

– А как же пакет?

– Какой пакет?

– Разве ты не пыталась вернуть украденный из архива документ?

– Из архива ничего не крали.

– Аспирант… Четкин… Он хотел передать мне одно из ваших «доказательств» и погиб на моих глазах!

– У Новака не было такого аспиранта. И потом, он два года как в Черном. С кафедрой ему пришлось распрощаться. Здесь его зовут профессором по инерции.

– С кем же я говорил?

– А вот об этом спроси Службу внутренней безопасности. А документ… кхм… Ты бы хоть задумался, почему его навязывают именно тебе. Неужели это не показалось странным?

– После твоего утреннего звонка… я решил, что вы с аспирантом Четкиным заодно.

– Вероятнее всего, управленцы пытались тебя «завести». И это им удалось.

– Значит, документа не было?

– Нет. Тебе будет тяжело, Волк, но прими это как доказанный факт. Я не знаю, кто там погиб в Сиднее и на Жмуровской улице, но ребята, которые прикрыли вас в тоннеле, умирали не затем, чтобы кто-то принес Новаку украденный из архива раритет. На самом деле все эти пыльные радиоактивные бумажки не стоят ни единой человеческой жизни. Молодые, полные сил и надежд ребята погибли, чтобы спасти тебя. И давай сделаем так, чтобы они умерли не напрасно.

– Я ничего не понимаю. – Волк помотал головой.

– Так уж и ничего? – Анна снисходительно улыбнулась. – А ты сосредоточься.

– Я вам для чего-то нужен. Лично я. И загадочные архивные документы тут ни при чем.

– Верно. Хотя, пара-тройка документов «лично тебе» будет любопытна. В свое время ты их прочтешь.

– Хорошо. Итак, вы хотели со мной встретиться. А еще за нами… то есть за мной гнались спецагенты Управления. Чтобы выйти на Новака и его подполье.

– Верно. И это не слишком хорошо. Хотя не имеет особого значения. Главное – мы дошли.

– Тогда последний вопрос: почему вам помогают северяне? То, что они видят проблему «в полный рост», меня не впечатляет. Это не аргумент. Чтобы нарушать инструкции и уставы, нужен весомый мотив.

– Это не последний, а первый вопрос, главный, наиважнейший. Я не могу ответить на него сейчас. Тебе предстоит еще многое узнать и пережить. Очень многое. Ефимыч, идемте…

За припертой стеллажом дверью послышалась возня и раздались глухие хлопки.

– Лучше – «бежимте», – сказал Ефимыч, прицеливаясь в дверь.

– Волк! – прозвучал из-за нее приглушенный голос Колодяжного. – Задержи заговорщиков! Волк, ты слышишь? Тебя ни в чем не обвиняют, это была «слепая игра»! Володя, ты снова в команде! Не дай им уйти! Слышишь меня, лейтенант? Волк, отзовись!

Что такое «слепая игра», Волк знал преотлично. В свое время он и сам засылал таким образом агентуру в подпольные предприятия. Обычно это делалось при очень крупных ставках.

Но что же такое потребовалось раскопать Арзамасову, если он сыграл в «слепня» с лучшим лейтенантом СЭБа да еще близким другом единственной дочери? Что такое ужасное он обнаружил, если для расследования понадобилось подвергать жизнь Волка опасности? Ради чего погиб Четкин, затем тот спецназовец и навсегда остался в подвале Ник? Ради того, чтобы поймать беглого профессора-правдоискателя, который заглушил мыслеэфир на трех квадратных километрах трущоб? Этого архивариуса-любителя, который организовал смехотворное «бандформирование» с пороховым оружием и грозится открыть людям какую-то страшную правду неизвестно о чем? Абсурд. Тогда к чему вся эта возня?

Неужели Анна права и Управление юстиции считает любое инакомыслие тяжким преступлением и готово уничтожать людей за то, что они имеют особое мнение? И как можно верить после этого тому же Колодяжному? В какую команду он призывает вернуться? В расстрельный взвод?

– Твое решение? – Анна не спускала глаз с лица Володи, улавливая малейшие проявления отражающихся на нем эмоций.

– Мы куда-то шли? – Волк нахмурился. – Пусть я «слепой», но не слепец. Это не простая игра. И она еще в самом начале.

– Новак в тебе не ошибся. – Она удовлетворенно щелкнула пальцами. – Ефимыч, лифт!

– Лифт? – удивился Володя, оглядываясь на бородача. – Но внизу мои… то есть… управленцы.

– Быстрее! – Ефимыч схватил его за плечо и втолкнул в тесный ящик с никелированными стенками и приборной панелью – ни дать ни взять из каменного века. Кнопки, окошечко с красными цифрами и стрелки «вверх-вниз».

Спешка оказалась вполне оправданной. Загрузив в кабину Анну, бородач вежливо сдернул с ее плеча автомат и от бедра полоснул по клееной-переклееной витрине. За ней Волк разглядел смутные очертания специального десантного гравиплана и фигуры бегущих к зданию бойцов национальной гвардии. Пули и осколки притормозили наступление штурмовой группы, но буквально на две секунды. К началу третьей прижатая стеллажом дверь взорвалась, мутные останки витрины окончательно осыпались на пол, а потолок в четырех местах обвалился, открывая круглые дыры на второй этаж. И через все эти точки доступа полезли вооруженные до зубов бойцы.

Против такой оравы один Ефимыч с автоматом был определенно не воин. Да он и не выпендривался. Пока оседала пыль, он успел запрыгнуть в лифт и нажать самую крупную кнопку. Кабина ухнула вниз с таким ускорением, что Волк на секунду испугался.

– Фу, напылили. – Ефимыч отряхнул бороду и одежду на груди. – А ты, Володя, чего напрягся? Думаешь, тросы лопнули? Не, это у нас такой лифт скоростной. Сквозь землю, прямо до Таити. На руках ходить умеешь? Приедем же вверх тормашками.

Он негромко рассмеялся.

– Был я на Таити, там все ногами ходят, – с наигранной серьезностью ответил Волк. – Всеми четырьмя.

Шутки были, мягко говоря, незатейливые, но обстановку разрядили.

– На самом деле времени у нас в обрез, – сообщила Анна. – А потому слушай главное…