Бой с тенью - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 45

В дверь постучали, и Вера растерянно обернулась. Дверь была закрыта на замок, но подойти к ней девушке мешал парализовавший ноги страх.

– Вера! – донесся из коридора голос Филиппова. – Срочно в подвал! Вера, с тобой все в порядке?! Почему молчишь?!

– Я… – голосовые связки почти не слушались. – Я иду, Толя…

Филиппов ее, видимо, не услышал. Он постучал еще громче и даже попробовал толкнуть дверь.

– Она там, я уверен, – сказал он кому-то. – Надо взять у дежурного второй ключ. Вдруг что-то случилось?

– Некогда, – ответил ему незнакомый голос.

За репликой последовал тяжелый удар, и дверь, возмущенно тявкнув отлетевшим язычком замка, распахнулась.

– Жива? – Анатолий вздохнул с облегчением. – Что с лицом?

– Поцарапало…

– А дверь почему не открыла?

– Я… даже двинуться не могу…

– Это бывает. Пройдет, – успокоил ее сопровождающий Филиппова воин. – Поехали, барышня.

Он легко подхватил ее на руки и двинулся к выходу.

Спустя минуту они уже выходили из лифта на уровне, который располагался гораздо глубже подвала. Воин так и не поставил Веру на ноги. Он по-прежнему легко пронес ее по низкому, покрашенному под потолок зеленой краской коридорчику до массивной двери с аккуратным красным крестом и только здесь позволил ноше принять вертикальное положение.

– Эй, доктор, примите под расписку! – солдат ударил по двери кулаком.

– Кого? – из лазарета выглянула всклокоченная голова доктора Пашкова, одного из членов аналитической группы. – А, Верочка, заходите…

Вера почему-то боком протиснулась за дверь и покосилась на оставшегося в коридоре воина.

– Принял, – заметив ее смущение, поспешил заявить Пашков. – Спасибо, Краб.

– Рад стараться, – пробормотал солдат. Было видно, что ему не хочется уходить, не назначив Вере свидания, но нужных слов в его арсенале никак не находилось. Он помялся с ноги на ногу еще несколько секунд и, вздохнув, ушел.

– Мне так неудобно, – Вера оглянулась. – Володя, мне надо…

– Вон там, за ширмой, – Пашков махнул рукой в дальний угол. – Что с лицом?

– Стеклом царапнуло…

– Это мы сейчас, – доктор открыл стеклянный шкафчик и достал оттуда бутылочку со спиртом. – Лучше, конечно, перекисью, а после йодом… – Он смочил спиртом ватку, а затем выдвинул ящик, и на столе появился обычный граненый стакан. – Но мы пойдем дальше… Управилась?

– Да, – Вера смущенно натянула свитер, чтобы он прикрывал ее бедра как можно ниже.

– А-а, – Пашков плеснул из склянки в стакан и указал покрасневшими глазами на древний, не раз перекрашенный платяной шкаф. – Под пулями чего не бывает? И у мужиков между колен слабеет… Там много барахла припасено, посмотри.

Вера, густо покраснев, открыла шкаф и обнаружила там приличные запасы одежды. Начиная от нижнего белья, причем женского тоже, заканчивая утепленными комбинезонами двух универсальных размеров: большого – от пятидесятого и выше и маленького – от того же, но вниз.

– Расчет на то, что тут будет еще и медсестра, – пояснил Пашков, кивнув, когда девушка показала ему женские трусики с фабричной этикеткой и вопросительно округлила глаза.

Он рассеянно проследил, как Вера стягивает мокрые джинсы, и, словно задумавшись, одним глотком выпил налитый в стакан спирт.

Ни закусывать, ни запивать доктор не стал. Просто постоял недолго, задержав дыхание, а затем понюхал ватку. Вера к тому моменту уже переоделась и проспиртованную ватку у него отняла, чтобы использовать по прямому назначению.

– Стрельба пошла по всей территории?

– Я не знаю, – Вера пожала плечами и поморщилась – спирт щипал ранку. – Меня почти сразу… эвакуировали.

– В этот раз кто-то серьезно навалился, – доктор задумчиво взглянул на склянку.

Прерывая его размышления, дверь в медпункт открылась, и на пороге возник Филиппов. Он был крайне возбужден, однако достаточно собран. Во всяком случае, бутылочку со спиртом он приметил сразу. Перехватив его взгляд, Пашков щедро наполнил стакан на четверть и подвинул его по столу.

– А запить…

– Вот, – доктор поставил на стол пластиковую бутылку без этикетки, – вода.

– Прорвались, гады, – выпив и запив, сипло произнес Анатолий. – Сюда их, конечно, не допустят, но Иван Палыч приказал на всякий случай собраться в эвакоблоке. Это там, за шестой пусковой.

– Я не видела Андрея… Васильевича, – опомнилась Вера. – Он здесь, в подземелье?

– Говорят, он уехал, – надевая куртку, ответил Пашков. – Ночью.

– А ты разве не знала? – Филиппов осклабился. – Вместе с многоуважаемыми келлами и Евгением Александровичем.

– Я видела Женю у лифта…

– Это так, он вернулся, а вот остальные где-то загуляли.

– Это может быть опасным!

– Ну, не опаснее, чем сидеть в эпицентре, как мы, – возразил Пашков, выталкивая гостей за дверь. – Давайте-давайте…

…Филиппов шел уверенно, иногда отпуская поясняющие реплики, хотя и без его подсказок заблудиться в подземелье было бы трудно. Многочисленные таблички с указателями, выдержками из инструкций и тонизирующими возгласами вроде «Стой!» или «Убьет!» вели по таинственному подземному зданию не хуже гида. Тем не менее нужную дверь сотрудники благополучно пропустили.

– Назад, – в спины троице бросил Евгений, выглядывая из эвакоблока в коридор.

– Задумался! – чтобы скрыть смущение, воскликнул «бывалый» Филиппов.

– Тут же написано.

– Да я и без надписей помнил, куда идти. У меня память – дай бог каждому! Просто задумался…

– Для храбрости приняли? – потянув носом, спросил Евгений.

– Для снятия стресса, – ответил Пашков. – Символически.

– Заходите, – офицер скрылся в блоке.

В эвакоблоке было тесновато, но свежо, словно выход на поверхность располагался не в ста метрах над головой, а непосредственно за приоткрытой бронированной дверью номер два. Большинство собравшихся в этом проходном отсеке людей было из обслуживающего персонала. Из всей аналитической группы, кроме Евгения, Анатолия, Веры и доктора, здесь были только Сноровский и Федор.

– А где остальные? – поинтересовался Филиппов.

– Остались наверху, – ответил Иван Павлович.

– Попали в плен?! – ужаснулся Анатолий.

– Вряд ли им что-то грозит, – не слишком уверенно сказал Сноровский. – Они же штатские.

– Мы тоже не военные, но нас вы почему-то прячете, – возразил Филиппов. – Может быть, пока не поздно, пойти и сдаться? Оружия у нас нет, ни в каких боевых действиях мы не участвовали. Что мы, не договоримся?

– Думаешь, они тебе поверят? – возразил Пашков. – Звезданут в запале промеж бровей, и весь разговор.

– Ты их прямо какими-то фашистами себе представляешь, – Анатолий упрямо покачал головой. – Иван Павлович, мы имеем право на самостоятельный выбор?

– Имеете, – Сноровский усмехнулся. – Вот дверь. Если такой смелый, иди, договаривайся.

– А вы?

– А мы будем ждать.

– Чего? У моря погоды? Конца войны? Светопреставления?

– Это как повезет. Только во всех этих случаях здесь будет тепло и сухо. А главное – безопасно.

– Вы и раньше утверждали, что на базе безопасно, а что получилось? Не удержали «тунгусы» своих позиций! В норы забились!

– В норы они только нас спрятали, – хмуро возразил директор.

– А мы их об этом просили?!

– Толя, хватит бузить! Хочешь правду найти? Иди наверх, тебя никто не держит. А здесь нечего скандалы устраивать.

– Никаких скандалов я и не устраиваю! Я хочу получить ответ на один простой вопрос: кто позволил вам решать за других, жить им или умереть?

Сноровский махнул рукой и отвернулся к Евгению.

– Нечего сказать, да?! – Филиппов схватил его за плечо и попытался развернуть к себе лицом.

Спустя мгновение он лежал на полу, а рука его была вытянута вверх и зажата в захвате болевого приема. Лицо Анатолия приобрело багровый оттенок, а глаза вылезли из орбит. Никаких звуков при этом он не издавал, поскольку от боли у него перехватило дыхание. Удовлетворившись реакцией скандалиста, Иван Павлович отпустил его руку и недовольно проворчал: