Бой с тенью - Шалыгин Вячеслав Владимирович - Страница 21

– Шесть воинов и матрофин…

– Мат… чего?

– Лейтенант, – пояснил келл.

– Так, это еще семеро. – Иван Павлович взглянул на недавно присоединившегося к допросу Бондаря: – Тима…

– Я понял, – командир «тунгусов» кивнул.

– Осталось девять.

– Это персонал, – подсказал пленный. – Наблюдатели, информаторы.

– Шпионы, – перевел Сноровский. – И где они шпионят?

– Я не знаю, – казалось, что солдат говорит искренне. – Персонал подчиняется непосредственно матронарму.

– Дай угадаю, – Иван Павлович наморщил лоб. – Генералу, который командует всем местным армом?

– Точно, – техник кивнул. – Его штаб здесь, в городе.

– Так, значит, эти ворота были штабными, главными?

– Все переходы равнозначны, – возразил пленник, – просто этот ближе других к штабу. Арм расквартирован по тридцати городам, если пользоваться вашим административным делением, – по всему федеральному округу.

– Заслужил телевизор в камеру, – одобрительно сказал Сноровский. – Давай зарабатывай усиленное питание.

– Есть еще и внештатные базы, не подключенные к системе, с ними связь осуществляется через курьеров.

– Вот! – Иван Павлович поднял указательный палец и обернулся к Соловьеву: – Вот тебе белка, и вот тебе свисток!

– А ближайшие ворота?

– Я знаю только их системные позывные, – техник развел руками. – Точных координат не было даже у командира отряда. Возможно, они известны матронарму, но никто из солдат его не видел. Мы даже не знаем, как он выглядит, а тем более, где живет.

– Конспираторы, – Сноровский усмехнулся. – Придется побеседовать с «персоналом». Знаешь кого-нибудь?

– Один раз видел… курьера. Но имени его не знаю.

– Фоторобота составить… – наклонившись к Сноровскому, негромко подсказал Бондарь.

Иван Павлович кивнул и посмотрел на Андрея. Тот и без напоминаний уже минуту неотрывно следил за взглядом пленника. Закончив свои наблюдения, он поднялся и вышел в коридор.

– Феликс? – спросил Сноровский, присоединяясь к Андрею.

– Нет, – Соловьев потер виски. – Устал я, Иван Павлович. Как в тумане все. Но курьера я уже видел. На банкете, а после – на улице. Это он потерял диск.

– Разошлем портрет, поймаем, а через него выйдем и на матронарма, – вывел Сноровский.

– Проще допросить Феликса.

– Насчет Сошникова я тебе уже объяснял. Без доказательств его не взять, а прямых улик у нас нет, и свидетель указал не на него, а на этого курьера-марафонца. Ладно, феномен, отдыхай до завтра, а то ты уже бледный, как стенка.

– Плохо мне что-то, Иван Павлович… После похорон такое ощущение осталось… – Андрей огорченно покачал головой. – Никогда не прощу себе этого дурацкого опоздания.

– Ты хотел сказать, не простишь мне? – Иван Павлович вздохнул: – А может, так оно и лучше?

Соловьев бросил на него унылый взгляд и пошел к лестнице, ведущей в жилой блок…

*Следующее утро выдалось серым и ненастным. Холодный ночной дождь сбил с веток последние листья и наполнил все углубления ландшафта влагой.

Андрей натянул военный свитер и с опаской выглянул в окно. Двор был пуст. Служащие «загородного домика» в такую погоду предпочитали находить занятия внутри помещений. Не смущала промозглая сырость только «тунгусов». Они, в строгом соответствии с расписанием, совершали пробежку. Соловьев проводил взглядом их мерно топающий строй и зевнул. Подъем в Управлении объявляли слишком рано. Андрей взглянул на часы и скривился. Половина восьмого. В столовой на линии раздачи уже наверняка курились густым паром бачки с овсянкой и сковороды с яичницей… Мысль о завтраке придала Соловьеву заряд бодрости. Он, не глядя в зеркало, пригладил непослушные после сна волосы и вышел из комнаты.

– А, черт! – неожиданно донеслось откуда-то справа.

Андрей вздрогнул и обернулся.

Прямо в лицо ему смотрел бездонный зрачок пистолета.

– Андрей Васильевич? – человек с пистолетом опешил. – Извините.

Парень покраснел и торопливо спрятал оружие обратно в кобуру. Когда шок от такого приветствия прошел, Соловьев наконец узнал в нем того самого охранника, который накануне отличился снайперской стрельбой.

– Вы это зачем? – растерянно спросил Андрей.

– Простите, ради бога! Обознался! Иду по коридору, вдруг из комнаты выходит келл, ну тот, которого я вчера… А потом вижу – вы. Затмение нашло, наверное. Может, мне к доктору обратиться? Он капель каких-нибудь пропишет…

– Да нет, все нормально, – Соловьев невольно ощупал свое лицо. – Просто возьмите выходной.

– Да, да, так и сделаю, – заверил охранник, – прямо сейчас к начальнику смены схожу… и к доктору загляну…

Андрей проводил его взглядом и вернулся в комнату. Старое зеркало в потертой раме не слишком гармонировало с интерьером недавно отремонтированной комнаты, но функции свои выполняло исправно. Соловьев включил свет и приблизил лицо к его гладкой поверхности. Сначала ничего необычного он не заметил. Слегка отекшие после сна веки, покрасневшие, запавшие глаза. Узкий подбородок, сросшиеся брови, массивный нос, уши…

Андрей отпрянул от зеркала, и видение исчезло. Теперь из серебряно-стеклянных глубин на Соловьева смотрел обычный человек, но все равно себя в нем Андрей узнавал с трудом. Прошло несколько секунд, и он едва сдержался, чтобы не ударить по зеркалу кулаком. Тип в нем был просто отвратителен. Он был почти копией… того убийцы… Призрака! Соловьев на всякий случай отошел на шаг назад. Одновременно в зазеркалье углубился и новый двойник. Теперь он был очень похож на Бориса. По печальному лицу друга промелькнула тень, и оно начало неуловимо меняться. Вытянулся нос, вокруг рта пролегли глубокие складки, лоб стал выше, а линия роста волос отодвинулась за пределы видимости. Андрей даже не успел присвоить новой маске имя, как она сменилась. Теперь из зеркала на него смотрел Феликс. Соловьев попытался представить себе Бориса, и Сошников исчез. Лицо Андрея вновь трансформировалось в лицо погибшего друга.

– Чертовщина, – пробормотал Соловьев, ощупывая лоб и скулы.

Кожа была какой-то слишком подвижной и эластичной, а мышцы, наоборот, напряжены. Андрей снова приблизился к зеркалу и понял, что все метаморфозы не имеют почти никакой мистической подоплеки. Смена «масок» была заслугой лицевой мускулатуры. Что заставляло ее реагировать именно таким образом – оставалось под вопросом, но объяснимость ситуации успокаивала.

– Я Соловьев! – приказал самому себе Андрей и представил свою обычную физиономию.

Мышцы тут же расслабились, и отражение стало вполне узнаваемым. Соловьев провел по багровой щеке ладонью и погрозил отражению пальцем. Оно поступило так же…

– Где тебя носит? – Сноровский встретил Андрея на пороге комнаты для совещаний.

Тот вместо ответа представил себе лицо Безносова.

– Чего ты тужишься? – Иван Павлович с подозрением осмотрел сотрудника. – Газы?

Соловьев понял, что трюк не удался, и выбрал внешность ночного курьера. На этот раз Сноровский воздержался от комментариев и только подтолкнул Андрея к входу.

– Там у нас и видеокамера есть, и фотоаппарат.

– Вы видите, что со мной происходит?

– А разве это у тебя первый день?

– А разве – нет?

– Мы с тобой уже почти неделю общаемся, я привык…

– Так я всю неделю гримасничаю?

– Нет, ну вот так определенно – в первый раз. До этого тебя просто корежило, как нервного больного… Сейчас ты кого изобразил, курьера?

– Да, а до него Безносова… пытался.

– Видно, если полковник не пустил тебя в мозги, так тебе его и не спародировать. Садись на стул. Сейчас зафиксируем вражью личину.

– На загранпаспорт? – поинтересовался вошедший в кабинет Бондарь.

– Уйди из кадра, а то еще и тебя искать будут, – Иван Павлович махнул рукой. – Фоторобота делаем.

– Из кого? – Тимофей встал рядом с чекистом и взглянул на Андрея. – Вот это фокус! Ну, артист!

– На, – Сноровский вложил в руку «тунгуса» цифровой фотоаппарат. – Не в службу, Тима, отнеси компьютерщикам да скажи, пусть распечатают пару кадров. Нам с Андрюшей надо другим делом заняться.