«Я слушаю, Лина…» - Сазанович Елена Ивановна - Страница 35

Я не красилась. Не мыла голову. Не стояла долго у зеркала, разглядывая свое осунувшееся лицо. Я не выбирала наряд. И в волнении не курила сигарету за сигаретой. Это был пройденный этап моей так и не состоявшейся любви с Филиппом.

Я натянула старые джинсы, порванный свитер. И растрепала волосы. Да. Филиппу, эстету и чистюле, мой вид вряд ли придется по вкусу. Во всяком случае, мне этого очень хотелось.

Малыш долго и внимательно меня разглядывал. Я знала, что выгляжу не самым соблазнительным образом.

– А куда ты собралась, Лина?

Я не ответила.

– Но в одном я хотя бы уверен – не на свидание. Любой мужик от тебя сегодня бы сбежал, – неудачно пошутил он.

– А ты, Малыш? – улыбки у меня не получилось.

Он махнул рукой.

– Куда я денусь? От тебя один путь – в камеру.

Я обвила его шею руками.

– Ну в таком случае – только со мной.

И я выскочила на улицу.

Филипп, не успев открыть дверь, тут же сгреб меня в охапку.

– Лина, если бы ты знала… Как я соскучился, Лина…

Я попыталась вырваться из его цепких объятий. Но безуспешно.

Филипп сам слегка отстранил меня. И оглядел с ног до головы.

– Как ты прекрасно выглядишь, Лина, – выдохнул восхищенно он. – Ты все хорошеешь и хорошеешь.

Черт побери! Вот уж правду говорят, что у любви нет глаз.

– Ты что-то собирался рассказать про Даника? – попыталась я перевести разговор.

– Даника? – непонимающе переспросил Филипп. И тут же махнул рукой. – А, черт с ним! С этим мальчишкой. Ты, Лина, – самый лучший в мире сыщик. Ты – самая лучшая в мире женщина. И я верю только тебе.

И он доверчиво заглянул в мои глаза. И вдруг напомнил Малыша. А, может быть, Даника. Какие они в сущности дети, мелькнула у меня мысль. И тут же пропала, заглушенная поцелуем моего бывшего возлюбленного. Которого я давным-давно не любила. И с которым сегодня ночью предала Малыша. Оправдывая себя и себя презирая.

Мне пришлось выдержать и это. Может быть, самый низкий поступок в моем последнем деле. Но я выдержала эту ночь. Я симулировала страсть. Я придумывала нежные прикосновения. И нетерпеливость. Я придумывала вздохи и пылкие слова. Я придумыавла горячее дыхание и бешеную скорость сердечных ударов.

Я просто симулировала любовь. Филипп был далеко не глуп. Он все прекрасно понял. Но нам от этого легче не стало.

Филипп меня отвез на машине. Ранним утром. На душе было пусто. К тому же я не выспалась. И весь мир мне представлялся сонным. Вялым. Ничтожным. Я гнала воспоминания минувшей ночи. Но они нагоняли меня. И до боли вонзались в совесть.

У моего дома Филипп резко притормозил машину.

– У тебя свет, Лина, – он удивленно кивнул на мои окна.

Я похолодела. Малыш включил свет. Почему? Он всегда помнил о нашем уговоре. Это слишком опасно. Что заставило его пренебречь всеми предосторожностями. Это не к добру.

– Свет? – как можно беззаботней переспросила я. – Да! Боже! Я, как всегда, рассеянна.

Филипп недоверчиво посмотрел мне в лицо.

– Никогда не замечал за тобой рассеянности. Ты всегда отличалась завидной собранностью.

Я как можно правдоподобнее улыбнулась. И прильнула губами к его губам.

– Единственный настоящий поцелуй за всю ночь. Ты передо мной словно все время оправдываешься.

Я устало откинулась на спинку сиденья.

– Прости меня, Филипп. Прости, – я искренне попросила у него прощения. За все. За мою ложь. За мою нелюбовь. И за предательство.

– Я так устала, Филипп. Если бы ты знал, как я устала. Все обязательно пройдет, Филипп. Ты поверь.

– Я верю, Лина, – он благодарно на меня посмотрел.

И больше ничего не сказав и не спросив, уехал.

Малыш не спал. В его комнате вызывающе горел свет. А он, положив руки за голову, уставился в потолок и бубнил себе под нос какую-то однотонную мелодию.

– Малыш! – виновато улыбнулась я. И дыхнула на него январским утренним холодом. – Почему ты не спишь, Малыш? И почему ты включил свет? Нам еще совсем немножко нужно подумать об осторожности.

Я прижала его к своей груди. Он не вырывался. Он сделал вид, что не заметил моей измены. А может быть, он, действительно, ее не заметил. Потому что был слишком молод для этого.

– Нужно собираться, Малыш, – и я взглянула на часы. – Уже совсем скоро мы уезжаем.

– Я уже собрался, Лина.

– Правда? – удивилась я. И только теперь заметила его сумку и гитару, прильнувшую к двери.

– А мне? Мне ты поможешь собраться, Малыш? – я вновь попыталась прижать его к себе. Но на этот раз он резко отстранился. И вскочил с постели. И закурил.

– Лина, – начал он медленно. – Послушай, Лина.

Неприятный холодок пробежал по моему телу.

– Я должен тебе сказать…

– Скажи… – резко перебила я его.

– В общем, я поеду один.

– Нет! – крикнула я. – Нет, нет, и нет!

– Да, – решительно ответил он. Глядя мне прямо в глаза.

И тут я поняла, что он решил окончательно. И ничто не сможет поколебать его решения.

Я вскочила с постели. И подбежала к нему.

– Малыш, Малыш, – я тормошила его за плечи. И пыталась заглянуть в его зеленые кошачьи глаза. Но на сей раз он отводил взгляд.

– Нет, Лина, – упрямо мотал он своей лохматой головой.

– Неужели из-за сегодняшней ночи, Малыш? Ты сошел с ума! Это такая чушь! Я тебе все объясню. Ведь все-все я делаю только ради тебя! И ради тебя я пошла на это. Сегодняшняя ночь не в счет, Малыш… – бессвязно лепетала я.

Он искренне удивился.

– Ты о чем, Лина?

Нет, он действительно не догадывался о моей измене. Он действительно был слишком молод для таких догадок.

Я беспомощно на него посмотрела.

– Тогда я не понимаю, Малыш.

– Лина, – он взял мою руку. – Послушай, Лина, так будет лучше. Поверь. Я не хочу губить твою репутацию. Я не хочу рушить твой устроенный благополучный мир. Я не хочу коверкать твою судьбу.

И он вновь отвел свой зеленый взгляд.

Я выдернула руку. И скривилась.

– Это ложь. Ты лжешь, Лиманов. Бесстыдно, нагло лжешь. Тут совсем другое. Меня не проведешь, Лиманов. Тут совсем другое.

Он махнул рукой.

– Как тебе будет угодно. Значит – совсем другое.

– Ну что, что?!

Он не отвечал. Только изредка затягивался глубоко сигаретой.