Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

«Я слушаю, Лина…» - Сазанович Елена Ивановна - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

– Опомнись, Олег, – я встряхнула головой.

Он поник, отошел. И стал наблюдать за мной издали.

– Лина, – позвал он меня. – Ты многим рискуешь, Лина. Ты можешь сегодня все изменить, Лина. Я же знаю. Ты его любила. Или любишь… Ну, отца Нины. Ну, Филиппа… Во всяком случае, это близкий для тебя человек. А я… Подумай, Лина… Мне лучше сейчас уйти…

– Возможно, это и лучше. Но это никогда не поздно сделать. А сейчас. Сейчас мы попробуем поступить по-другому. У нас еще есть шанс спастись. И мы им воспользуемся. Но для этого. Для этого ты мне честно ответишь на пару вопросов.

– Это будет допрос?

– Это будут только честные ответы на только нужные вопросы, – поправила я его. И тут же резко спросила. Не отрывая взгляда от его испуганного лица. – Что случилось вчера вечером, Олег?

Он часто заморгал ресницами. И недоуменно пожал плечами.

– Вообще-то и рассказывать особенно нечего. Да и рассказал я уже вкратце. Я ударил ее. Не рассчитал силы…

– Это я уже слышала. И запомнила. Почему ты ее ударил? Вы поссорились? Ты ее ненавидел? У тебя были причины?

– Ненависть еще не причина для убийства, Лина. Мало ли кто кого ненавидит. Не значит что все бегут убивать.

Лицо Малыша неожиданно стало спокойным. И он уже не отводил взгляд.

– Я был просто зол на нее в тот миг. И просто ударил. Просто это была маленькая вспышка ненависти. Но я не хотел убивать. Честное слово, не хотел.

– Почему вы поссорились, Олег?

– Это не столько важно. Мы часто ссорились.

– Важно все, что касается этого дела. И если ты хочешь, чтобы я помогла. Ты обязан мне отвечать.

– Хорошо… Но как бы вам объяснить… С ней трудно было долго не ссориться. С ней трудно было дружить. Да с ней вообще, черт побери, было трудно! Я не зря вчера у тебя спросил. Знала ли ты ее. Тот кто ее знал, возможно, сразу же бы меня понял.

Я его отлично понимала. Но этого было так мало.

– Она была… Ну, разбалована, сумасбродна. Она легко могла обидеть, оскорбить. Казалось, для нее люди были просто мусором. Она легко могла предать. Она отшвыривала от себя людей. И, по-моему, не жалела об этом. Казалось, для нее вообще в жизни не существовало ничего святого.

– Разве это не так, Олег?

Он перевел взгляд за окно. На улице падали ослепительно белые хлопья снега. Они сверкали на утреннем зимнем солнце. И мир выглядел таким удивительно спокойным и правильным. Что трудно было представить, что в нем существует место для трагедии и несправедливости. И для смерти.

– Разве это не так, Олег? – повторила я свой вопрос. – Разве она не была такой? Ты сомневаешься?

– Если честно – да… Мне иногда казалось… Мне казалось, что в душе она вовсе незлой человек. И даже беззащитный. Просто она нацепила на себя эту маскарадную маску жестокости. Ну, для самозащиты что ли… Она как бы считала, что все ее не любят. И непременно должны обидеть. И она не хотела дожидаться этого. Она спешила обидеть себя. На самом деле… По-моему она была слабым, беспомощным человеком. Просто у нее как бы затянулся переходный возраст…

– Ерунда! – резко прервала я его не полуслове. – Все это ерунда! Всего лишь оправдание для необузданных натур. Приличный человек не станет относиться к людям, как к мусору.

– Значит вы ее действительно знали. И не любили… Но вам трудно понять… Таких, как я… Она…

– Прекрати! – мой голос сорвался до крика. – Где уж вас понять! И не мое это дело – понимать! Настоящая истина не нуждается в понимании. Она либо есть… Либо… – я перевела дух.

Я понимала, что веду себя неправильно. И о мертвых нельзя говорить плохо. Но пересилить я себя не могла. Наверно, потому, что не могла слышать, как он ее защищает. И поэтому я решила тут же перевести разговор на другое. И задала следующий вопрос. Ответ на который я в принципе знала. Но задала его чисто формально. Хотя протокол здесь вести никто не собирался. Это был диалог без свидетелей.

– Скажи, Олег, вы были одни вчера вечером? Никто не видел, что произошло?

Он нахмурился. И покачал головой.

– Мы были одни, Лина.

Я застегнула пальто. И взяла сумку. И оглянулась уже на пороге.

– Никуда не исчезай, Малыш. Я скоро вернусь. Одна. Ты дождись меня. Обязательно дождись…

Были ли у меня сомнения? Безусловно были. Я не лгала, когда сообщила ему, что впервые в жизни совершаю безрассудный поступок. И я сама не понимала – зачем мне это. Я не любила безумства. Относилась к ним скептически. С заметной иронией. Неврастения и бродяжничество меня раздражали. Я всегда считала, что это – признак слабых людей. Впрочем, безумные поступки – это тоже удел слабых. Потому что безумство – это всего-навсего отсутствие силы воли. Это отсутствие характера. Но только не характер. Это отсутствие мужества. А вовсе не мужество. Я не хотела быть слабой. И единственное, чем я имела право гордиться – это силой воли.

И даже свое замужество я не могла назвать безрассудством. Хотя, конечно, не раз теряла голову от своего первого мужа. Я помню его совсем мальчишкой. Не очень умным, но очень милым. На его лице была уйма веснушек. И он без конца хохотал. И без конца тряс меня за плечи. Как безжизненную тряпичную куклу.

– Линка! Ну же! Проснись, Линка! Послушай! Ты будешь в восторге! Какой я классный стих сочинил!

И он взахлеб принимался за чтение своего очередного сочинения. Я, едва скрывая зевоту, слушала его. И ничего классного не находила. Только помню, мне страшно хотелось спать. Я спала много. И, по-моему, проспала все свое замужество. И своего мужа. А он меня тормошил, будил, тащил на природу. И там пытался рассмешить. Корчил рожи, плясал и дурачился. А я подыскивала подходящий кустик, под которым можно было бы прилечь и прикрыть глаза. И смотрела на него сонным взглядом. И клянчила:

– Ну же! Пошли домой! Мне совсем не смешно.

Я не лгала. Смешного, действительно, было мало.

Рождение мертвого ребенка его тоже рассмешило. Он истерично хохотал, прикрыв ладонями лицо. И между пальцами просачивались слезы. Я силой оторвала его руки от лица. И прошептала сквозь зубы.

– Все что угодно – только не слезы.

Веснушки на его лице потемнели. Он сгорбился. И надвинул на лоб кепку.