Аукцион (пьеса) - Сазанович Елена Ивановна - Страница 6

Дама: Ха-ха-ха! Какой-то сомнительный родственник! И то вам стишки не посвятил! А ему! Вот я сейчас вам всем нос утру.

(Дама бегает по помещению, шаря глазами по углам. Наконец ее взгляд останавливается на допотопном граммофоне, она ликует и ставит пластинку. Все вздрагивают от резкого голоса Высоцкого).

(Голос Высоцкого резко умолкает и Попугай допевает за него)

Попугай: Карамба! Коррида! И черт побери!… Сволочи вы все! Сволочи!

(Все недоуменно переглядываются и пожимают плечами.)

Дама: Тише, свинья. Ну что, дошло до вас? Да, так вот, он каждое утро и мне говорит: Сволочь! Разве после такого утро несволочным может быть?

Попугай: Сволочи!

Бизнесмен: Он уже говорит это слово не в единственном числе.

Эмансипатка: Прогресс!

Попугай: Сволочи! Рэкетиры! Панки!

Эмансипатка: Что-то сомневаюсь, чтобы ему двести стукнуло. Это вообще всеобщее заблуждение, что попугаи живут долго. В среднем они проживают от пятнадцати до пятидесяти лет! А в домашних условиях, особенно, как в ваших, и того меньше! И ваш Высоцкий мне не доказательство. Знаете, сколько на свете существует попугаев?

Дама: Что вы тут заливаете про мои домашние условия! Да у меня они превосходны, только не для пернатых бандитов предназначены! Которых я вообще на дух не переношу! К тому же, я вижу, вы тут умную из себя строите! И напрасно! На пустом месте не построите! Я сама много книжек прочитала! И знаю все про этих хвостатых! Они прекрасно живут-поживают до двести лет, а то и до триста! Вот что, что вы знаете о жако, а как вам мюллеровы благородные попугаи? Ага! Съела! А амазоны и гиацинтовый ар! А уж что говорить о желтохохлатых какаду, как мой! Это вам не какие-нибудь недоделанные волнистые попугайчики, или воробьиные и даже желтоспинный широкохвостый лори никуда не годится!

Попугай: Хиппи! Рокеры! Аутсайдеры!

Эмансипатка (пожимая плечами): Мне лишняя информация ни к чему, тем более какие-то сомнительные книжки о флоре и фауне. Я вполне уживаюсь с экзистенциализмом и постмодернизмом. А ваш… Так называемый желтохохлатый слишком проворно оперирует современным слэнгом. Рэкетиры, панки, аутсайдеры. Лет двести назад он бы сказал иначе: фискал, щеголь, банкрот…

Дама: А он так и говорил! Но время, голубушка, не стоит на месте, знаете ли! Оно имеет привычку двигаться. И все время вперед.

Бизнесмен: Да уж! Огромное достижение! Намного же он продвинулся. Даже мне такие продвинутые не так часто попадались.

Учительница: Сомневаюсь!

Дама: Вы сомневаетесь, что ему двести?! Даю голову попугая на отсечение!

Попугай: Бандитка! На гильотину! На костер!

Дама: Ага! Что я вам говорила! Гильотины сегодня не существует!

Парень: А жаль, я бы с удовольствием свернул ему шею!

Попугай: Самозванец! Лжепророк! Лжесвидетель! Гришка Отрепьев!

Девушка: Что-то этот пернатый не слишком вам доверяет. А, говорят, животные, как дети. Уж если глаголят, то истину.

Дама: Конечно, ну, безусловно, истину! За двести лет он так и не научился лгать!

Учительница: Но и вы, голубушка, ничему хорошему его за две сотни лет не научили. Вежливости, например. Хорошим манерам. Я не знаю, у кого он имел честь жить до вас. Но вы лично…

Дама: А с виду умная! А простые вещи не доходят! Что два века против каких-то жалких двадцати лет! За двести лет и козла можно научить петь. А за двадцать только мычать. Бандитом был бандитом и сдохнет.

Эмансипатка: Хорошие же были у вас родственнички! Видно, самых благородных кровей!

Дама: А ты не выпендривайся, дорогуша! А то натравлю на тебя попугая! Он птица свирепая! И родственников моих не трожь! Они слишком были хорошие. Хотя и не из благородных. Потому и пожалели, и подобрали бандита, когда он побирался на уличных помойках. И даже не испугались, когда прочитали его биографию, прицепленную к ошейнику. Он, знаешь, милая, каким худым был! Одни кости да перья! Даже прихрамывал! Да и возраст сказывался. Вот они, сердобольные, и расчувствовались. И даже не прогнали, когда он им в буквальном смысле на шею сел и каждое утро говорил: Сволочи!

Девушка: Ну, теперь вы за них это сделаете.

Дама: Это ты зря, красавица. Я же не извергиня какая. Куда ему, горемычному! Не на улицу же прогоняю. А в руки хочу хорошие сдать. Может, кто сжалится и купит. К тому же птица редкая, антикварная.

Попугай: Плебеи, недоумки, босота! Гнать вас в шею!

Парень: Нет, я его все-таки пристрелю. (Выхватывает пистолеты).

(Одновременно распахивается дверь, и кто-то падает наземь, сложив руки за головой. Из его кармана вываливается что-то блестящее.)

Обыватель: Нет, не нужно, пожалуйста, не стреляйте

(Парень поднимает выпавшую вещь и удивлено свистит.)

Парень: Вот это да! Это же крест святого Георгия! Красотище какая! (рассматривает на свету). Иметь такой, можно сказать смело, мечта всей моей жизни.

Учительница: Вы хотели сказать, что мечта всей вашей жизни не иметь его, а получить?

Парень: Пожалуй, тут вы правы. Это далеко не одно и тоже.

Обыватель (поднимаясь и отряхиваясь): Вот именно! Тем более, что у меня не было вообще такой мечты, даже приблизительной. Я никогда не хотел ни иметь, ни получить. Моя мечта поскорее от него избавиться!

Парень: Ну, это ты загнул! Да заслужить такую награду – величайшая честь! Ее удостаивались лишь те, кто совершил подвиг, захватив вражеское знамя, к примеру, или штандарт, или взяв в плен вражеского офицера. Или ворвавшись во вражескую крепость, или…

Обыватель: С меня достаточно. В том то и дело, что я никогда не мечтал о подвиге. И тем более не горел желанием ворваться во вражескую крепость без приглашения, схватить знамя и заодно прихватить офицеров. Мне, знаете ли, и так неплохо живется. Я всего лишь скромный бухгалтер. Встаю ровно в семь, пью кофе с бутербродами и на службу. А вечерком предпочитаю посидеть в кресле, пролистнуть газеты под телевизор и выпить на ночь кружку молока. Между прочим парного! Рядом с моим домом частный сектор. Так мне каждый вечер Лариса Макаровна приносит кувшин молока. Очень приятная женщина. И при чем тут вражеские офицеры и неприятельский флаг? Это для меня, знаете ли, слишком! А эта медаль только препятствует жить! И наслаждаться жизнью в ее полной мере. Когда я смотрю на этот крест, у меня такое ощущение, что я кому-то что-то должен. А я, между прочим, в долг ни разу не брал! И ни кому в долг не давал. Это, можно сказать, мои жизненные принципы. И вдруг… Я чуть ли не становлюсь предметом для шуток. Обязательно кто-нибудь, ну хотя бы вот Андрей Семенович, мой начальник, да не преминет уколоть: Ну, когда ты наконец, братец, подвиг какой-нибудь совершишь? Вот так в лицо прямо и спрашивает. Мол, когда? И добавляет, так, с такой усмешкой, мол, орден у тебя уже есть, дело осталось за малым. А Лариса Макаровна? Что будет, если она узнает, что у меня есть в наличии Георгиевский крест? Вдруг потребует взамен своей доброты героического поступка. Женщины они, знаете ли, существа трепетные. Им непременно что-нибудь из баталии подавай.