Дочь падишаха пери - Автор неизвестен - Страница 4

– О юноша! – стал отговаривать его падишах. – Откажись от этой несбыточной мечты, а то как бы тебе не превратиться в камень. Ведь потом все станут порицать меня за то, что я отправил тебя бог весть за чем и что ты окаменел из-за меня, хоть ты и оказал мне великие услуги. Ведь я опозорюсь на весь мир! Бери любую из пери, и я дам еще вдобавок тебе столько добра, сколько ни у одного человека не было.

– О падишах! – возразил шахзаде. – Если бы богатства и сокровища были мне дороги, я не расстался бы с царством Чин. Ты не беспокойся, я все предусмотрел.

– Коли так, – согласился падишах, – то во имя Аллаха! Потом он отвел шахзаде в комнату с лепешкой и луковицами и велел разостлать перед ним скатерть и предложил:

– Ешь!

– Во имя Аллаха милостивого, милосердного, – произнес шахзаде и протянул руку к лепешке и луковицам. Те на этот раз не заговорили и не отскочили от шахзаде. Шахзаде разломил лепешку, раскрошил луковицы и съел все вместе, но не окаменел. А падишах пери только диву давался. Он вскочил с места, поцеловал шахзаде в лоб и воскликнул:

– О юноша! Ты совершил свое дело! Теперь мне уже нечем отговориться. Но злой дух, хозяин этих чар, станет упрекать нас, что мы выдали свою дочь за тебя, а не за него.

– Пусть это не тревожит тебя, – утешил его шахзаде, – я ведь убил его.

Услышав это, падишах подскочил на месте и вскричал:

– Скажи правду, как ты его нашел?

– Он, спал на берегу бассейна с водоемом, – отвечал шахзаде. – Он хотел убить меня, не ведая, что со мной находится посох пророка Солеймана. Я же бросил посох и распорол ему брюхо. Если не веришь, то пошли человека, пусть взглянет: я не зарыл его труп. Потом я нырнул в водоем с желтой водой, и вернулся к тебе.

Падишах был очень рад всему этому, встал, пошел к дочери и обратился к ней так:

– О дитя мое! Еще никто не совершил такого подвига, как этот человек. Он съел лепешку и луковицы. Теперь делать нечего, согласись выйти за него замуж.

– Не соглашусь, – упорствовала царевна, – ибо погибнем и я, и ты, и этот юноша. Разве ты забыл о том злом духе, который наложил эти чары?

– Отрада моя! – продолжал падишах. – Этот юноша снял чары и даже убил злого духа.

– Если даже злой дух убит, – отказывалась девушка, – я все равно не смогу жить с человеком.

– Если не пойдешь добром, – пригрозил тогда отец, – я свяжу тебя по рукам и ногам и выдам за него!

Царевна лишь залилась слезами и приумолкла. Меж тем шахзаде надел шапку-невидимку и отправился в покои царевны, чтобы взглянуть на нее. Видит он, что ей прислуживают те три пери, а сама она кричит в ярости.

– О если бы моя мать умерла в оковах у злого духа! Или пусть бы с ней приключилась другая беда, тогда этот человек не появился бы здесь, а я не была бы повергнута в такое горе. Если даже отец разрубит меня на кусочки, я все равно не смогу жить с человеком. А если он отдаст меня связанную, то, как только меня развяжут, я мигом убегу, буду скитаться по свету и не вернусь к отцу, а не то он опять свяжет меня и вновь передаст этому юноше.

Шахзаде вышел из покоев царевны и вернулся к себе, раздумывая и размышляя.

У Санаме Голезар был двоюродный брат, див, так как ее мать была из дивов. Царевна вызвала дива и обратилась к нему с такими словами:

– О братец! Отец хочет связать меня и отдать замуж за человека. Ведь это насилие. Допустишь ли ты, мой брат, чтобы над твоей сестрой совершили такое?

– О царевна, чем могу я помочь тебе?

– Ты можешь спасти меня, – стала она внушать диву. – Когда этот юноша заснет, подними его и принеси ко мне. Я же убью его и избавлю себя от горя. Когда он умрет, то нечего будет и говорить о замужестве. Что тогда может отец поделать со мной?

Див не медля пошел и принес к ней спящего шахзаде. Царевна обнажила кинжал и собралась уже заколоть его, но подойдя ближе, увидела подобные розам щеки шахзаде, тяжко вздохнула и выронила кинжал из рук. Она перестала владеть собой и влюбилась в шахзаде Мохаммада, словно у нее было сто сердец.

– О душа моя! – воскликнула она. – О жизнь моя! Пусть тысячи моих жизней будут жертвой тебе!

– Что с тобой случилось? – спросила няня, и царевна ответила:

– О няня! Этот юноша оказал нашему роду столько услуг. Ведь если я убью его, то весь мир станет порицать меня за коварство и жестокость, до самого Судного дня будут осуждать меня. Я отказалась от мысли убить этого юношу. А ты, брат, отнеси-ка его назад.

– О царевна! – стала утешать ее няня. – Это прекрасный молодой человек, среди наших пери нет ни одного такого красавца. И к тому же он царского рода. Он увидел тебя у родника, оттуда отправился на поиски тебя, претерпел столько невзгод, пока ни прибыл в нашу страну. Ведь ты сама видишь, какие он подвиги совершил. Если ты согласишься выйти за него, то доставишь большую радость своим родителям, а ведь когда довольны родители – доволен сам бог. К тому же он убил злого духа и тебе больше некого страшиться.

– О няня! – сказала царевна. – Довольно слов, вели отнести этого юношу к себе.

Няня поняла, что царевна согласна, и див вернул шахзаде на его прежнее место, а он даже не проснулся.

На другой день отец снова пришел к царевне и говорит:

– О душа моя! Этот юноша совершил подвиг, на который никто не способен. Он выполнил все наши условия, убил злого духа, нам теперь нечего страшиться, и повода для отговорок нет. Не заставляй нас стыдиться! Если ты не согласна выйти за него, я отдам тебя связанную! Что ты можешь тогда поделать? Ты только огорчишь отца и мать, а себя подвергнешь унижению.

Выслушав отца, царевна ответила:

– О отец! Что делать, я не могу полюбить человека. Однако если ты так настаиваешь, я не буду противиться. Но я поставлю перед ним условие, чтобы он не просил меня покинуть мой облик. Пусть он не прикасается к моей шкуре, иначе, если он огорчит меня, я брошу его и вернусь к тебе.

Выслушав падишаха, шахзаде принял условие царевны, и их сочетали законным браком, сыграли на горе Каф свадьбу. Санаме Голезар вручили шахзаде Мохаммаду, и желания обоих наконец исполнились.

А рассказывают, что, когда шахзаде погнался на охоте за газелью и исчез, его приближенные пытались нагнать его, но безуспешно. Отец же его, получив о сыне такую весть, бросил Все дела и в течение семи дней только рыдал. Везир и остальные мужи державы непрестанно утешали его.

И вот, наконец, в один прекрасный день раздался шум, и с неба спустился трон. На нем сидел шахзаде, а дивы и пери несли его. Няня, невольницы, отец и мать – все узнали шахзаде, обрадовались без меры. Падишах велел забить в праздничные барабаны, и пир и веселье продолжались сорок дней и ночей, иначе говоря, свадьбу сыграли во второй раз. Девушку отдали в объятия шахзаде Мохаммада, самого его возвели на шахский трон, а отец уединился в скромной келье, посвятив свое время молитвам.

Ночью Голезар покидала свою шкуру и ложилась в объятия Мохаммада, а днем снова принимала облик сокола, так что никто, кроме мужа, не видел ее лица. Тогда мать и сестры Мохаммада пришли к нему, и мать стала упрашивать его:

– О душа моя! – начала она. – Мы хотим хоть раз взглянуть на невестку, пусть она проводит свое время в нашем обществе. Попроси ее покинуть этот облик.

– Ради бога, – взмолился шахзаде, – оставьте ее в покое.

Видя, что сын упорствует, мать сказала:

– Зачем нам так униженно просить? Утром, когда сын пойдет в баню, мы бросим ее шкуру в танур и спалим.

И вот они стали ждать удобного случая, когда шахзаде отправится в баню. Жена его еще спала, как вдруг она почуяла запах горящей шкурки. Она вскочила с постели, взлетела и села на крышу дворца и закричала оттуда жене падишаха:

– О царица! Ты нехорошо поступила. Ты заставила меня скитаться по свету и расстаться со своими родными, а своего сына, который вернулся к вам после долгих странствий, тоже обрекла на скитания. Какую пользу ты извлекла из этого? Передай мой привет шахзаде.

И, проговорив это, пери улетела.