Черепашки-ниндзя и Бэтмэн - Автор неизвестен - Страница 26

После этого случая с маленьким Гансиком что-то произошло. Он стал замкнутым, что-то вечно чертил на бумаге, невпопад отвечал на вопросы.

Надо сказать, в Гансика была влюблена маленькая девочка Джулия. Гансик был к ней совершенно равнодушен. Между тем Джулию прочили в невесты Гансу. После случая с телевизором Гансик стал делать все наоборот: однажды мать попросила помыть посуду, Гансик помыл на кухне все, что было: ножи, вилки, достал продукты из холодильника и тоже тщательно вымыл с мылом. И не удивительно, что после этого рыба пахла мылом. Родители заметили странное поведение сына, но чувствуя себя виноватыми, не предпринимали ничего. И вот однажды Ганс собрался уходить из дома. Мать спрашивает Ганса:

– Куда ты собрался, дорогой?

– К Джулии, – ответил Ганс.

– Смотри, Гансик, чтобы у вас было все хорошо.

– Все будет хорошо, – ответил Ганс.

Пришел Ганс к Джулии, а она занималась рукоделием: вышивала разноцветными нитками картинку. Ганс молча постоял возле Джулии, а она ему и говорит:

– Хочешь, я подарю тебе иголку?

– Подари.

И Джулия подарила иголку Гансу.

По дороге домой Ганс потерял иголку, и когда пришел в квартиру, мать спросила:

– Ну, как Джулия?

– Да никак, иголку мне дала.

– Ганс, а где же подарок?

– Потерял, – признался Ганс.

– Тебе надо было воткнуть иголку в лацкан пиджака, и ты бы не потерял.

– Ничего, в другой раз я так и сделаю.

Через некоторое время Ганс снова пришел к Джулии. Братья Джулии подарили ей ножик и вот Джулия, чтобы угодить Гансу, предложила:

– Хочешь, Ганс, я тебе подарю ножик?

Ганс согласился и идя домой воткнул нож в лацкан пиджака.

Естественно, ножик потерялся по дороге. Мать снова спросила у Ганса, как поживает Джулия, и Ганс сказал, что она подарила ему ножик.

– Где же нож, Гансик?

– Да я его в лацкан пиджака воткнул, – сказал Ганс.

– Глупо ты сделал, Ганс, ножик нужно было в карман положить.

– Ничего, я в другой раз так сделаю.

Через некоторое время Ганс снова был у Джулии. Джулия на этот раз подарила ему щенка. Ганс помнил о том, что говорила ему мать, положить подарок в карман. По дороге домой он изо всех сил толкал щенка в карман и тот едва не задохнулся.

Мать отругала сына, сказала, что щенка надо было вести на веревочке. Но в следующий раз Джулия сама решила пойти в гости к Гансу, а мальчик взял веревочку, обмотал вокруг шеи девочки и повел ее по улице.

Если бы не одноклассник Ганса Барт Крылан, то девочка так бы и шла на веревке на виду у всего города.

Барт силой отобрал веревку у Ганса, надавал ему тумаков и с тех пор Ганс начал люто ненавидеть своего одноклассника.

Когда Ганс рассказал обо всем матери, та ему сказала:

– Глупый ты, Ганс, и быть тебе всю жизнь глупцом.

Однако глупцом Ганс не был, просто мстил родителям за то, что его интерес к технике не был удовлетворен подобающим образом.

Уже в колледже Ганс не играл в баскетбол, не участвовал в студенческих вечеринках, не ходил на дискотеки, а только занимался своими приборами. За дипломную работу – портативное устройство, проверяющее, списывает студент или не списывает, Галюник получил отличную оценку и благодарное письмо начальства.

После колледжа Галюник не мог нигде устроиться на работу, поскольку не всякий из работодателей отважится взять к себе угрюмого и строптивого изобретателя. Ну, а тех, кто отважился, ждали те или иные маленькие беды.

Только Крылан Бартоломью, ставший к тому времени владельцем крупного завода по производству современных телевизоров, помня о своих школьных годах, а также из жалости, принял бывшего одноклассника в исследовательскую лабораторию. Однако это не смогло уберечь Крылана Бартоломью от зависти Ганса Македонски.

Каждый вечер Ганс Македонски устраивался на диване и мечтал, как он однажды изобретет что-нибудь очень уж оригинальное, например, аппарат по изъятию кошельков или чужих ключей. Он тогда наладит массовое производство такого аппарата, и станет очень богатым человеком. После этого он купит компанию своего бывшего одноклассника и выгонит его на улицу за ненадобностью. Ведь тот в жизни ничего не мог раскурочить.

И вот, после многих мечтаний и фантазирований, Галюнику пришла в голову идея, которую он совершенно случайно смог воплотить в жизнь: он смастерил аппарат, который высасывал чужие мысли и способен был закачивать их в голову других людей.

Галюник назвал свой аппарат мыслелосом и поставил перед собой цель – стать с помощью своего изобретения повелителем вселенной.

Пока ему удалось перекачать мозговую энергию только из одного человека – начальника лаборатории Кроуфа, и из странного черепахообразного существа. Чужих мыслей Галюнику вполне хватило, чтобы, он почувствовал себя ровно в два раза умнее и план завоевания Вселенной казался ему не таким уж фантастическим.

Был жаркий солнечный день. Воздух был напоен ароматами цветущих кустарников, названия которых Бартоломью не знал. «Да откуда мне знать названия этих кустарников? – подумал Бартоломью, – ведь более активную часть жизни летучие мыши проводят ночью».

Бартоломью вел автомобиль по одной из широких улиц Нью-Йорка. Затем свернул и долго петлял по закоулкам, пока не выехал на площадку перед административным зданием своего собственного завода. Бартоломью вышел из автомобиля, вошел в здание, поздоровался с охранником и решил подняться в кабинет по лестнице.

На уровне второго этажа Бартоломью вдруг услышал подозрительные крики женщины, приглушенные толстой обивкой двери. Вначале Бартоломью недоуменно пожал плечами, потом решительно двинулся по коридору, прислушиваясь возле каждой двери. Что могло происходить в одном из кабинетов, Бартоломью не мог даже предположить. Казалось, что где-то жестоко истязали женщину. Стоны, визги, резкие возгласы – все это весьма настораживало хозяина завода.

Скоро Бартоломью убедился, что шум исходил из комнаты номер 207.

Душераздирающие вопли, глухие удары, стоны и всхлипы прямо леденили душу.

Бартоломью схватился за дверную ручку, подергал, но безуспешно. Не долго думая, Бартоломью сделал несколько шагов назад и изо всех сил ударил плечом в дверь.

Дверь тут же распахнулись настежь! Бартоломью, влетев в комнату, принял боевую стойку. Мгновенно оценил ситуацию.

К своему величайшему изумлению он увидел перед собой в глубине комнаты, разделенной на две половины, боксерскую грушу, а возле груши девушку в боксерских перчатках. Мало того, его изумление достигло еще большей степени, потому что он узнал в спортивного вида девушке, занимающейся столь непривычной для женщины разминкой, удивительно стройную блондинку с необычайно синими глазами, которая уж несколько дней не выходила у него из головы.

– Доктор О'Нил! – смущенно воскликнул Бартоломью.

– Можете называть меня Эйприл, – улыбаясь, ответила девушка. Ее грудь вздымалась от глубокого дыхания.

– Простите, – смущенно пробормотал Бартоломью, – простите меня за то, что я вошел без стука!

– О нет, – сказала Эйприл, – наоборот, стук был очень хорош!

– Я услышал здесь какие-то странные звуки, и мне показалось, что у вас неприятности, – все еще смущаясь, бормотал Бартоломью.

– Я предпочитаю свою силу направлять вот сюда, – похлопала девушка по боксерской груше. – А вот некоторые спешат выламывать двери.

– Кстати, доктор О’Нил… – сказал Бартоломью.

– Пожалуйста, Барт, называйте меня Эйприл, – настойчиво попросила девушка.

– Хорошо, Эйприл, – поправился Бартоломью, – у меня к вам дело. Мне уже несколько дней подряд подбрасывают странные открытки. Не могли бы вы на них взглянуть, меня это несколько беспокоит. Думается, что преступник по имени Двудушник пытается шантажировать меня.

Если бы Бартоломью Крылан был внимательным, он заметил бы, что девушка обрадовалась, что он обращается к ней по имени.

– Я немного изучала этого преступника, – призналась Эйприл. – Мне кажется, что он одержим. У него наваждение, от которого он не может избавиться, что является причиной его несчастий.