Кругом одни принцессы - Резанова Наталья Владимировна - Страница 24

Миранда Рул шагнула вперед, расправила и без того широкие плечи.

– Никто не станет отрицать, – провозгласила она, – что высочайшим достижением нынешних законов государства Ля Мой является защита прав тех, кто в иных, с позволения сказать, странах, повсеместно угнетен и оскорблен. И на это, на самое святое, посягнули прибывшие из отсталых, чтобы не сказать отстойных, мест наглые, самоуверенные угнетатели и фаллоцентристы! Рассмотрим первый эпизод. Распущенный юнец, обозначенный в документах следствия как Хэм, сегодня ночью, в районе храма Коренного Населения, в ответ на дружеское предложение, сделанное ему благородным дауном Вергилием Симплетоном, нанес ему повреждения средней тяжести и словесные оскорбления, которые я не решаюсь повторить из уважения к почтенной публике.

– Да этого пидора вообще надо к ближайшему дереву прибить ногами кверху! – вклинился Хэм.

– Подсудимый, вам не давали слова, и прошу занести в протокол, что вышеуказанный Хэм усугубляет тяжесть своей вины, призывая к порче деревьев. Итак, потерпевший Вергилий Симплетон, услышав гнусные термины, каковыми осыпал его преступник, лишился сознания, успев, однако, перед тем вызвать наряд городской стражи. В настоящее время он находится в госпитале святой Асты Лависты с тяжелейшим нервным срывом, и свои показания продиктовал судебному писцу, не в силах явиться в суд лично. Прошу также приобщить эти показания к материалам дела. Но еще хуже преступление, совершенное вторым обвиняемым, возраст которого позволяет отнести его к категории матерых рецидивистов. Уважаемая в нашем обществе почтеннейшая доктор Ньюэра подверглась гнусным домогательствам со стороны этого типа, привыкшего видеть в женщинах только рабынь своей похоти!

– Ну, Рыбин, не ожидала я от тебя… – пробормотала я.

И, словно в ответ на мои слова, Рыбин Гранат сказал.

– Осмелюсь заявить, госпожа обвинитель, я не домогался этой дамы. И в мыслях не имел!

Миранда Рул расхохоталась.

– Вам ни к чему трусливо отпираться! Ваш гнусный поступок наблюдало свыше десятка граждан Даун-тауна. Но прежде всего я прошу почтеннейший суд выслушать истицу.

– Доктор Ньюэра! – выкликнул герольд.

Как только в зале появилась потерпевшая, я безоговорочно поверила оправданиям Рыбина Граната.

Конечно, некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки, но мой попутчик не производил впечатления сильно пьющего человека.

Доктор Ньюэра была типичной уроженкой Даун-тауна в возрасте где-то между тридцатью и шестидесятью, с бесформенной фигурой, которую скорее подчеркивал, чем скрывал столь же бесформенный землистый балахон, украшенный в изобилии бахромой, вышивкой и стеклянными бусами. Возможно, это что-то символизировало, и отчасти напоминало вчерашние маскарадные костюмы участников праздничной процессии. Ее темные волосы были небрежно сколоты в пучок, на обвислых щеках наложен румянец, подбородки нервно вздрагивали. Нет, уродлива она не была, но чтоб Рыбин Гранат стал гнусно приставать к такой особе, после того как Милена Неможная шальвары с него чуть не насильно снимала? Я сильно озадачилась.

Миранда Рул обратилась к ней.

– Назовите свое имя и род занятий.

– Я, Стар Ньюэра, доктор природной медицины. У меня частная практика в районе городской оперы.

– Готовы ли клятвенно подтвердить свои показания?

– Здоровым Образом и Вечной Зеленью клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды.

– В таком случае, доктор, расскажите, что произошло с вами в ночь праздника защиты животных?

Необъятная грудь доктора колыхнулась от тяжкого вздоха. Посланцы летучих листков приготовились записывать.

– В ту ночь я пришла в гостиницу «Ночной улет»… – она замолчала, и обвинитель участливо спросила:

– Зачем вы туда пришли? Вас вызвали к больному?

– О нет. В этой гостинице есть нечто вроде клуба, где играют в дозволенные законом игры. И в свободное время я хожу туда играть. Как справедливо заметил его светлость генеральный принц, в нашей стране каждый волен играть, если это не нарушает права других граждан.

– Вы совершенно правы, доктор. Продолжайте. Находился ли обвиняемый среди участников игры?

– Да. Я обратила на него внимание, потому что он не принадлежал к завсегдатаям клуба.

– А он каким-нибудь образом проявлял к вам внимание?

– Нет, он, казалось бы, полностью был поглощен игрой…

– То есть, он старался обмануть ваше доверие и забыть об осторожности?

Доктор Ньюэра достала носовой платок и высморкалась. То есть, отметила я, от прямого ответа уклонилась, а стала рассказывать дальше.

– Ближе к рассвету я устала и решила уйти домой. То есть, наверное, я слишком устала, потому что, отходя от игорного стола, я зацепилась ногой за ножку стула и упала на пол и… и… – она осеклась.

– Продолжайте доктор, не бойтесь. Здесь все желают вам только добра.

– Окружающие, как истинные дауны, не двинулись с места, проявляя ко мне уважение как человеку и личности. А этот… он подбежал ко мне и протянул руку! И сказал… – Ее голос предательски задрожал: – «Прекрасная дама, позвольте вам помочь!»

Вздох ужаса пронесся по залу.

– Я была так потрясена и растеряна, что не смогла оказать должного отпора. Тогда он, воспользовавшись моим состоянием, поднял меня и поставил на ноги. И… мне стыдно говорить об этом, но я должна… поскольку и без того найдутся свидетели сообщить о моем позоре… он поднял также мою соскользнувшую накидку и набросил мне на плечи! – Здесь доктор Ньюэра снова вынуждена была прерваться, дабы справиться с чувствами. – Выйдя из гостиницы я немедленно вызвала патруль городской стражи. Более мне нечего добавить.

– Благодарю вас. И успокойтесь, доктор, – позор падает на преступника, а не на жертву. Обвинение вызывает свидетеля!

Свидетелем обвинения оказался маршал городской стражи, подтвердивший вызов, полученный от докторицы. Он сообщил, что патруль немедленно явился в «Ночной улет», но оказалось, что преступник успел отлучиться. Поэтому пришлось устроить засаду и арестовать его по возвращении.

– Подсудимый! – снова вопросила обвинительница. – Вы сделали то, о чем говорила доктор Ньюэра?

– Да, а что? – недоуменно сказал Рыбин Гранат.

– Вот! – торжествующе возопила Миранда Рул. – Он не только признался в содеянном, но и не высказывает никаких признаков раскаяния. Мне кажется, ваша светлость, что надобность в дальнейшем допросе свидетелей отпадает.

– Согласен. Мэтр де Ликти, вам слово.

Защитник окинул зал задушевным взором.

– Кое в чем я солидарен с моей многоуважаемой оппонентшей, – начал он. – Поведение старшего из обвиняемых столь отвратительно, что я, при всем желании, не нахожу для него оправдания – разве только то, что он не является охотником, в отличие от большинства чужеземцев, и не ввозил в нашу страну запрещенных товаров. Но что касается младшего, то он, смею предположить, не столь безнадежен. Да, скажете вы, никому не дозволено оскорблять наших граждан, как словом, так и действием. Однако прошу суд учесть его крайнюю молодость и неопытность. Возможно, мои слова подтвердит свидетель защиты.

– Вызывается женщина, именующая себя Конни!

Я встала и прошла вперед под неодобрительными взглядами собравшихся.

Принц-генерал хмыкнул.

– У защиты нет других свидетелей?

– Нет, ваша светлость.

– Ладно… Свидетельница Конни, ты согласна дать присягу?

– Согласна. Но только на книге, почитающейся у моего народа священной. Иначе клятва будет недействительной.

Конечно, я могла бы соврать и под присягой. Но опытный маг способен распознать такую ложь, а кто их знает, этих даунов, как у них с судебной магией.

– А… какая это книга?

– «Трактат о кляпах».

Тут я рисковала. Хотя книга полковника Грушина и выходила с грифом «Для служебного пользования», какой-то экземпляр мог попасть в Даун-таун. Однако герольд пошептался с защитником и обвинителем и растеряно сообщил судье.

– В распоряжении Дворца Правосудия нет такой книги.