Мистическое христианство - Аткинсон Вильям Волкер "Рамачарака Йог" - Страница 17

При приходе с учениками в Канаан, где Он, между прочим, сотворил свое первое «чудо» – превращение воды в вино на свадебном пиру – произошло событие, особенно наглядно доказавшее Его оккультную власть.

К нему пришел влиятельный гражданин из Капернаума, города, лежащего на 20 миль дальше, и умолял Его спасти его молодого сына, лежащего дома при смерти. Он умолял Иисуса поскорей пойти с ним в Капернаум, чтобы еще спасти юношу. Иисус приветливо улыбнулся ему и велел вернуться домой, так как сын его уж здоров, полон жизни и сил. Все Его слушатели поразились такому ответу, а те, кто сомневался, хитро улыбались, предвидя поражение молодого учителя, когда распространится весть о смерти юноши. Те из Его последователей, которые были потрусливее и не обладали настоящей верой, стали сомневаться и шептать «а что если».

Но Иисус не возвращался к этому разговору и спокойно продолжал Свое дело. Слова эти были сказаны Им в седьмом часу дня.

Отец поспешил домой узнать, прав ли был учитель, или ошибся. День или два прошли без всякой вести из Капернаума. Насмешники со свадебного пира стали снова злорадствовать, вновь послышались слова: «шарлатан».

Наконец, пришли вести из дальнего городка; вести эти положили конец презрению и успокоили малодушных: сообщалось, что при возвращении домой отец был встречен криками радости и вести, что в седьмом часу лихорадка спала, и кризис благополучно миновал.

Собственно, вышеназванное «чудо» было из тех, которые многие оккультисты и прежде творили – лечением, вроде многих ему подобных, осуществляемых современными исцелителями многочисленных метафизических культов. Это было простое применение (посредством духовного сосредоточения) утонченных сил природы. Это было доказательством того, что теперь в метафизике принято называть «отвлеченным лечением».

Мы этим вовсе не желаем уменьшить значение чуда, сотворенного Иисусом, но просто хотим объяснить ученикам, что и другие обладают такой же властью, что в этом нет ничего «сверхъестественного», а сказывается лишь действие законов природы.

Приблизительно в то же время произошло еще другое событие в жизни Иисуса, проявление Его власти, отмеченное в Новом Завете и переданное еще подробнее в оккультных преданиях. Случилось это при посещении Иисусом Своего родного города, Назарета, накануне еврейского дня отдыха, субботы. За ночь Он отдохнул, а на следующее утро отправился на службу в местную синагогу. Он сел на то место, которое занимал еще мальчиком вместе с Иосифом. Несомненно, что знакомая среда воскресила в Нем воспоминания о Его странной юности. К великому своему удивлению, Он услышал, что Его призывали продолжать службу. Следует помнить, что Иисус был настоящим раввином, или священником, по рождению, образованию и обучению, так что имел полное право руководить еврейской службой. Очевидно, Его сограждане желали услышать Его проповедь. Он занял подобаемое проповеднику место и продолжал службу в обычном духе, как было предписано законами церкви. Молитвы, пение и чтение чередовались, как обычно. Потом Он приступил к проповеди.

Взяв священный сверток, он прочел текст из Исаии «Дух Господа на Мне, потому что Он помазал Меня проповедовать вести благия». И Он начал разъяснять прочитанный текст.

Но вместо ожидаемых обычных слов и пояснений – технически богословских скучных повторений, – Он стал проповедовать совершенно иначе, необычно для назарян. Самое начало Его проповеди поразило и смутило присутствующих. «Сегодня перед вами исполняется Святое Писание» начал Он. И Он стал излагать Свой взгляд на Свое служение, на порученное Ему дело. Отбросив в сторону все прежнее, заплесневелое, Он храбро заявил, что Он пришел для водворения нового понятия Истины – понятия, которое сотрет формализм и недостаток духовности священников, понятия, не признающего обрядов и церемоний и примыкающего по духу к священным учениям. Потом Он обрушился на недостаток духовного развития среди еврейского народа, на их материализм, жажду наслаждений и на удаление от высших народных идеалов. Он проповедовал мистический догмат и требовал применения его к повседневной жизни. Он преподнес толпе учения каббалы в простых, доступных словах. Он указывал, что надо стремиться к высоким, духовным достижениям, а не довольствоваться низкими идеалами. Он порицал все их привычки и предрассудки и говорил без всякого уважения об их мелких обрядах и традициях. Он требовал отказа от иллюзий мирской жизни и следования за духовным светом, куда бы Он их ни повел. Все это и еще многое другое сказал Он им.

Среди слушателей воцарилось смущение. Они стали прерывать Его и обращались с вопросами; со скамеек послышалось много несогласий и отрицаний. Некоторые насмехались над Его самомнением, что Он вестник Истины, в доказательство этого требовали от него «чуда». Он наотрез отказался исполнить это требование, считая его непристойным и несоответствующим оккультным правилам, всегда отклоняющим чудотворство по заказу.

Тогда они стали оскорблять Его, и в синагоге послышались крики «шарлатан», «обманщик». Они напомнили Ему скромное происхождение Его и родителей Его и отказывались верить, что такой человек, как Он, имел право присваивать такую власть и такие привилегии. Тогда Он изрек знаменитые слова: «Никакой пророк не принимается в своем отечестве».

Тогда Он снова стал обличать их за их предрассудки и узкие взгляды – их мелкое суеверие и ханжество.

Он доказал их лицемерие и ложную набожность и обнажил их души с их моральным развратом. Он поносил их, обвинял их, не стесняясь в выражениях.

Присутствующие пришли в ярость и возмущались, что молодой человек столь низкого происхождения осмеливается их так неуважительно осуждать. Они считали, что удостоили Его особой чести, по случаю Его возвращения на родину после долгих странствований миссионером. А как Он отплатил им за их любезность! Он показал, как мало Он их уважает – это было нестерпимо. И тут над ним разразилась гроза.

Соскочив со своих мест в синагоге, все кинулись к молодому проповеднику и, столкнув Его с помоста, они выпроводили Его из синагоги. И потом взволнованная, бушующая толпа потащила Его по улицам деревни за город. Он не сопротивлялся, считая недостойным бороться с ними. Но под конец Ему все же пришлось защититься. Он понял, что толпа собирается свергнуть Его с обрыва, образовавшегося с одной стороны горы, за пределами города. Он спокойно дал Себя довести до самого края обрыва; требовался лишь толчок для свержения Его вниз. И тогда Он использовал свою оккультную силу для самозащиты. Он никого не ударил, не воспользовался Своей чудотворной силой для повреждения людей, не растянул их мертвыми у ног своих. Нет, Он твердо владел Собой и только окинул их взглядом. Но каким взглядом!

Взглядом, в котором сосредоточилась могучая воля, развитая мистическими познаниями и оккультным опытом. Это был взгляд оккультного учителя, силе которого обыкновенные люди не могли противостоять. И толпа, почувствовав Его силу, пришла в ужас и трепет. Их волосы поднялись, глаза выпучились, колени затряслись и затем все разбежались с дикими криками ужаса и испуга, очищая дорогу таинственному человеку, который шел теперь через их ряды с этим страшным взглядом, проникающим, казалось, через все смертное и видящим то, что превышало человеческий кругозор.

Не желая больше видеть знакомые Ему с детства места, Он навсегда покинул свою родину, Назарет. Действительно, пророк не пользуется успехом в своей стране. Те, которым подобало Его поддержать, первыми стали угрожать Ему, на Его же родине.

Иисус знал, что покушение в Назарете являлось предвестием Голгофы. Но Он вступил на Путь и не сходил с него.

Покинув Назарет, Иисус обосновался в Капернауме и там чувствовал Себя всего более дома в течение остальных двух лет служения и до самой смерти. Предания сообщают, что мать Иисуса с некоторыми из Его братьев тоже переселилась в Капернаум. Говорят также, что Его сестры и братья, как оставшиеся в Назарете, так и перебравшиеся в Капернаум, очень злились на Него за Его поведение в синагоге, считая, что Он вел Себя «неприлично», и они смотрели на Него как на чудака, обесчестившего их семью. Он считался «черной овцой» и «нежелательным родственником» всеми членами семьи, кроме матери, которая по-прежнему цеплялась за своего любимого старшего сына. Мать поселилась в одном доме с некоторыми братьями и сестрами Иисуса, но Его неохотно принимали там; Он считался изгнанником и странником. Иисус однажды высказался насчет этого, говоря: «Лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет где приклонить голову».