Звезда любви возвращается - Биварли (Беверли) Элизабет - Страница 26

Она беспечно пожала плечами.

— Меня всегда интересовали путешествия, другие страны, экзотические места. Поэтому я стала турагентом.

— Мне показалось, что ты досконально знаешь географию.

Розмари покачала головой.

— Ты ошибаешься. Любой скажет, что Нуакшот — столица Мавритании.

Уиллис нервно рассмеялся.

— Любой? Розмари, никто, кроме мавританцев понятия не имеет, что такое Нуакшот.

— А ты?

Уиллис вздохнул.

— Я ни разу не слышал о тех городах, которые называла. Черт побери, я даже не знал, что Бирма теперь называется по-другому.

Розмари недоверчиво усмехнулась.

— Не валяй дурака, Уиллис. Я уверена, ты знал.

— Нет, не знал.

Розмари с тревогой смотрела на Уиллиса, мысливая услышанное.

— Ты хочешь сказать, что я знаю то, что неизвестное тебе?

Уиллис неохотно улыбнулся.

— Очевидно, твои познания в географии гораздо глубже, чем осведомленность обычных людей ii Во всяком случае, ты знаешь больше, чем я.

Я думала, ты знаешь все, — смущенно ответила Розмари.

— И я, — тихо, едва слышно ответил Уиллис. — Теперь вижу, что ошибался.

Розмари пожала плечами.

— Уиллис, я не понимаю, какое это имеет отношение к… нам. К тебе и ко мне. Ты с самого начала хотел поговорить о географии?

— А по-моему, — возразил Уиллис, — мы с самого начала говорили о нас.

— Я — не Тирана, а ты — не Нуакшот. И какое отношение они имеют к нам с тобой?

— Ты себе и представить не можешь, насколько огромное.

Розмари прищурилась и с подозрением взглянула на Уиллиса.

— Что это значит?

— Это значит, что для глубокого мыслителя у меня слишком большие пробелы в образовании, — неохотно признался Уиллис.

Розмари послышались незнакомые нотки грусти в голосе собеседника, словно тому было больно признавать превосходство женщины. Особенно женщины, уступающей ему с точки зрения интеллекта.

Розмари стало неловко.

— Не расстраивайся, — произнесла она, стараясь выдавить хотя бы слабое подобие улыбки. — На самом деле ты — гений. Я знала это давным-давно, и не я одна.

Розмари сделала шаг к выходу. Разговор закончен.

— Подожди, Розмари, — обеспокоенно крикнул Уиллис.

Он торопливо рылся в одной из картонных коробок и наконец выудил альбом с эскизами. Розмари время от времени баловалась рисованием. Живопись отвлекала ее от неприятностей, доставляя немало удовольствия. В детстве Розмари даже подумывала о карьере художника, но потом отказалась от своей мечты. И сейчас уже не помнила почему.

— Я еще не закончил… — Уиллис вынул из альбома тетрадные листы.

— Ничего себе! — улыбнулась Розмари, подошла к Уиллису и забрала рисунки. Она перелистывала страницы, удивленно качая головой. Надо же! Она начисто забыла, как хорошо рисовала.

— Это похоже на сказку и иллюстрации к ней, — Уиллис протянул ей записи.

— Да… — призналась Розмари, — я написала ее лет десять назад. После того, как меня выгнали из школы моделей.

— Ты показывала ее издателям?

Розмари скривилась.

— Боже мой, Уиллис, конечно, нет. Что за дикая идея!

— И напрасно. Возможно, ты могла бы издать книгу и начать карьеру детского писателя.

Розмари выхватила бумаги из его рук и вместе с альбомом швырнула в коробку.

— Ты говоришь так, словно у меня получилось что-то стоящее!

— А по-твоему, нет?

— Нет, — отрезала Розмари.

— Почему же? — удивился Уиллис.

Розмари раздраженно взглянула на мужчину. Перестань, Уиллис. Ты лучше всех знаешь почему!

— С какой стати мне знать лучше всех?

— Ты раньше всех узнал, что мой ум непригоден для серьезных занятий. Я всего-навсего глупая курица! Безмозглые идиотки ни к чему не способны. И вообще — зачем ты полез в мои вещи? Это часть моей жизни, личной жизни! Ты обязан был спросить разрешения.

— Прости, — извинился Уиллис. — Однажды ночью, когда на небе не происходило ничего достойного, я заметил ежегодник нашей школы и просмотрел его. С тех пор это вошло в привычку.

— Ты рылся в моих вещах, — хмуро повторила Розмари.

— Да, — кивнул Уиллис. — Прошу прощения.

— Оставь в покое меня и мои вещи, понял?

— Но, Розмари…

— Нам больше не о чем разговаривать! — Розмари повернулась к нему спиной. — Я думаю, ты объяснил мне все воскресным утром, после того как мы… — она замялась, слова «занимались любовью» застряли в горле: ни о какой любви речи не шло, — проснулись. Больше всего на свете тебя волнуют исследования космоса и научная карьера. А меня…

Розмари заставила себя замолчать до того, как роковые слова слетели с уст. Больше всего на свете ее волновал Уиллис Рендом. В школе. После школы. Сейчас. А то, что произошло в те выходные, стало для нее главным событием в жизни. Теперь ей ни за что не забыть Уиллиса.

Розмари подошла к люку и молча спустилась с чердака.

Уиллис не бросился вслед за ней. Он не мог двигаться. Голова раскалывалась от непрерывного гудения. Это отзывались многократным эхом слова Розмари:

«Мой ум непритден для серьезных занятий».

«Я всего-навсего глупая курица».

«Безмозглые идиотки ни к чему не способны».

Уиллис без сил опустился на пол и закрыл лицо руками. Розмари повторила его слова. Иногда он произносил их вслух, бросая ей в лицо, иногда шептал про себя. Но это были его слова.

Уиллис всегда оценивал ум Розмари ниже среднего. Он и не предполагал, что у нее есть способности или таланты, скрытые от остального мира. Если красивая, сексапильная девочка не в состоянии постичь научные теории, которые Уиллис, схватывал на лету, то она просто слабоумная. Так он думал.

И только потому, что она никому не рассказывала о своих рисунках и не демонстрировала познания в географии? Да. А еще потому, что Уиллис считал ее глупой курицей и внушал эту мысль всем окружающим. И в первую очередь — самой Розмари.

Именно на нем лежит ответственность за низкую самооценку Розмари. Из-за него девочка отказалась от своей мечты и не развивала свой талант. Розмари не просто красивая кукла с пустой головой, как он полагал. Напротив. Розмари ничем не хуже его.

Теперь Уиллис не сомневался, что, если бы Розмари решила стать детским писателем или художником-иллюстратором, ее ждала бы блестящая карьера. У нее был дар будить воображение. Розмари легко и ненавязчиво рассказывала о разных странах и континентах. Своими сказками она вызывала интерес к географии и истории…

Черт! Розмари имела реальный шанс воспитать не одно поколение детей, изменить мир. Разве это менее достойно, чем заниматься астрономией?!

Уиллис в отчаянии вцепился в волосы. Хуже некуда! Он кругом виноват перед Розмари. Он испортил ей жизнь.

Взгляд Уиллиса наткнулся на коробку, куда Розмари бросила рисунки. Из-под папки выглядывала тетрадь без подписи в твердом красном переплете. Не понимая зачем, он достал ее и начал листать. Карандашные наброски чередовались с отрывками прозы.

Сначала Уиллис решил, что наткнулся на еще одну сказку, и погрузился в чтение. Это оказался дневник Розмари школьных лет — ее наблюдения и переживания, ее мысли и желания. Уиллис знал, что нарушает обещание, данное всего несколько минут назад, но не мог остановиться.

«23. 10. 84. Школа меня достала. Не уверена, что долго выдержу эту пытку. Мне жаль, что У. не замечает, как сильно я люблю его. Но еще хуже, что я не могу рассказать ему об этом. Когда мы встречаемся в школе, я сама удивляюсь своим чувствам. Но если кто-нибудь,особенно У., догадается, я умру…»

Опять! Опять Розмари сходит с ума по этому Чаку Уэйду. Уиллис продолжал читать, ощущая вину за вторжение в чужую жизнь. Но оторваться был не в силах.

«20. 12. 84. Рождественские каникулы! Наконец-то! Я устала от школы.Я хочу отдохнуть. У. ничего не знает, а я едва сдерживаюсь,чтобы не завопить «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!». Наверное, я потеряла рассудок, если готова на такое…»