Вне закона - Биварли (Беверли) Элизабет - Страница 31

— Тебе назначили залог в пятьдесят тысяч долларов за одно мелкое преступление?

Он снова вздохнул, на этот раз еще более раздраженно, и продолжал:

— Кроме того, мне инкриминируют недобросовестное ведение дел и коммерческое взяточничество.

У Сары заболело в животе.

— Эти обвинения выглядят более серьезными.

— Но это тоже мелкие преступления, — уверил ее Уолли, — как и большинство других обвинений.

— Большинство других обвинений? — повторила она. Его уклончивость начинала ей надоедать. — Уолли, не мог бы ты выложить все сразу?

— Ладно, ладно. Против меня выдвинуто тридцать семь мелких обвинений.

— Уолли…

— Но ни одно из них не будет доказано, — поспешил добавить он.

— А какое самое серьезное? — спросила она, боясь услышать ответ.

Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Подкуп государственного должностного лица, — пробормотал он наконец. — Тяжкое уголовное преступление. Класс Д. Четырнадцать пунктов.

— Уолли, — несчастным голосом повторила она.

— Но все это сфабриковано, Сара, — убеждал он. — Клянусь тебе. Ты же меня знаешь. Я не мошенник.

Сара покачала головой, не зная, что думать. Брат совершил в жизни несколько глупостей, и она не удивилась бы, услышав еще об одной. Но подкуп? Государственного должностного лица, ни больше ни меньше? Это ведь явно через край. Способен ли он в самом деле на такое преступление? Неужели он действительно настолько глуп?

На этот раз вздохнула Сара — долгим утомленным вздохом. Она запустила руку в волосы. Вдруг вспомнился Гриффин, и она улыбнулась. Он же коп. Он должен знать, что делать. Он может помочь.

— Слушай, — сказала она Уолли, — я позвоню Гриффину и узнаю…

— Кому?

— Гриффину, — повторила она. — Гриффину Шальному. Это тот, э-э-э… мой друг, которого ты встретил у меня несколько недель назад. Он коп, и, может быть…

— Ах, вот оно что. Я знал, что уже где-то видел этого парня.

— Что?

— У меня для тебя новость, дорогая сестричка. Одним из копов, которые меня арестовывали, был твой хахаль.

— Что?

— Все время, пока он талдычил о моих правах и надевал наручники…

— Он… он надел на тебя наручники? — хмыкнула Сара, но тотчас же, опомнясь, убедила себя, что смешок вызван совсем другим. Тут же выругав себя за несерьезность, она повторила более возмущенным тоном:

— Неужели на тебя надели наручники? Какое унижение.

— Да, — продолжал Уолли, не обратив внимания на ее оплошность. — Я все время повторял:

«Ваше лицо мне ужасно знакомо. Мы встречались?» А он делал вид, что не слышит.

— Ты уверен, что это был Гриффин? — спросила она. — Гриффин Шальной?

— Абсолютно. Я даже помню, как говорил что-то в том смысле, что забавно быть арестованным полицейским по фамилии Шальной.

И ему это, наверно, понравилось, подумала Саpa. Наверно, он состроил Уолли такую же раздраженную физиономию, как мне при первой встрече, когда я отпустила подобное замечание. Потом она вдруг осознала, что человек, которого она вспоминала с такой нежностью, человек, с которым занималась любовью несколько часов назад, человек, которому призналась в любви и который сделал ответное признание, только что арестовал ее брата. Он ведь сказал, что должен произвести арест вечером, но не удосужился пояснить, что арестован будет не кто иной, как ее брат Уолли. Брат, с которым он две недели назад познакомился у нее на кухне, напомнила себе Сара. Значит, он не сомневался, что имеет дело с членом ее семьи. Гриффин Шальной лгал ей. У Сары вдруг сверкнуло в голове, словно от удара. Прежде чем арестовать кого-то, полицейский ведет расследование, так? Уж это она усвоила из телесериалов. Значит, Гриффин какое-то время вел дело Уолли. Как долго, она понятия не имела. Но не могла избавиться от вопроса, не был ли его интерес к Уолли причиной интереса к ней. Не потому ли он захотел сблизиться с ней? Узнав, что она сестра Уолли, использовал ее, чтобы больше узнать о жизни брата.

Нет, это невозможно, решила она. Она не помнит случая, чтобы он хоть упомянул при ней имя Уолли, не говоря уже о расспросах, за исключением вполне естественных, возникавших в разговоре об их семьях. Если бы он захотел побольше узнать о профессиональной жизни Уолли, он спросил бы.

Тут возникла еще более тревожная мысль. Может быть, и она была под подозрением? Может быть, Гриффин Шальной поэтому старался сблизиться с ней? Может быть, он надеялся узнать что-то криминальное еще и о ней? В конце концов, он же оштрафовал ее за превышение скорости. В его глазах это могло означать склонность к противозаконным деяниям. Естественно, у него возникли подозрения. Но неужели полицейские расследования доходят до постели?

— Сара? Ты меня слышишь? Она потрясла головой, собираясь с мыслями, и ответила несколько раздраженно:

— Да, Уолли, я слушаю.

— Так что же ты собираешься делать теперь, после того, как твой хахаль-коп засадил меня в тюрьму?

Требовательный и обличающий тон Уолли, его попытка свалить вину с больной головы на здоровую заставили Сару взбелениться. С нее довольно. Хватит с нее братьев, хватит с нее копов, хватит с нее мужчин. Хорошо, она пойдет сейчас в полицейский участок узнать, может ли сделать что-нибудь для освобождения Уолли. Заодно поищет Гриффина, потому что должна задать ему немало вопросов. Но если Уолли по-прежнему будет вести себя как мальчишка и если ответы Гриффина не удовлетворят ее, она умоет руки и забудет обоих.

У Гриффина болела голова. Невыносимая, выворачивающая уши и отдающаяся в плечах мигрень напала на него в тот момент, как он постучал в дверь Уоллеса Гринлифа. Такая напасть просто не уходит. Он проглотил четвертую таблетку аспирина, зная, что ничего, кроме язвы желудка, это не даст, упер локти в стол и положил голову на руки. Если бы неудачные дни были взбесившимися лошадьми, его бы уже растоптало в лепешку.

— Я хочу перемолвиться с тобой парой слов. Это был голос, которого он ждал весь вечер и который услышать боялся. Он уронил ладони на стол, взглянул на Сару и попытался улыбнуться.

— Привет, — сказал он. — У вас возникли проблемы, мисс Гринлиф?

На ней были те самые тесные шорты, которые чуть не свели его с ума во время бейсбольного матча, и просторная фиолетовая футболка с надписью «Моя мама уехала в Атлантик-Сити, и осталась у меня только эта вшивая футболка». Волосы всклокочены, на лице никакой косметики, вид сердитый. Очень, очень сердитый. Гриффин и не думал, что ему когда-нибудь захочется чего-то так сильно, как сейчас захотелось обнять и поцеловать ее. Но за ее спиной были Джек и Сэм, необычайно смирные, предусмотрительно усаженные на скамью, где им ничего не было слышно, следящие за каждым его и Сариным движением. Так что он только заложил руки за голову, откинулся на стуле и стал ждать, когда она разорвет его на части.

— Ты лгал мне, — сказала она без предисловий.

— Нет.

Она поддернула ремень сумочки на плече, да так и не отняла пальцы, судорожно вцепившись в кожаную полоску. Может, боялась, что какой-нибудь подонок из полицейского управления сорвет сумку с плеча, а может, просто нуждалась в опоре, пусть даже такой эфемерной.

— Нет, лгал, — настаивала она.

— Извини, Сара, — начал он снова, — но я прошу тебя понять. Я никогда не лгал тебе.

— Сколько времени ты занимался делом Уолли, прежде чем арестовал его? — требовательно спросила она.

— Около шести недель, но…

— Примерно тогда ты начал крутиться у моих дверей, — перебила она. — Я бы сказала, у тебя было достаточно возможностей признаться, что ты занимаешься делом моего брата.

— Я не имею права разглашать тайну следствия посторонним лицам, — сказал Гриффин, запоздало пожалев, что выбрал этот термин для обозначения Сары. Но она уже это отметила и покрылась красными пятнами.

— Ага, значит, вот кто я для тебя? Гриффин вскочил так резко, что опрокинул стул. Сара вздрогнула, но не двинулась с места. Разве что поза стала более вызывающей. Она уперла руки в бока древним воинственным жестом.