Вне закона - Биварли (Беверли) Элизабет - Страница 12

У нее был отличный аппетит. Гриффин с восхищением наблюдал, как Сара в третий раз нагрузила свою тарелку. Правда, она, помнится, говорила, что не ела с утра, но большинство женщин, впервые обедая с мужчиной, вряд ли стали бы столь явно показывать, как хорошо умеют расправляться с едой. А Сара Гринлиф не собиралась оставаться голодной. Гриффину это нравилось. Он задавался вопросом о других ее аппетитах и надеялся, что они такие же ненасытные, как этот.

— А почему вы уже не мотокоп? — с набитым ртом поинтересовался Джек, сидевший слева от Гриффина.

Тот заглянул в янтарные глаза восьмилетнего мальчугана и улыбнулся. Мальчики были цветными негативами друг друга: темнокудрый светлоглазый Джек — и Сэм с его золотыми волосами и карими глазами. И в других отношениях, насколько он успел заметить, братья были полной противоположностью. Джек весь наружу, умение подавать себя у него в крови. Сэм, наоборот, желая узнать что-нибудь, не трубил об этом во всеуслышание, но, подобно матери, склонен был ждать и наблюдать, прежде чем ввязываться.

И имена у них хорошие, думал Гриффин. Джек и Сэм. Хорошие, простые, немного старомодные; полная противоположность заведенной йиппи моде изобретать детям изысканные, претенциозные и часто эксцентричные имена, более подходящие для кличек породистых лошадей или собак. Интересно, сама Сара их выбирала или ее бывший муж? Наверняка Сара. Она ведь и сама такая: хорошая, простая и — да-да — немного старомодная.

— Я больше не мотокоп, — сказал он, вспомнив, что был задан вопрос, на который надо ответить, — потому что работа детектива кажется мне более интересной. И гораздо более увлекательной.

— А пистолет вам и теперь положен? — спросил Сэм.

— Сэм… — простонала Сара. Гриффин улыбнулся. Ясно, она не в восторге от увлечения сына огнестрельным оружием.

— Да, — сказал он.

У Сэма засверкали глаза.

— А сейчас он у вас при себе? Гриффин покачал головой.

— Нет. Он заперт. Это не игрушка, Сэм. Не из тех вещей, которые кто угодно и куда угодно может таскать с собой. Оружие следует доверять только тем, кто обладает достаточной ответственностью и у кого хватает ума сообразить, когда и как им пользоваться. Боюсь, не очень много людей удовлетворяет этим условиям. В основном это офицеры, защищающие закон. Ну, и еще очень немногие.

Мальчик погрустнел.

— Значит, ты не научишь меня стрелять? Гриффин взглянул на Сару, уже зная, как ответит, но желая показать, что уважает ее мнение.

— Нет, Сэм, не научу. Пистолеты не предназначены для детских рук.

Сара расслабилась и послала ему короткую благодарную улыбку. Он улыбнулся в ответ.

— Видишь, — сказал Джек, комкая салфетку, чтобы бросить ее в брата через стол. — Я же говорил, что у Гриффина нет с собой пистолета.

— Ничего ты не говорил, — огрызнулся Сэм.

— Говорил.

— Не говорил.

— Говорил.

— Мальчики, — вмешалась Сара. — Если вы поели, почему бы вам не поиграть во дворе? Сегодня чудный вечер, а на завтра, учтите, обещают дождь.

Два стула со скрежетом отодвинулись от стола, и мальчики продолжили спор по дороге из кухни к выходу.

Сара молча помотала головой им вслед. Потом, вдруг вспомнив, крикнула вдогонку:

— И не хлопайте дверью…

Слова были заглушены громким стуком.

— Вышли, — тихо вздохнула она и, взглянув на Гриффина, пожала плечами. — Мальчишки. — Это прозвучало так, будто объясняло все.

Он кивнул.

— Я был точно таким же. Единственная разница — у меня не было брата или сестры, с которыми можно было бы драться. Приходилось заниматься этим с соседями.

— Похоже, ты жалеешь, что рос один, — сказала Сара, вставая, чтобы убрать посуду. — Смешно. Почти все детство я мечтала о том, чтобы у меня не было брата.

Гриффин встал было помочь, но она жестом вернула его на место.

— С тарелками поможешь позже. Я хочу сначала попить кофе. Ты как?

— Кофе — это здорово.

Пока Сара возилась, Гриффин наблюдал и думал, как хорошо ему даже вот так просто сидеть здесь. Он улыбнулся Сариной уверенности, что он поможет мыть посуду. Накормив его обедом, она дала понять, что он — гость в доме, но не столь официальный, чтобы водить под руки. Откровенность была еще одним качеством, которое ему нравилось в этой женщине. Сара Гринлиф отличалась от большинства знакомых ему женщин. И отличия эти интриговали.

— Впрочем, не могу себе представить, каково расти единственным ребенком в семье, — сказала она, вернувшись к столу. Но вернулась не на прежнее место напротив него, а на то, которое освободил Джек, — рядом. — Хоть мы с Уолли и не ладили обычно, но все же случались минуты, когда мы забывали о родственной ненависти и здорово веселились вместе. Особенно хорошо бывало на Рождество. Уолли помогал разобраться, как действуют мои новые игрушки, показывал, как вставлять батарейки, и читал мне инструкции, пока я не научилась читать сама. А на День Всех Святых он держал меня за руку, когда мы ходили на гуляния, и не обращал внимания на больших мальчишек, которые насмехались над ним за то, что парень таскается с маленькой сестрой.

Гриффин неопределенно хмыкнул. Не хотел он слышать ничего хорошего об Уоллесе Гринлифе, не хотел знать, каким он был защитником. Желая увести разговор в сторону от человека, деятельность которого расследовал, он сказал:

— На самом деле не так уж плохо быть единственным ребенком в семье. Всегда в центре внимания, и ничего не надо делить. Мне не приходилось драться с братом или сестрой за права на телевизор или проигрыватель, и комната была в моем полном распоряжении. Но иногда…

— Иногда? — переспросила Сара, понуждая его договорить.

Он пожал плечами.

— Иногда я задумываюсь, что это такое — иметь кого-то рядом. Особенно сейчас, когда умерли родители. Очень странно быть последним в роду. — Помолчав, он добавил:

— А теперь, выходит, еще и последним из Мерсеров.

Сара заглянула Гриффину в глаза, пытаясь понять, о чем он думает. Уже второй раз за этот день разговор затрагивал семью, и оба раза она даже не запомнила, каким образом они выходили на эту тему. Наверное, у него просто голова сейчас занята этим, подумала она. Конечно, последние перемены в его жизни заставляли задуматься о том, что может значить семья.

Кофеварка взвыла, выцедив последние капли темного варева, и Сара поднялась, чтобы щедро наполнить две кружки. Вернулась к столу, предложила ему сливки и сахар и, когда он отрицательно покачал головой, села. Сама она тоже пила черный кофе.

— Ты действительно стал детективом потому, что считаешь эту работу более интересной? — спросила она. — Более увлекательной? По-моему, носиться целыми днями на мотоцикле лучше, чем сидеть за столом в душном, тесном офисе.

Он поднес кружку ко рту, но задержал, думая над ее вопросом. Потом сделал большой глоток и улыбнулся.

— Знаешь, странно слышать это замечание от женщины, потерявшей семьдесят пять долларов из-за того, что я носился целыми днями на мотоцикле.

Когда Сара состроила гримасу, он хохотнул, и этот хрипловатый, какой-то душевный хохоток тронул Сару до глубины души. Теплая дрожь пробежала сверху вниз по ее спине, и она наконец-то освободилась от советов здравого смысла. В пустой и гулкой голове оставался только отзвук его смеха.

Не дождавшись ответа, Гриффин продолжал:

— Я не получил никаких сведений из суда. Можно ли сделать из этого вывод, что ты заплатила штраф? — Голубые глаза сверкнули бриллиантовым огнем. — Разве что я пропустил сообщение, а ты не подаешь виду, пока там готовят постановление о твоем аресте? В этом случае, мисс Грин-лиф, я постараюсь осуществить арест лично.

Как ему удается придать шутливой угрозе такой эротический смысл? — подумала Сара.

— В этом не будет необходимости, — сказала она с легкомысленным видом. — Я уплатила штраф. Просто такой выход показался мне самым простым и отнимающим меньше всего времени. Конечно, теперь не удастся купить большой каталог хрусталя баккара, на который я копила, но…