Как заарканить миллионера - Биварли (Беверли) Элизабет - Страница 32

Ладно, это ее не касается. Дорси и Адам — взрослые люди, знают, что делают, и в своих отношениях разберутся сами. А Эди самое время подумать о себе.

И о том, что тяжелые мужские шаги явно приближаются…

Днем этот район Чикаго так и кишит людьми, но в час ночи превращается в пустыню. Ярко освещенную — спасибо городским властям, — но все-таки пустыню. Правда, рестораны еще обслуживают последних посетителей, а один раз мимо Эди, сверкая мигалкой, проехала патрульная машина — так что, если завизжать изо всей мочи, кто-нибудь придет на помощь… Может быть.

Жаль, ей не удалось припарковаться прямо перед домом Адама. Но, к сожалению, только героям телесериалов удается всякий раз оставлять машину у подъезда.

В сериалах вообще все происходит иначе, чем в жизни. На каждого героя — по паре любящих родителей. Если любовь — то до гроба. Если работа — то сказочная, если квартира — шикарная, если шмотки — баснословно дорогие. Разумеется, все это выдумки. Интересная работа и хороший заработок еще достижимы, а вот идеальные семьи встречаются крайне редко. А парковка прямо перед домом — такая удача выпадает еще реже.

Эди остановилась, притворившись, что разглядывает меню в витрине ресторанчика. Шаги преследователя стихли. Как и следовало ожидать. Что дальше? Вести его прямиком к машине и идти на отчаянный риск? Или, может быть… А ведь она и в самом деле проголодалась!

Эди заглянула в распахнутую дверь — и на нее пахнуло чудесным уголком Средиземноморья, каким-то чудом занесенным на Средний Запад. На столиках красовались накрахмаленные белые скатерти; настенная роспись изображала берег лазурного моря и деревушку в тени оливок. Томительно-сладостный голос Паваротти воспевал «Жизнь среди роз».

Эди устала и очень хотела спать. Она почти не спала прошлой ночью, и краткая беспокойная дремота не освежила ее. (Она вообще часто мучилась бессонницей и дурными снами.) Однако таинственный преследователь шел за ней по пятам, а средиземноморское кафе звало зайти, успокаивало, обещало безопасность.

— Вы еще подаете ужин? — спросила она, подойдя к стойке.

Из-под стойки вынырнул бармен с тряпкой в руке — дюжий толстяк с веселым круглым лицом и широкой улыбкой, в котором Эди сразу предположила добрую душу.

— Только закуски, — ответил он. — И через полчаса закрываемся.

— Хорошо.

— Присаживайтесь, где хотите. — Широким жестом он обвел пустой зал. — Марджи сейчас подойдет.

— Спасибо.

Эди выбрала хорошо освещенный столик на двоих примерно посредине между стойкой и дверью… или нет, пожалуй, поближе к стойке. Взяла в руки меню. Скоро к столу подкатилась симпатичная толстушка, очень похожая на бармена. Напитков Эди брать не стала, а заказала французские пирожные.

От пирожных толстеют — но что с того? Романтических приключений в ее жизни не было и не предвидится, так что можно в кои-то веки побаловать себя сладким.

Приняв такое решение, Эди настороженно оглянулась на дверь — и замерла в изумлении.

В кафе вошел Лукас Конвей. В том же костюме, в каком был у Адама, — джинсы, белая рубашка и черный блейзер. Только узел галстука ослаблен и ворот расстегнут. Ледяной взгляд его был устремлен прямо на Эди, и та мгновенно сообразила: это же Лукас шел за ней следом!

Как он мог? Как посмел так ее пугать? Что ему нужно?

Не здороваясь и не дожидаясь приглашения, Лукас направился прямиком к ее столику. С грохотом отодвинул свободный стул, плюхнулся на него и снова принялся сверлить Эди взглядом — так, словно уличил ее в каком-то страшном преступлении.

— Будь как дома, — сухо предложила Эди. — Это ведь так старомодно — спрашивать разрешения присесть!

— А ты что, против? — поинтересовался он.

— Что, если против?

Лукас только пожал плечами.

— Замечательно, — подвела она итог. — Что ж, добро пожаловать. — Эди демонстративно поджала губы.

— Спасибо, — ответил Лукас, явно не желая замечать иронии в ее приглашении.

«Похоже, мы поменялись ролями, — невольно подумала Эди. — Ирония, сарказм — это его амплуа». Но не успела она додумать свою мысль до конца, как к столику поспешила официантка и спросила, что желает Лукас. Тот заказал чашку кофе — и больше ничего. Почувствовав, что между клиентами что-то происходит, официантка не стала задерживаться у их столика и удалилась.

Несколько минут оба молчали, сердито глядя друг на друга. «Сел за стол без приглашения — пусть сам и объясняется», — думала Эди. Но Лукас упорно молчал.

Наконец он наклонился вперед, опершись локтями о стол, и заговорил:

— Черт побери, Эди, что ты себе думаешь — расхаживаешь по улицам темной ночью совсем одна?

Эди недоуменно подняла брови.

— А ты что себе думаешь? Зачем ты за мной следил? Ты меня напугал до полусмерти!

— До полусмерти, говоришь? Вот и хорошо. Может, в другой раз будешь умнее. Женщина ходит ночью одна… ты хоть представляешь, что с тобой может случиться?

— Я могу сама о себе позаботиться, — отрезала она.

Лукас только усмехнулся в ответ:

— Ну да, конечно!

— Именно так, — настаивала она.

— Хорошо-хорошо, как скажешь.

— Можешь мне не верить, но это не дает тебе права меня преследовать!

Секунду поколебавшись, Лукас ответил:

— Видишь ли, Эди, я не тебя преследовал. А того парня, что шел следом за тобой.

— Какого еще парня? — недоуменно переспросила Эди.

Тяжело вздохнув, Лукас бросил на нее взгляд, ясно говорящий, что Эди безнадежно испортила ему вечер — если не жизнь.

— Я сидел у себя в машине напротив подъезда, собирался трогаться с места, когда…

— Ты припарковался напротив подъезда?! — не удержавшись, воскликнула Эди.

Ну почему судьба так несправедлива? Почему некоторым, вроде Лукаса Конвея, с рождения дается все: красота, блестящий ум, образование в дорогой частной школе, работа, о которой большинству смертных остается только мечтать? Од на загвоздка — души недостает. Но в наше время это далеко не главное.

Лукас смерил ее взглядом, от которого Эди вмиг ощутила себя трехлетней глупышкой.

— Да, а что?

Эди молча покачала головой. Сказочная работа, шикарная квартира и баснословно дорогие шмотки у него имеются — сама видела. Остается спросить, как дела с семейным счастьем и любовью на всю жизнь. Но тут же Эди поняла, что не хочет этого знать. Не хочет знать, что в мире нет справедливости и все дары богов достаются человеку, который даже не способен их оценить.

— Ничего, просто интересно, — ответила она наконец.

— Так вот, я уже собирался ехать, когда увидел, что из подъезда выходишь ты. Я снял ногу с педали и смотрел на тебя, пока ты не свернула за угол.

— Зачем? — искренне удивилась Эди.

Несколько секунд Лукас молчал, не сводя с ее лица пристального взгляда. Наконец серьезно ответил:

— Мне нравится твоя походка, скажем так.

От его взгляда Эди залилась краской, опустила глаза и почувствовала себя маленькой девочкой. Неудивительно, что она ответила только: «А-а…» — да и то едва слышно.

По счастью, в этот миг появилась официантка с кофе, дав Эди возможность прийти в себя.

Пока официантка наливала кофе, Лукас молчал — он не отрывал глаз от Эди, да так, словно и вправду было на что смотреть. Хм, нашел чем любоваться! Вид усталый, глаза покраснели, на щеках пылают красные пятна смущения. Из тяжелого узла волос выбились непокорные русые пряди. Выходя на улицу, она натянула поверх униформы выцветший зеленый свитер с эмблемой «Северна» и теперь с ужасом понимала, что фигура ее, и так не блестящая, сейчас похожа на мешок с картошкой.

И тем не менее Лукас буквально пожирал ее глазами. Взгляд его блуждал по ее лицу: от губ — к глазам, от глаз — к волосам, от волос — к щекам, от щек возвращался к губам. Эди чувствовала, что лицо ее пылает. И не оно одно: горело сердце, кипела кровь в жилах, да и вся она превратилась в пылающий костер. Никогда еще до такой степени не теряла контроль над собой.

Слишком хорошо она знала, как называется это трепетное пламя. Желание. Жажда страсти. Сексуальное влечение.