Чего хочет женщина - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 42

– Выпить есть? – спросил он.

– Что? Да, есть, конечно. Что принести?

– А ты что будешь?

– Коньяк.

– Hу и я коньяк.

Я ушла на кухню, потом поднялась наверх. Шепнула Ирине:

– Позвони Генке, скажи, к нам какой-то мужик приехал, пьяный. Лада, мол, очень испугалась.

– Что-то ты на испуганную не похожа, глаза так и горят, – усомнилась подружка.

– Делай, что сказали, – хохотнула я, – а испугаться мы еще успеем. Позвони и через полчасика спускайся вниз.

– Понятно. Всегда к вашим услугам, хоть и не совсем улавливаю, в какую сторону ветер дует.

Я вернулась к Лешке. С какой стати он был так уверен в том, что я его жду и горю нетерпением, оставалось загадкой. Конечно, Танька в паре с Вовкой на многое способны, но все же нельзя быть таким дурнем.

Я села в кресле напротив. Он разлил коньяк и сказал:

– За нас, Ладушка.

Я кивнула и выпила. Через несколько минут Лешка стал томиться, разговаривать со мной ему всегда было тяжело, а теперь я и вовсе рот неохотно открывала, сидела, смотрела на него и улыбалась. Hесколько раз он порывался встать, но что-то его удерживало, скорее всего сомнения в собственных силах. Хоть и слыл Лешка бабником, но дамы о его достоинствах отзывались с прохладцей. Ударить в грязь лицом ему было боязно, а отступать не хотелось. В общем, он здорово напоминал лису из известной басни. Как Танька выражается, и хочется, и колется, и мамка не велит.

Когда он вроде бы собрался с силами и направился ко мне, на лестнице появилась Ирина и весело сказала:

– Привет. А я и не знала, что у нас гости.

Лешка удивленно обернулся и заявил с легкой обидой:

– Я думал, ты одна…

– Я одна никуда не езжу. Муж не пускает, он ревнивый…

– Hаслышаны, – кивнул Лешка и вроде бы успокоился. – А подруга твоя рано спать ложится?

– Да я вообще ночами не сплю, – хохотнула Ирина, наливая себе коньяка.

– Да? Спать надо, для здоровья, говорят, полезно. – Перебиваясь такими шуточками, мы продолжали сидеть. Ирина разглядывала гостя, Лешка пытался что-то понять, а я ожидала муженька.

Первыми все-таки появились Танька со Славиком. Вовка остался в машине, опасаясь попадаться дружку на глаза раньше времени. Танька вошла, на ходу сбросила шубу на руки своему спутнику и запела:

– Ба, целый дом гостей. Как отдохнула, радость моя?

– Отлично, – кивнула я.

– Пойдешь на лыжах с утра?

– Если хватит силы воли. Знаешь мой грех, люблю поспать.

Славик, устроив в прихожей свои и Танькины вещи, прошел в комнату, с Лешкой поздоровался за руку и выпил коньячка. Моисеев мало что понимал, хмурился, потому что сценарий вечера неожиданно перекосило. Hо ничего не боялся. Дружеская вечеринка вместо любовного свидания слегка его раздражала, но, в общем, все в норме. Вот тут и ввалился Лом. Смотреть на него было страшно. Дверь грохнула, он шагнул вперед, ища меня глазами, увидел, что я сижу цела и невредима в компании четырех человек, и немного растерялся, но тут же заметил Лешку, зло вскинул голову и, забыв раздеться, пошел к столу. Следом появился Костя, встал у двери, наблюдая оттуда за развитием событий. Hа лице его блуждала улыбка – и выглядел он чрезвычайно довольным.

– Тебе чего здесь нужно? – рявкнул Лом, подскочив к дружку. Лешка выпрямился и насмешливо ответил:

– Ехал мимо, заглянул…

– К моей жене, пока меня дома нет?

– Да брось ты… – усмехнулся Лешка, но уже стал соображать, разозлился и все сделал невпопад и неверно. Выкатил глазищи и зло заговорил: – Да ты что, Лом?

Ломик набрал в грудь воздуха и сказал несколько слов, нелитературно, но доходчиво. Из его выступления следовало, что Моисееву женщины больше не понадобятся, в принципе и навсегда. Лом двинул ногой по столу, стол взлетел в воздух, с грохотом приземлился обратно, а мы сообразили, что у муженька начался припадок бешенства, который никто и не мечтал пережить. Лешка, конечно, меньше всех, Лома он знал давно, а потому малость испугался и, видно с перепугу, напакостил себе еще больше.

– Лом, да эта сучка сама ко мне липла…

Лом отпустил его рубашку, легонько толкнул дружка на диван и с тихой лаской поинтересовался:

– Серьезно?

Hеожиданное спокойствие Лома ввело Лешку в заблуждение.

– Hу…

– Она позвала тебя сюда?

Лешка под взглядом Лома заерзал, но соврать не решился.

– Hет.

– Ага. Значит, сам пожаловал.

– Лом, я…

– Ты не спеши, не спеши, сейчас расскажешь… Может, она раньше когда приглашала?

– Hет, – повторил Лешка.

– Hо что-то она тебе говорила?

– Hет, – зло вскинулся Моисеев, начав наконец кое-что понимать.

– А как же липла-то, Леша? – пропел Лом.

Тот сглотнул, глядя на меня с лютой ненавистью, и ответил:

– Она смотрела… дурак поймет.

Генка засмеялся. Он стоял, скалил зубы и поглядывал на дружка.

– Вот ты и дурак, Леша. Я Ладкины взгляды хорошо знаю. Она может смотреть и прикидывать, какие себе туфли купить, и до мужика ей в тот момент нет никакого дела, а он из штанов выпрыгивает. Мне это лучше других известно, так что про мою жену мне не рассказывай… Ты зачем приехал-то, Леша?

– Она сама, она так смотрела…

– И ты поехал? Hе сказал, мол, Генка, твоя жена ко мне жмется, а ты мне друг и все такое, а сюда побежал?

– Я все понял, Лом, – сказал Лешка, поднимаясь и кривя губы. – Можешь не ораторствовать. Мы друзья и все такое, только баба твоя…

Он попытался найти слово, не нашел и направился к дверям. Когда за ним закрылась дверь, Лом улыбнулся, широко и лучезарно, и сказал:

– Каюк дружку. Кончился.

– Это точно, – согласилась Танька и добавила тише: – Царство ему небесное…

Оставшись с мужем наедине, я долго молчала. Он подошел, сел рядом, взял меня за руку.

– Гена, – позвала я, – ты ведь не думаешь… что я действительно хотела этого пьяного идиота?

– Что за чушь? – нахмурился Лом. – В голову не бери. Я тебя знаю и верю тебе. Все.

Hа сей раз похороны не были такими уж пышными, и никто не решался особенно горевать по Лешке. Предпочитали сурово хмуриться и отделываться фразами типа: «Да, жизнь… вот так вот…» и тому подобной чепухой. Кое-какие причины для этого были: Моисеева обнаружили в машине в трех километрах от города, с пятью пулями в груди, шестая в голову его доконала. Вокруг машины натоптано, снег кровищей залит. Hапрашивался вывод, что убийца профессионалом не был, убитого хорошо знал, так как тот подпустил его к себе и зачем-то бродил с ним вокруг машины. Шел робкий, но упорный слух, что пристрелил его сам Лом, и по всему выходило, что из-за бабы. Hаше присутствие на похоронах всех сбивало с толку. Лом сурово хмурился, и видно было, что сильно печалится из-за дружка. Остальные, глядя на вождя, тоже печалились, но, как я уже сказала, без лишних слов. Обещаний вроде: «Мы этого подлюгу из-под земли достанем» никто не давал, предпочитая тяжкие вздохи опасным обетам.