Счастье под запретом - Беверли Джо - Страница 74

А чьего ребенка она вынашивает?

Френсис ушел в свой кабинет и рухнул на стул. Он проследит за ней и добьется, чтобы она вела себя прилично в дальнейшем. Он все это сумеет пережить, если только будет уверен, что ребенок от него.

Однажды Френсис поверил в это. И мог поклясться, что Серена не способна на лицемерие. Но правда ли это или воздействие колдовских чар?

Френсис припомнил, как она аккуратно выложила, что сделали бы Олбрайты с теми рисунками, — план действий, который никогда бы не пришел ему в голову.

А ведь она тоже Олбрайт.

Они не могут и дальше жить так же! Он докопается до истины и выложит ее Серене. Возможно, им все же удастся найти какой-то способ продолжить совместное существование.

Но сначала он должен разыскать Фернклифа и пресечь его игры. Если он к тому же обнаружит, кто отец ребенка Серены, то вообще все будет отлично.

Затем ему надо что-то предпринять против Олбрайтов. Он пошлет им резкую записку — пусть не трудятся появляться сегодня в саду, Френсис сам свяжется с ними завтра.

Если они и правда затеяли получить десять тысяч фунтов, то скоро поймут, что денег им не добиться никогда. А если не прекратят свои домогательства, он просто изничтожит их. Они и так уже якшались с отбросами общества. А если Френсис и Шалопаи решительно выступят против них, то им навсегда заказана приличная компания, а двери приличных заведений закроются у них перед носом.

А если Том и тогда не угомонится, то Френсис бросит ему вызов и изувечит. И это доставит ему неописуемое удовольствие.

А вдруг Олбрайты начнут отрицать шантаж? Не попытается ли Серена в таком случае самостоятельно добыть денег для своего любовника. Для человека, который может быть ее любовником…

Если только Фернклиф сам не шантажирует ее, с неожиданной надеждой подумал он. Это счастливая мысль.

Но какая же ее тайна может стоить десять тысяч?

Френсис опустил голову на руки и застонал. Он точно сойдет с ума. В дверь постучали, и вошла его мать.

— Что-то случилось, дорогой?

— Ничего особенного, мама. Ты что-то хотела?

— Только еще раз напомнить, что завтра рано утром уезжаю в Торп. У тебя нет никаких поручений ко мне?

— Нет, спасибо. Через несколько недель мы с Сереной к тебе присоединимся и будем там до тех пор, пока не родится ребенок.

— Конечно. Это может быть наследник, и он должен появиться на свет в родовом поместье.

— Согласен.

— Френсис, — обеспокоенно произнесла мать, — мне кажется, что вы с Сереной переживаете трудный период. Я хотела бы напомнить тебе, что честность — самое лучшее средство решения всех проблем, а скрытность и обман приведут только к большим неладам и несчастью.

— Ты всегда говорила именно это, мама.

Она вздохнула.

— Я на своем опыте знаю, как нелегко порой быть честным.

Френсис был поражен, что мать сошла со своего пьедестала, пусть и для того, чтобы поддержать сына.

— Да, это нелегко, мама. Я даже не уверен, что такое поведение всегда мудрое. Порой правда бывает очень горькой!

— Ты так думаешь?

— Да.

— Но что произойдет с недомолвками и ложью спустя какое-то время? Наверняка они разрастутся и пустят корни.

— Не знаю, — вздохнул Френсис. — Я просто не знаю.

Мать подошла к нему и обняла его.

— Мне очень нравится твоя жена, Френсис. Она совсем не такая, какую бы я сама выбрала для тебя, но у нее доброе сердце и завидное мужество. Не позволяй глупости и гордости встать между вами.

Мать поцеловала его в щеку и ушла.

Глупость и гордость. Вряд ли это относилось к переживаемому им глубочайшему обману, но его обрадовало, что мать оттаяла. Если ему удастся хоть что-то спасти в своем браке, то была надежда на нормальные отношения.

И она была права. Он должен знать истину во благо своей семьи! Френсис оставил записку, что вернется к ужину в семь вечера, и вышел на охоту за Фернклифом.

Подходя ко дворцу Белкрейвенов, он встретил Люсьена, идущего к Николасу, и пошел с ним туда. Там они застали Хэла и Стива, этот дом не постеснялась навестить и Бланш.

Она разочарованно произнесла:

— А где же твоя жена? Я так хочу познакомиться с ней.

— Тогда зайди к нам.

— Френсис, ну будь же хоть ты разумен. Ты так стараешься скрыть прошлое бедняжки, к чему тебе столь сомнительная особа, как я?

— Ты можешь спасти свою репутацию, — вмешался Хэл, — если согласишься выйти за меня замуж.

— Ерунда, — ответила Бланш.

— И тогда бы ты смогла навещать дома своих респектабельных друзей.

— Очень сомневаюсь. Мать Френсиса, к примеру, никогда бы не приняла меня.

— Она потихоньку оттаивает, — заметил Френсис. — Мне кажется, тебе следует выйти замуж за Хэла.

— Мы все так считаем, — сказал Николас. — Но бедняжка Бланш слишком дорожит своей свободой.

Бланш бросила на него негодующий взгляд, но Френсис был приятно удивлен. Николас отмалчивался, глядя на тщетные попытки Хэла привести Бланш к алтарю. Но если уж он примется за это дело, то результат не замедлит сказаться!

Однако внимание Николаса обратилось на самого Френсиса.

— Почему ты не рассказал мне, что братья Серены вымогают у тебя деньги?

— У нее, — поправил его Френсис. — А как ты узнал?

— Она поделилась этим с Элеонорой.

— Интересно, с чего бы это?

— Серена пыталась объяснить мне, почему не сходит с ума от счастья. Боюсь, что я начала восхвалять тебя до небес.

— А она не нашла никаких причин для счастья.

— Да нет же, — мягко возразила Элеонора. — Серена знает, что имеет уйму причин радоваться, но как ей выбросить из головы эти угрозы и проблемы? Было бы настоящим благом избавиться от них.

— Именно это я и задумал, — быстро вмешался Френсис. — Я твердо решил разыскать Фернклифа и хорошенько попугать Олбрайтов.

Он по-прежнему промолчал о своих подозрениях насчет Серены.

— Отлично. Фернклиф живет там же, где и Симмонс, — произнес Николас.

Френсис так и сел.

— Откуда вы это знаете?

— Подослал к Симмонсу Стива. Неужели ты не помнишь, что этот тиран всегда выделял Стива? И он, конечно, прямо растаял от его визита и рассказал, что Фернклифа как раз не бло в тот день, когда вы ворвались с пистолетом к нему, Симмонсу. Ну, а уж он предупредил Фернклифа, чтобы тот не возвращался вечером. Кстати, и Фернклиф, и Симмонс убеждены, что вы готовы совершить насилие.

— Вполне возможно. А чего он ожидает, когда досаждает женщинам моей семьи ?

Тут вмешался Стефен Болл.

— Симмонс по, крайней мере считает Фернклифа невинной жертвой. Симмонс не знает подробностей, но уверен, что произошло недоразумение, и именно по твоей вине. Теперь он полностью утвердился во мнении, что Шалопаи — разбойники с большой дороги. Мне прочли целую лекцию на тему «О человеке судят по его друзьям». — И, сморщившись, добавил:

— На греческом.

— По моей вине? Да я даже ни разу не встречался с ним!

Николас сказал:

— Если Фернклиф действительно занимался шантажом, то он не доложил об этом старому другу и коллеге. В любом случае мы снова ищем иголку в стоге сена.

Френсис знал, что должен был сообщить им о привычке Фернклифа заглядывать к нему в сад, но сдержался. Шалопаи уже приняли Серену и ее заботы близко к сердцу, он не станет раскрывать им глаза на ее двуличие, если его не вынудят к этому.

— Ну, — обратился Николас к Френсису, — что ты надумал сотворить с Олбрайтами?

— В душе я призываю на их головы все муки ада. Но есть, наверно, предел тому, что я могу совершить по отношению к родственникам жены. Вероятно, достаточно просто напугать их потерей статуса и собственного положения в обществе, и они дрогнут. А я собираюсь застращать их основательно и немедленно.

— Кажется, неплохой план. Почему бы вам с Люсьеном не сделать это вместе? Вдвоем вы олицетворяете собой несокрушимое величие общественного положения. Мы задавим их. Вы совершенно не подходили для устрашения Симмонса, но для Олбрайтов — как раз то, что надо. Они остановились в таверне «Скипетр», кстати. Поскольку они не скрываются под чужим именем, то их легко было обнаружить.