Самый неподходящий мужчина - Беверли Джо - Страница 21

— Должно быть, это было тяжело и для вас. Сочувствие задело Дамарис за живое.

— Хороший урок того, как тебя могут обмануть.

— Эшарт не обманывал вас.

— Он хладнокровно планировал жениться на мне ради денег.

— Как и вы собирались выйти за него ради титула. Дамарис резко втянула воздух. Но ведь это же правда. — Ладно, — сказала она. — Я была такой же расчетливой, как и он, и для нас обоих лучше, что мы избежали этого. — Самое время поставить в этом деле точку. — Я должна извиниться перед вами, мисс Смит. В последние дни я порой вела себя не лучшим образом.

Дженива Смит заморгала, затем схватила руку Дамарис:

— О нет, вас бесчестно ввели в заблуждение. Мне так жаль. Дамарис не знала, как реагировать на ее слова.

— Тогда, возможно, мы могли бы заключить мир. Мисс Смит стиснула ее руку.

— Если так, то прошу тебя, пожалуйста, называй меня Дженивой.

— Конечно. Как мило! — Дамарис улыбнулась. — Но только если ты будешь называть меня Дамарис.

— С удовольствием. Такое красивое имя. Дамарис высвободила руку.

— В переводе с греческого означает «телка». — Она тут же пожалела о своей резкости и, чтобы замять неловкость, отвернулась к окну.

— А... — заметила Дженива Смит. — Ты хочешь Фитцроджера.

Дамарис резко повернулась:

— Разумеется, нет!

— Почему? Он такой очаровашка. Ему нужно только какое-нибудь занятие. Он из тех, кто справляется со всем, за что бы ни взялся.

Упоминание о занятии напомнило Дамарис о том, что она должна вознаградить его. Сделав это, она избавится оттого воздействия, которое он на нее оказывает. Ей пришло в голову, что Дженива может знать о нем больше, чем она, и эта поездка дает возможность расспросить ее.

— Должно быть, у него есть семья, которая поможет ему устроиться, — закинула она пробный шар.

— Он, похоже, давно отдалился от них. Но это уважаемая семья. Кажется, из Херефордшира. И титул. Да. Виконт Лайден.

Виконт! Дамарис надеялась, что потрясение не отразилось у нее на лице. Она же пошутила, что выйдет за него, только если он виконт. — Его старший брат — носитель титула, — продолжала Дженива.

— Самый старший, полагаю. Октавиус означает восьмой ребенок.

Дженива задумалась:

— Да, едва ли он унаследует титул. Это такое непреодолимое препятствие?

Дамарис пожала плечами:

— Глупо выходить за человека скромного положения, когда мир полон прекрасных перспектив.

— Значит, Эшарт — глупец. У меня ничего нет.

— Он ценит твое обаяние и красоту. — Дамарис не хотела, чтобы это прозвучало язвительно, но боялась, что вышло именно так.

Дженива вскинула голову:

— Если лорд способен жениться ради обаяния и красоты, почему леди не может сделать то же самое? Особенно если она богата.

— Возможно, женщины более благоразумны. Красота и даже обаяние померкнут, а титул и положение останутся навсегда.

— И много ли счастья это принесло вдове, леди Эшарт?

Дамарис открыла рот от изумления. Когда она присовокупила это к словам Родгара о графе Феррерсе, все ее планы грозили рухнуть. Она отвернулась, но ее глазам вновь предстало соблазнительное зрелище Фитцроджера.

Она может его купить. Это правда. Разве он сам так не сказал?

— Более того, — пробормотала она, — почему женщины не могут поступать, как мужчины, и иметь супруга для одних целей и любовников для всего остального?

— Дамарис!

Она обернулась, довольная, что сумела шокировать даже такую искушенную в житейских делах девушку, как Дженива. Ту, которая плавала по морям и даже, говорят, сражалась с пиратами.

— Однако мы не можем, не так ли? Как не станем морскими героями и не отправимся на Восток за богатством и приключениями. — Ты храбрая. — В глазах Дженивы светилось восхищение.

— Это было бы неплохо, но боюсь, не принесет ничего, кроме печали. Ты играешь в криббидж?

Дженива кивнула, и они начали играть. Их умения оказались приблизительно одинаковыми, поэтому игра требовала сосредоточенности. К тому времени, когда путешественники остановились для первой смены лошадей, Дамарис даже было весело.

Она призналась себе, что ей начинает нравиться ее спутница. Дженива была приятной и обладала поразительным чувством юмора. Да и какая польза в том, чтобы обижаться и дуться?

Большую часть пути снег не представлял проблемы, но местами заносы затрудняли езду. Конечно, верховые предупреждали о сложностях, и они устранялись, но все это сильно замедляло движение.

По чистым дорогам они могли надеяться добраться в Чейнингс к двум часам и там пообедать, а так они остановились на обед в «Королевской голове» в Першеме. Все для них уже было готово. Дамарис воспользовалась ночным горшком за ширмой в спальне, а затем вышла в уютную гостиную, предназначенную для важных персон, где уже был подан обед. Там были только вдова и леди Талия. Нетрудно было угадать, почему Эшарт с Дженивой задерживаются, но где же Фитцроджер? О нет, она не будет постоянно обращать внимание на то, присутствует ли он. Старые леди уже приступили к супу. Она присоединилась к ним.

— Где же эти глупые создания? — вопросила леди Талия. — Питаются любовью, полагаю. Ах, я помню те дни!

Вдова подняла глаза:

— Твой возлюбленный умер.

Дамарис увидела потрясенное лицо бедной леди Талии и едва сдержала протестующий возглас. Она ринулась спасать ситуацию.

— Суп из бычьих хвостов такой питательный! И живительный после стольких часов в дороге.

Но отвлечь леди Талию не удалось. — Мой дорогой Ричард умер не от голода, София, а от сабельной раны. — Она вытащила кружевной платочек и приложила к глазам.

— Разве такая романтическая натура, как ты, не верила в то, что любовь защитит его?

— Нет, как я могла? — Искреннее или напускное, непонимание леди Талии было отличным ответом. — Сколько любимых умирают на войне! Или иным образом. Четверо твоих детей умерли, София, и я уверена, что ты любила их не меньше, чем я своего Ричарда.

Вдова побелела.

— Материнская любовь — совсем другое дело, Талия, чего тебе никогда не понять.

— Нет, увы, но так много детей умирает. Господь так несправедлив, заставляя мать любить ущербное дитя, ты не считаешь?

Охваченная ужасом, Дамарис снова вклинилась:

— Пути Господни выше человеческого понимания. Вдова повернулась к ней:

— Не суй свой нос в дела, которые тебя не касаются, девочка. Ты отказалась от моей семьи. Так тому и быть.

Благодарение Богу, что в этот момент вошли Эшарт и Дженива, а за ними и Фитцроджер. Эшарт улыбался, но, кажется, почувствовал атмосферу.

— Суп пахнет восхитительно, — сказал он, усаживая Джениву, которая бросила на Дамарис взгляд широко открытых глаз.

Леди Талия принялась болтать о супе, быках и, по какой-то невидимой связи, о платье, которое она надевала ко двору сорок лет назад. Сейчас она казалась просто глупой болтливой старушкой, но тот момент обнаженных клинков не был иллюзией. Леди Талия Трейс не так проста, как полагала Дамарис. Это навело ее на раздумья, как много людей вовсе не те, какими кажутся. Фитцроджер, например. И даже вдова. Бедная женщина потеряла многих, возможно, даже всех своих детей, так что, может, у нее и была причина ожесточиться. Девушка твердо решила попытаться быть с ней помягче.

Фитцроджер сел рядом с ней и налил себе супу.

— Надеюсь, вы не находите путешествие слишком медленным.

— Нет, мы с Дженивой отлично проводим время, сражаясь в криббидж.

Он улыбнулся:

— Я рад, что сражение только карточное.

Ей хотелось поговорить с ним о сражении между старыми дамами, ибо оно угнетало ее, но разговор стал общим.

Когда они были готовы отправиться в путь, Фитцроджер помог ей надеть манто.

— Думаю, еще часа полтора. Мы выслали вперед людей для дополнительной смены.

Было уже больше трех, а дни зимой короткие.

— Значит, мы отправляемся во тьму, — сказала Дамарис.

— Да. — Что-то в его тоне придало ее словам совсем иное значение.