Птицелов - Остапенко Юлия Владимировна - Страница 27

– Не убили. Я в плену был, – ответил Марвин, глядя на рыцаря, принимавшего награду. Рыцарь был толстый, как сельская корова, ещё и в парадных доспехах, и Марвин задумался, сможет ли он подняться без посторонней помощи.

– У Мессеры? – присвистнул Петер. На него зашикали. – Сбежал?

– Как видишь. Проклятье, когда же отсюда можно будет убраться…

– Ты чего понурый такой? Победе не рад?

– Да какая это победа… Мессера-то драпанула в свои снега, и только. Это всё равно что крысу обратно в нору загнать, а потом божиться, что всех грызунов в доме извели.

– Сэйр Марвин из Фостейна! – громыхнул глашатай.

– Пойду я, – бросил Марвин и стал проталкиваться к центру зала. Делом это оказалось нелёгким: по дороге он отдавил ноги множеству благородных мессеров и перепачкал подолы множеству благородных месстрес, и ещё наступил на какое-то мелкое животное, вроде болонку, а может, кошку, – по звуку, который это существо издало, нельзя было точно определить. Хозяйка зверюшки возмущённо заверещала, но Марвин избежал расправы, благо как раз в этот момент выбрался из потной толпы и предстал пред ясны очи королевской фамилии.

Члены этой фамилии не особо изменились с тех пор, как он видел их в последний раз, в распроклятом Балендоре. Только король казался ещё более рассеянным, а королева откровенно скучала. Впрочем, при виде Марвина на капризном личике её величества появилось подобие интереса. Присутствовала и ещё одна особа королевской семьи – холёный долговязый мужчина с лошадиными чертами лица и внимательными агатовыми глазами. Марвин не знал, кто он, но, судя по тому, что сидел он по правую руку от короля и выглядел довольно самоуверенно, это явно был принц крови.

– Сэйр Марвин из Фостейна, жалуем вам… – устало начал король и запнулся. Сидевший на нижней ступени помоста секретарь что-то быстро ему шепнул. Король вздохнул и послушно повторил: – Жалуем вам замок Шепперд на западной доле Предплечья, что в соседстве с округом Балендор.

Мать твою наперекосяк, в ярости подумал Марвин, ты нарочно, что ли?!

– Благодарствую, ваше величество, – ответил он. Глашатай резко повернул к нему голову, нахмурился – вассалу полагалось молчать, завершая церемонию награждения ритуальным повторением присяги, и только. Любая отсебятина нарушала этикет. Марвину, впрочем, было не до этикета.

Королева Ольвен изогнула тщательно нарисованную бровку и изрекла:

– Мне чудится в вашем голосе недовольство, благородный мессер?

Толпа придворных заметно оживилась. Ещё бы, церемониал нарушился впервые за последние три часа, за время которых большинство присутствующих успели пересчитать всех придворных мух, а те, кто не умели считать более чем до десяти, – проклясть всё на свете. К тому же впервые с самого начала церемонии заговорила королева, а это не предвещало ничего хорошего для того, с кем она заговорила, зато остальным сулило развлечение.

– Именно что чудится, ваше величество, – сказал Марвин, и, судя по тому, что глаза у короля полезли на лоб, прозвучало это отнюдь не смиренно. Но Марвину было плевать, уж очень он разозлился. Теперь, глядя на ехидную улыбочку королевы, он не сомневался, что это она позаботилась, дабы его одарили замком в пяти милях от места, где он был так опозорен. Значит, не забыла. «Надо же, – подумал Марвин, – неужто я ей в душу запал?»

– Замок Шепперд – прелестное место, я гостила там прошлым летом, – звонко сказала Ольвен, не сводя с него хитрых зелёных глаз. – Увы, владеющий им рыцарь предал нас, встав на сторону бесчестной сестры его величества. Мы рассудили, что сим замечательным имением должен владеть достойный сэйр.

– Я польщён тем, что ваше величество сочло меня вполне достойным, – сухо сказал Марвин.

Придворные, судя по всему, были в шоке. Марвин же оказался при дворе впервые, хотя уже начал понимать, что здесь не принято говорить то, что думаешь. Впрочем, обычное дело для любого двора, не только королевского.

– Моё величество не сочло, – слегка прищурилась королева. – Моё величество полагает, что вам самое место на виселице, за то, как вы показали себя в Балендоре.

Марвин окаменел, но мгновением позже понял, что ничего особенного не произошло – зал не притих, по толпе не прошёлся ропот. «Ну я и дурак, – подумал Марвин. – Большинство из них понятия не имеет, что там произошло. Не весь же двор ездит за королём во все его вояжи, в самом деле. Спокойно, Марвин, дыши глубже. Если тебя сейчас кто и опозорит, то только ты сам. Так что ладно, месстрес Ольвен, попробуем вас переиграть, коль уж вам угодно позабавиться».

– Я смею надеяться, раз моя королева помнит о нашей встрече в указанном месте, она не запамятовала и подробности, – спокойно сказал он. – В частности, я тогда привёл вескую причину, по которой не мог жениться на месстрес Бьянке из Кудиона, и моя королева признала её законность.

«И попробуй только скажи, что ты имела в виду не это, а то, что случилось на турнире, и я вытрясу из тебя твою венценосную душонку», – мысленно добавил он. Но королева лишь улыбнулась – и подыграла ему:

– Да, признала, потому что, сэйр Марвин, вы загнали меня в угол! Никому прежде это не удавалось. Вообразите, мессеры, – мне нечего было возразить этому юному наглецу! Хотя сердце моё осталось возмущено, долг велел отпустить его с миром. Я до сих пор на вас за это обижена, мессер.

– Я готов сложить голову, чтобы загладить свою вину, моя королева, – покорно сказал Марвин, поняв, что если не сменить тон, всё это может закончиться не лучшим образом. Королева сверкнула глазами, требуя продолжать игру, но тут Марвина выручил король:

– Милочка, полагаю, сэйр Марвин искупил перед вами любую свою вину, сражаясь с Артеньей, – нетерпеливо сказал он. – Правда ли, мессер, что вы возглавляли взятие Уоттерино?

– Не возглавлял, – опустил голову Марвин, – но старался ни с кем не делить право убивать врагов его величества.

– Какой очаровательный молодой человек, – подал голос мужчина, сидящий по правую руку от короля, и при звуке его вкрадчивого, мягкого голоса Марвин вскинулся. – То дерзит так, будто на плаху просится, то притворяется скромником. Но, сир, вам не кажется, что церемония затянулась? Мы так до вечера не закончим.

– Это точно, – буркнул король, протирая шелковым платком вспотевшую шею: в этой части зала жарко полыхали факелы, тогда как у входа дуло, а от каменных стен, для которых пожалели тепла и света, тянуло холодом. – Сэйр Марвин из Фостейна, берите свой замок и убирайтесь к бесам.

– Жизнь за ихвеличества! – звонко сказал Марвин. Глашатай яростно задвигал усами: наглый мальчишка и в этом умудрился нарушить этикет. Ольвен довольно прикрыла глаза. Марвин поднялся с колен и пошёл на своё место. Толпа перед ним схлынула, давая дорогу.

Петер встретил его широкой улыбкой, отчасти восхищённой, отчасти недоверчивой.

– Ты и впрямь не в своём уме, – шепнул он, когда толпа вокруг сомкнулась и о Марвине забыли, хотя стоявшие по соседству придворные продолжали на него коситься. Марвин понял, что это его бесит.

– Пошли отсюда? – предложил он.

– Ты что?! – опешил Петер. – Этикет…

– К Ледорубу этикет, – сказал Марвин и, схватив его за руку, поволок к выходу. Петер до того оторопел, что даже не противился. На удивление, их никто не остановил, и они выскользнули из зала незамеченными.

Когда они оказались за дверями, в тускло освещённом коридоре, Петер выдохнул:

– Бесы б тебя разодрали, Марвин из Фостейна, ты доиграешься когда-нибудь!

– Все мы рано или поздно доиграемся. Пойдем выпьем?

– Ледоруб с тобой, чего уж теперь, пошли.

Королевский замок в Таймене, столице Хандл-Тера, был огромен, неуютен и неуклюж, зато в нём было легко затеряться. Петер хотел зайти в один из обеденных залов, где пировали не допущенные к церемонии мелкие дворяне, но Марвин потащил его прямиком на кухню. Он проторчал в толпе и духоте три часа с лишним, и теперь ему хотелось более интимной обстановки. С кухни они вернулись гружённые вином и закуской и расположились в маленькой галерее между коридорами, где никто не ходил и горел один-единственный факел.