Ради твоей улыбки - Беверли Джо - Страница 31

Зазвучала музыка, и Элинор присела перед мужем в реверансе, однако ее взгляд был устремлен на маркиза.

— Мне следует ревновать? — беспечно спросил Николас.

— Это будет довольно забавно, — столь же беззаботно ответила Элинор и закружилась в танце, оставив ему толковать эту фразу, как он сам пожелает.

Лорд Мидлторп между тем оставался ее верным и преданным другом. Ей было так просто с ним, что она только обрадовалась, когда однажды он навестил ее.

— Френсис! Как удачно! Пообедаете со мной?

— Нет… Или, пожалуй, да, — сбивчиво сказал он. — Я чертовски голоден и в затруднительном положении. Надеюсь, вы мне поможете? — Обычно невозмутимый, сейчас Мидлторп был явно не в себе.

Прежде чем приступить к расспросам, Элинор подождала, пока гость усядется за стол.

— У Каролины корь, — произнес он. — Каролина — моя младшая сестра. Она очень слаба, хотя опасности для жизни нет. Конечно, наша матушка хочет, чтобы в целях безопасности другие сестры покинули дом. Они отправятся к тете Глассдейл в Йоркшир, но Эмили не желает ехать. Не могла бы она побыть у вас?

У Элинор голова пошла кругом от обилия новостей.

— Ваша сестра? Здесь?

— Я понимаю, что это ужасная наглость, Элинор, но ей больше негде остановиться. Она не хочет уезжать из Лондона, поскольку светский сезон в разгаре.

— Но ведь есть какие-то родственники, у которых она могла бы пожить. Я не то чтобы возражаю, но не покажется ли это довольно странным?

— Нет, если мы всем расскажем, что вы подруги. Она лишь на год моложе вас. И потом, у нас действительно больше никого здесь нет. Правда, тетя Гортензия со своим выводком в Лондоне, но ее дом и так переполнен.

В конце концов Элинор сдалась:

— Хорошо, я согласна. Буду рада принять вашу сестру в свою компанию. — Мысль о собственном одиночестве напомнила ей о муже. — Разумеется, мне нужно спросить Николаса, но думаю, что он не станет возражать.

Вряд ли его хоть в малейшей степени заботит то, что она делает, подумала Элинор.

— Припоминаю, вы описывали своих сестер как ужасных проказниц?

— Да, это так… — неловко улыбнулся Френсис, — но они добрые. Я буду рядом и прослежу, чтобы Эми не причиняла вам никакого неудобства. Право, Элинор, она хорошая девочка, хотя и не красавица.

Два дня спустя он привез сестру на Лористон-стрит. На этот раз Николас оказался дома.

Как и говорил лорд Мидлторп, Эмили не выглядела красавицей: пепельные волосы так и норовили выскользнуть из-под шпилек, черты лица казались несколько стертыми. Однако ее движения были полны грации, а фигура выглядела просто безупречной. Глядя на нее, любой сказал бы, что жизнь в ней бьет ключом.

— Миссис Дилэни, — воскликнула девушка, порывисто схватив Элинор за руки, — спасибо вам! Обещаю, вы об этом не пожалеете. Френсис дал мне наставления и пригрозил поколотить меня, если я причиню вам хоть малейшее беспокойство.

— Только через мой труп, — заявил Николас и, подхватив взвизгнувшую от радости Эмили, закружил ее в объятиях. — Эми, как ты выросла!

— Да уж, теперь у меня нет косичек, за которые можно дергать. — Она пристально вглядывалась в Николаса. — Боже, ты просто черный от загара и похож на пирата. Я, наверное, тоже буду гулять на солнце без шляпы и…

— И покроешься веснушками, — усмехнулся Николас.

— Знаю, — мрачно сказала Эмили. — Мама целое состояние истратила на отбеливающий датский лосьон, с ней истерика делается, если я в солнечный день выхожу из дома. И как это ты мне ни разу не попался в последнее время? Уверяю тебя, я бывала на самых престижных приемах и трижды встречала твою жену.

— Знаешь, Эми, я всегда избегал этого, — беззаботно отозвался он. — Моя жена добра и не принуждает меня делать то, что мне не по душе.

Элинор со стороны наблюдала их дружескую болтовню, думая о том, что бы произошло, если бы она попыталась к чему-нибудь принудить Николаса.

Оглядевшись вокруг, она заметила, что лорд Мидлторп не сводит с нее глаз, и, решив прервать мучительную для себя сцену, подхватила Эмили под руку и повела в заранее приготовленную для нее комнату.

— Какой чудесный дом, — сказала гостья, когда они поднимались по лестнице. — Он нравится мне больше, чем дом Френсиса, чопорный и важный.

— Но здесь есть свои неудобства, — возразила Элинор, — например, отсутствует бальный зал.

— Да, это большое преимущество иметь зал в собственном доме, а не снимать его, когда это необходимо, но все же я думаю, чем проще дом, тем лучше. Какая удача, что вы вышли замуж за Николаса. Я была отчаянно влюблена в него, а он всегда относился ко мне так, будто я красавица или в один прекрасный день стану ею… хотя этого нет и никогда не будет. Но тогда это нравилось мне, ведь я была моложе.

— И что же, теперь это чувство прошло? — осведомилась Элинор.

— Ну да, — беззаботно улыбнулась Эмили. — Конечно, я его обожаю, он такой… необыкновенный! Но я влюблена в другого, — призналась она, покраснев.

— Понимаю. — Не успев разрешить одну сложную ситуацию, Элинор тут же оказалась перед лицом другой. — Именно из-за него вы так не хотели покидать Лондон?

— А разве Френсис не сказал вам? Наверное, он решил, что это чересчур романтично. Братик все еще никак не свыкнется с мыслью о моем предстоящем замужестве.

— Зато, как я понимаю, все остальные одобряют ваш выбор, — с облегчением сказала Элинор, провожая Эмили в ее комнату. По крайней мере никто не сможет обвинить ее в том, что она поощряет нечто непозволительное, — О да! Мама та просто в восторге. Мы знаем Питера сто лет, и я всегда думала, что люблю его как брата, ну как Николаса, но все оказалось совсем иначе. Скоро будет объявлено о нашей помолвке, вот только из-за кори придется подождать. Свадьба намечена на октябрь. Надеюсь, вы не станете возражать, если Питер навестит меня здесь?

— Конечно, нет, — улыбнулась Элинор. Она искренне завидовала тому, как открыто девушка признается в своей любви и превозносит до небес возлюбленного.

Сидя во главе стола и разливая чай, Элинор чувствовала, как ее потихоньку охватывает депрессия. Николас был сейчас таким, как в первые дни их супружества: остроумным, великодушным, беззаботным. Таким он бывал теперь лишь когда время от времени появлялся с ней на публике. Здесь, дома, это случилось впервые за долгий срок, вероятно, из-за Эмили и Френсиса. Но даже в столь беспечном настроении Николас обращался к жене в формально-вежливой манере. Представится ли ей удобный момент сказать ему, что она консультировалась с врачом и уверена в своей беременности.

Разумеется, вскоре он все увидит, но Элинор хотелось самой сказать ему об этом, однако они никогда не оставались наедине, а сообщать подобную новость на светском обеде в чужом доме или в суматохе театральной ложи было бы нелепо.

— Николас, — сказала она, — думаю, мы устроим вечеринку по поводу приезда Эмили. Как вы думаете, милый, когда удобнее это сделать? — добавила она нежным тоном.

Элинор следовала той подчеркнуто вежливой манере, которой Николас придерживался на людях. Это было единственное проявление ее неудовольствия, но он, как всегда, не отреагировал на него.

— Предстоящий четверг подойдет, если это не совпадет с вашими визитами, дорогая.

Элинор сверилась с маленькой записной книжкой в золотом переплете — очередным подарком мужа.

— Перспективы весьма скучные. Значит, четверг. Надеюсь, Френсис, мы можем на вас рассчитывать?

— Конечно.

— Я приглашу Меррибруков и Эшби. Какая досада, что Бреттоны уехали. Вы не знаете, мистер Кавано еще в городе? С ним вечер не будет скучным. Сестры Мармадыок очень милы… — Элинор оборвала себя, увидев вытянувшиеся лица джентльменов, и рассмеялась. — Прекрасно. Как все мужчины, вы приветствуете предстоящее событие, но пальцем не хотите пошевелить для его подготовки. Отправляйтесь в свой клуб и позвольте нам с Эмиля поломать над этим голову.