Нежеланный брак - Беверли Джо - Страница 51

Бет думала о добровольно ушедших в армию виконте Эмли и безрассудном Дариусе Дебнеме и молила Господа сохранить им жизнь, так же как и всем прочим воинам. Каждое воскресенье в церкви возносились молитвы Господу, но Он не мог спасти Европу от Наполеона.

Бет не оставалось ничего другого, как заняться своей личной жизнью.

Она с завистью думала о том, что Люсьен сейчас встретится с друзьями и знакомыми, а у нее друзей здесь не было.

Бет вспомнила об Элеоноре Делани. Ей понравилась эта женщина, более того, ее привлекал — в рамках приличия, разумеется! — ее муж. Бет хотелось бы знать, где они сейчас живут, поскольку они приглашали ее в гости. Они были ближайшими друзьями Люсьена, и он наверняка согласится отвезти ее к ним.

Впрочем, Бет с трудом представляла себе, как сможет выбрать время для неофициальных визитов, потому что герцогиня взяла себе за правило каждое утро пить чай в ее будуаре и изводить вопросами о том, когда та сможет включиться в полноценную светскую жизнь. Когда Бет неохотно призналась, что готова это сделать, герцогиня представила ей список мероприятий.

— У нас осталось так мало времени, — объяснила она с извиняющейся улыбкой. — Мы должны успеть ввести вас в общество. К тому же, поскольку вы беременны, это избавит вас от необходимости слишком часто бывать в свете.

Бет залилась краской, зная, что это не так, но герцогиня сочла ее смущение естественным проявлением скромности.

— Все отнесутся к этому подобающим образом. Вы можете появляться в свете до тех пор, пока ваша талия будет сохранять приличный объем. Вы уже видели платье?

— Нет, мэм, — ответила Бет без особого воодушевления.

— Мы обсуждали его с вами, но не слишком подробно, поскольку невесте до свадьбы не пристало задумываться о таких вещах… — Она всплеснула руками в типично французской манере. — Помните, мы говорили, что перешьем для вас платье Джоанны, в котором она была представлена ко двору?

Это меня немного смущает, ведь такие платья обычно не надевают дважды. Впрочем, пойдемте, оно в соседней комнате.

Редклиф распахнула двери, и они прошли через будуар в соседнюю комнату. Посередине нее возвышался манекен, завернутый в тонкий муслин. Редклиф сорвала покров, и перед Бет возникло платье — восхитительное, необычное и вместе с тем невероятно смешное.

Лиф был поднят почти до подбородка, а от него волнами расходилась юбка. Платье было из великолепного голубого шелка, украшенного целыми гирляндами рюшей и перламутровыми вставками.

— Мы с Люсьеном на днях говорили о том, что одежда должна быть удобной и соответствовать обстоятельствам, — промямлила Бет.

— Правда? — обрадовалась герцогиня. — К сожалению, когда речь заходит о представлении ко двору, об удобствах приходится забыть, моя дорогая. Люсьен терпеть не может там появляться.

— Почему? — спросила Бет.

— Из-за парика.

— Из-за парика?

— Да, при дворе все осталось как встарь. Джентльмены должны носить напудренные парики, даже если из их волос нельзя уже сплести даже жалкую косичку. — Герцогиня подала Редклиф знак вновь задрапировать платье. — Вам придется отрепетировать свое появление при дворе.

— Но зачем мне там появляться? — недоуменно проговорила Бет. — Я всего лишь новобрачная, которая не думает ни о чем, кроме своей личной жизни.

— Тут уж ничего не поделаешь, Элизабет, — вздохнула герцогиня. — Суверен должен знать о каждом изменении в нашей жизни. В том, что к Белкрейвену король обращается как к «нашему преданному и бесконечно возлюбленному кузену», заключен большой смысл.

Несмотря на то, что Бет мнила себя поборницей равноправия, сообщение о том, что монарх вправе вмешиваться в ее личную жизнь, ее потрясло. Она не прочь была увидеть королеву, но одновременно эта мысль пугана ее.

— Но я понятия не имею, как себя вести, — посетовала Бет.

— Это не так уж сложно, — ответила герцогиня, возвращаясь вместе с Бет в будуар. — Приседаете в глубоком реверансе — и вы уже своя при дворе, а если вы еще произнесете несколько слов, которые понравятся окружающим, считайте, что вы попали в число фаворитов… — Герцогиню занимали и другие проблемы, поэтому она во время разговора просматривала приглашения, которые принесла с собой. — Мы отправимся в «Олмэкс» и на бал к леди Бессингтон, — заметила она, перебирая приглашения. — На некоторые из записок вам предстоит ответить. Посмотрите, может быть, здесь отыщутся ваши знакомые, которых я не знаю. — Она протянула Бет приглашения.

— Сомневаюсь, — пожала плечами Бет. — Нет, здесь нет никого, кто мог бы меня заинтересовать. Я надеялась, что увижу здесь приглашения от моих прежних воспитанниц, но я ошиблась. Я отправлюсь туда, куда вы мне скажете.

— Если вы назовете мне имена своих подруг, Элизабет, я могу навести справки. Они вряд ли вращаются в нашем кругу, но вполне могут быть приняты в обществе.

Бет назвала герцогине пять имен, но без особой надежды на результат. Две из ее прежних подруг вышли замуж за военных и вряд ли находились сейчас в Лондоне. Из остальных трех только одна нашла титулованного мужа, Изабель Крейтон, но о ней давно уже ничего не было слышно.

Герцогиня посоветовала Бет привести себя в порядок, так как вечером они отправятся в театр «Друри-Лейн».

Бет решила, что, поскольку у нее есть время, она может почитать «Самообладание». Она обещала тете Эмме, что подвергнет эту книгу критической оценке, и ей хотелось поскорее избавиться от нее.

Чувства, выраженные в этом произведении, слишком мало напоминали те, которые Бет пришлось испытать самой. Когда-то в юности она считала желание Лауры найти совершенного мужчину вполне понятным и оправданным. Теперь же она сомневалась в том, что ее идеал может существовать в реальной жизни, а если бы так и было, то с таким мужчиной нельзя было бы жить вместе, поскольку только совершенная женщина могла бы стать достойной женой совершенному мужчине. Более того, пройдя первые ступени на пути чувственного возбуждения, Бет не очень доверяла ее оценке потенциальных кандидатов на брак.

Бет знала, что сама Мэри Вулстонкрофт считала страсть недостойным основанием для брака, но с некоторых пор начала сомневаться в правильности ее постулатов.

Она попыталась вспомнить обстоятельства жизни Мэри Вулстонкрофт, о которых тетя Эмма почему-то умалчивала. Все знали, что Мэри прожила много лет со своим любовником Гилбертом Имли и родила ему ребенка. Кроме того, она пыталась покончить жизнь самоубийством, когда их отношения стали сходить на нет. Никакого «самообладания» Бет здесь не видела.

Она упорно читала книгу, с каждой страницей все сильнее ненавидя Лауру, и вздрогнула, когда открылась дверь и Марли объявил о приходе гостя.

— К вам юная леди, ваша светлость. Она без сопровождения, но выглядит вполне респектабельно. Мисс Кларисса Грейстоун.

— Кларисса! — обрадовалась Бет. — Как здорово! Прошу вас, проводите ее сюда.

Клариссу нельзя было назвать подругой Бет, потому что она была ее ученицей и к тому же на шесть лет моложе. Но общаться с этой умной и воспитанной девочкой было все же приятнее, чем с Лаурой Монтревиль, которая вызывала у нее отвращение.

Когда девушка вошла в гостиную, Бет показалось, что Кларисса чем-то взволнована и даже, пожалуй, напугана. На ней было модное батистовое платье, а на голове красовалась изящная шляпка. Судя по всему, финансовое положение ее семьи поправилось, но Кларисса не выглядела от этого счастливее.

— Дорогая, как я рада тебя видеть! — воскликнула Бет. — Значит, ты все-таки вышла в свет в этом сезоне?

— Да, — тихо проронила девушка.

Бет велела подать чай и усадила гостью на диван.

— Ну, как тебе нравится лондонский свет? Ты хорошо проводишь время?

Кларисса подождала, пока за Марли закроется дверь, и вдруг бросилась перед Бет на колени.

— Ужасно! Дорогая мисс Армитидж… простите, ваша светлость. Прошу вас, помогите мне!

— Да что стряслось, Кларисса? — Бет заставила ее подняться с колен и снова усадила на диван.