Моя строптивая леди - Беверли Джо - Страница 51

— Ох уж эти вездесущие Маллорены! Кстати, а почему ты до сих пор не в Лондоне?

— Из-за тебя.

— Зря! — вспылила девушка. — Нам нельзя разбрасываться, пойми, нужно сосредоточиться на главном! Насколько я поняла, отец мечтает добраться до Верити. Ты должен был забыть про меня.

— Допустим. Ну и что?

— Я же просила тебя!..

— Я тоже много раз просил тебя — о разном. Ты ни разу не послушалась. Беру с тебя пример.

— Это не предмет для шуточек!

Белые зубы Сина сверкнули в бледном свете луны. Он улыбнулся:

— Таким уж я уродился, милая. Если желаешь, попробую научиться серьезности. — И добавил проникновенным тоном:

— Объясни, чего ради ты сбежала с постоялого двора, где была в безопасности?

В придорожном дереве заухала сова, снялась и низко пролетела у них над головами. Кто-то пробежал в живой изгороди, шурша листвой. Син тоже умолк, и это было молчание, с каким ждут ответа.

— Меня заметили в окно. Остаться я побоялась — вдруг схватят? — спустилась к хозяину и наговорила ему с три короба, чтобы объяснить, почему оказалась в одной компании с тобой: ну, что хочу служить в армии, а родня не позволяет, и все такое. Он оказался патриотом своего отечества… за три гинеи и позволил мне спрятаться на конюшне.

— И ты спряталась?

— Не вышло: там сидели в засаде двое из людей отца. Мне удалось от них отделаться, но прикинуться грумом я побоялась и вышла на улицу, где меня заметил Форт и отвел к отцу.

— Он на его стороне?

— Уже нет. Сегодня Форт помог мне бежать.

Было не слишком приятно вести разговор в полной темноте: ровный тон Сина не выдавал чувств, а лица не было видно. Однако мощь его воли была ощутима даже на расстоянии. Он вел дознание как офицер.

— Откуда бежать?

— Отец снял в городе дом, туда Форт и отвел меня, — начала Честити, мысленно вымарывая все шокирующие подробности. — Мне удалось убедить его, что я не видела Верити после побега и не знаю, где она, что тоже ищу ее, поэтому и приехала в Мейденхед. Какое-то время я провела под замком. Потом вернулся отец. Он мне не поверил и… и заставил переодеться. — Она сообщила будничным тоном:

— Он пригрозил отдать меня в бордель, если не добьется правды.

— Что?! — резко спросил Син.

— Ничего! — испугалась девушка. — То есть он ничего такого не хотел… я хочу сказать, он знал, что я сдамся, прежде чем дойдет до крайних мер! Отец… он на самом деле не таков…

Эта пылкая тирада в защиту графа на деле была призвана защитить Сина. Узнав всю правду, он мог настоять на возвращении, чтобы разобраться с ее отцом. И в результате погибнуть.

— Что же было дальше? — поощрил он со сдержанным гневом.

— Форт заступился за меня.

— Как мило с его стороны! — заметил Син едко.

Что касается брата, Честити встала на его защиту не кривя душой.

— Форт — старший сын и наследник, ему нелегко поверить в то, что отец способен… способен на дурное. Они начали препираться, а я сбежала. Вот только я не знала, куда пойти…

— И была одета, как последняя портовая шлюха! Один Бог знает, чем бы все кончилось, не проходи я мимо!

— Но ты проходил, — тихо произнесла девушка, — хотя я по-прежнему думаю, что тебе следовало покинуть Мей-денхед гораздо раньше. В это время ты уже приближался бы к Лондону. Кстати, а куда мы едем?

— Не в Лондон же! Столько ты не продержишься.

Честити перепугалась. Опять задержка, и снова из-за нее. Нет уж, хватит!

— Продержусь, сколько будет нужно, — заверила она. — Мне даже удалось немного поспать.

— Лондон так Лондон.

Некоторое время они ехали в молчании. Чеетити было не до бесед: чтобы держаться в седле, приходилось прилагать усилие. Она пыталась приободриться, вспоминая мучеников разных времен и убеждая себя, что их страдания были не чета ее. Подумаешь, пара шлепков тростью!

Однако до Лондона было миль двадцать, потом столько же до Лонг-Нотуэлла. Дорога тянулась в бесконечность. Ну и пусть, думала Чеетити упрямо, у человека неограниченные резервы, нужно только уметь к ним обращаться.

Увы, ей или не слишком это удавалось, или резервы истощались с поразительной быстротой. Шаг еще можно было выдержать, но когда с первыми лучами солнца Син перейдет на рысь, а потом и на галоп, она просто-напросто свалится с седла прямо на ходу. Даже на черепашьей скорости ткань немилосердно терлась о рубцы на ногах. Сознавая, что это тщетно, девушка все равно возилась в седле, ища более удобной позы и тем самым усугубляя свои мучения. К тому же возня могла привлечь внимание Сина, а это было бы самое худшее.

В десять часов они без проблем миновали мирно спящую деревню Вудлендс-Грин.

— Куда теперь? — спросила Честити, стараясь не морщиться.

— На юг, — ответил Син обычным своим легким тоном, где за каждым словом ощущалась беззаботная улыбка.

Честити любила этот тон, хотя порой и досадовала. Невозможно было поверить, что плохое может случиться с Сином Маллореном или с ней, пока он рядом.

— Почему на юг? Разве мы направляемся не в Лондон?

— Тебя будут искать в первую очередь на главной дороге — той, что ведет из Бата через Мейденхед. Южнее мы выедем на Саутгемптонскую дорогу. Она не так оживленна, можно будет гнать лошадей во всю прыть. Ты еще не устала?

— Совсем чуть-чуть, — ответила она, зная, что простое «нет» не будет принято в расчет и последуют расспросы.

— Наверное, надо тебя где-то оставить… нет, лучше не стоит! Каждый раз, как я это делаю, ты влипаешь в историю.

Чеетити бросила на Сина вороватый взгляд. Он намекает на историю с Хлоей? Но если бы тогда он опознал ее, разве стал бы молчать?

— Что ты хочешь сказать? — осторожно осведомилась она.

— То, что сегодня утром я оставил тебя в «Голове сарацина», а вечером обнаружил на окраине порта в объятиях постороннего мужчины.

— Ах, ты об этом! Только не говори, что действие развернулось по моему сценарию.

— Я говорю, это судьба. Тебе предначертаны мужские объятия. Очень надеюсь, что мои.

У Честити не нашлось сил для дальнейшего разговора. Как быть, если выяснится, что Син узнал ее в распутнице Хлое? Эта мысль породила цепь сладостных воспоминаний, которые пришлось безжалостно подавить.

Син отпустил поводья, время от времени поглядывая на темные очертания всадницы рядом. Что-то было не так, и он понятия не имел, что именно. Честити казалась хрупкой. Без сомнения, она умолчала о том, что с ней случилось в этот день.

Быть может, ее уже отдали в бордель и как раз оттуда она сбежала? Что ей пришлось там вынести?

Возникло настойчивое искушение послать Верити и ее майора к дьяволу и целиком посвятить себя этой подавленной девушке. Например, увезти ее далеко-далеко и там исцелить все раны, телесные и душевные. Но Син не был уверен, что потом ее можно будет оставить одну — где угодно, даже в стенах крепости с хорошо вооруженным гарнизоном. Чувство опасности было таким сильным, что хотелось усадить Честити перед собой и везти, крепко прижимая к груди. Он вообразил себе реакцию и отказался от этой мысли.

Что это за звук? Она что же, плачет? Пропади пропадом эта тьма!

— Как дела? — на всякий случай спросил он.

— Нормально, как же еще! — отрезала Честити.

Син приказал себе не изводиться без очевидной причины и вернуться к практическим вопросам.

— Я хотел предупредить, что дорога здесь неровная, и к тому же мы скоро приедем в Слоу. Я поведу свою лошадь в поводу.

Он спешился. Честити, скрипя зубами, последовала его примеру.

— Ты могла бы остаться в седле.

— Я с удовольствием разомну ноги, — возразила она вполне искренне.

Идти пешком тоже было болезненно, но не настолько, как ехать верхом. За время поездки рубцы, должно быть, сильно распухли.

Целый участок дороги был сильно разбит, в глубоких, неровных колеях скопилась вода. Местами попадались большие лужи. К счастью, оба они были в сапогах.

Еще две деревни остались позади. В каждой из них Честити была на грани того, чтобы взмолиться о передышке, но оба раза справилась с собой и промолчала. Казалось, целую вечность назад и в другом мире она поставила перед собой цель — устроить судьбы сестры и крохотного племянника — и шла к этой цели шаг за шагом и уже находилась на завершающем этапе. Никак нельзя сдаться именно теперь…