Ожидающий на Перекрестках - Олди Генри Лайон - Страница 33

Заброшенный дом на забытом богом и людьми перекрестке – дряхлый, искалеченный, с высокими узкими окнами, мутные стекла которых были затянуты хлопьями пыли и покрыты многолетним, если не многовековым слоем грязи. Стропила и балки перекрытий были разворочены, и в бесчисленные дыры заглядывало любопытное небо.

Ночное небо с редкими, тревожно мерцающими звездами.

Из западной стены был выворочен огромный кусок, и в проломе возвышался гигант с растрепанными волосами, напряженно всматривающийся вдаль. У ног его валялся тюк с чем-то тяжелым и угловатым, а на тюке примостился худой юноша с выцветшими глазами, склонившийся над пятиструнным леем.

Оба человека были неподвижны, настолько неподвижны, что это казалось невозможным; словно время устало и ненадолго остановилось у обочины – перекусить, чем бог послал, и забыться тревожным, зыбким сном.

Время спало, а за спиной людей в проломе открывалась небольшая комнатка с остатками полусгнившей мебели, первоначальное предназначение которой уже невозможно было определить; а в самом углу на груде тряпья сидел седой человек без возраста, и человек обращался к пустоте рядом с собой, как будто ждал, что она ответит…

– …Это ты? – спросил я, еще раз покосившись на сидящего рядом.

– Извини, Сарт, – сказал он, осторожно трогая мой локоть, и в звездном свете слегка блеснул перстень со странным именем "Авэк". – Я сейчас уйду. Вот посижу немного – и уйду. Совсем. Я теперь могу – уйти…

– Не надо, – робко попросил я. – Останься, а?.. Я не умею – один… и не хочу.

– А разве ты один? – удивился он.

– Один… Они все ушли, чтобы я остался. Я убил их. Предстоящих… И теперь я – пуст. До дна. До самого донышка. Все ушли, и боги ушли, и Лайна… и Дом. Один я, Авэк, как перст, как… Чтоб мне пусто было! И Эйнар скоро уйдет, наверное, и Гро…

– Ну и дурак, – жестко сказал Авэк ал-Джубб Эльри и зашелся сухим, лающим кашлем. – Ты мне раньше больше нравился. Один он… а они как же?!

Он махнул рукой в сторону пролома – и я увидел.

Дороги… И люди на них.

– Ты теперь свободен, Сарт… И я свободен. И они – тоже. Свободны видеть небо, не спотыкаясь взглядом о крышу, свободны верить во что угодно, свободны выходить за рамки бытия и находить сверхъестественное вокруг себя. Прислушайся, Сарт, если ты не разучился слышать…

Я прислушался. И услышал.

Топот копыт кентавров, воздушную поступь богов и клич яростных героев, шепот бездн и пульс миров, отзвук магических обрядов и стоны красавиц, которых еще только надо спасти; хлопанье крыльев дракона и звон меча о доспехи, вой оборотней и дыхание бессмертных, и шаги, шаги – шаги людей по бесчисленным дорогам, среди которых мне померещились и мои шаги; и голоса слепых сказителей на перекрестках…

– Ты разрушил Дом, Сарт, и теперь сверхъестественное вернулось в жизнь и расплескалось по мирам. И снова у человека появилось то, чего не может быть. Ты разрушил Дом, который хотел стать Богом, значит, отныне ты – Предстоятель, Предстоятель Перекрестков, и вечно тебе, Сарту-Мифотворцу, быть на перекрестках судеб и событий, потому что нет тебе смерти вне твоей воли и желания…

– Вне моей воли и желания, – повторил я и внезапно понял, что Авэк прав, и еще понял, что нигде и никогда не смогу передать свой нежданный и страшный дар, потому что никому не пожелаю подобной судьбы.

А себе? Впрочем, разве у меня есть выбор?..

– Скажи, Авэк, – прошептал я, не оборачиваясь к нему, – чьим Предстоятелем был ты?

– Авэк-Предстоящий, – просвистел ветер в развалинах дома, – от незримых алтарей Безымянного, Отца Пути… Пути-и-и…

Рядом со мной никого не было.

Проснувшееся время сладко потянулось и двинулось дальше, а в проломе зашевелился всклокоченный Эйнар, едва не наступив на растерянного Грольна.

– Ты куда пойдешь, Сарт? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, добавил: – Я вон туда пойду… там, кажется, не нужны герои. Во всяком случае, пока не нужны…

– А потом? – поинтересовался я, поглаживая Роа, невесть откуда свалившегося на мое плечо и удивительно тихого для его темперамента.

– Потом я пойду искать тебя, – не задумываясь, сообщил Эйнар. – Ты-то куда собираешься?

– Не знаю, Эйн… Еще не знаю.

– Я с тобой, – встрепенулся Гро, засовывая свой лей в чехол. – Я с тобой, Сарт… Ладно?

Я подошел к Гро, улыбавшемуся как-то грустно и невпопад, и щелкнул его по носу. Роа подпрыгнул и одобрительно заскрипел.

Потом я пнул ногой останки тумбочки и поднял выпавший оттуда свиток, разглаживая его на колене и отвязывая от пояса чернильницу…

…Не листайте эти страницы в тщетной надежде отыскать крохи правды о мире – ибо правды здесь нет, и мира этого нет, а есть лишь боль и память, память и боль.

…Не листайте эти страницы, стремясь отвлечь себя чужой ложью о том, что было и чего не было – ибо за ложь эту дорого плачено, дороже, чем за правду, и поздно теперь порицать, утверждать или сомневаться.

…Не листайте эти страницы от нечего делать, ибо воистину страшен тот час, когда человеку нечего делать, и идти некуда, и обрыв манит лишь тем, что он – обрыв.

…Не читайте написанного, потому что слова – ширма, темница, оковы, в которых бьется недосказанное; и меня не слушайте, когда я кричу вам об этом, потому что и я связан словами, как все; не слушайте меня, не слушайте, не…

И не верьте мне, когда я говорю вам об этом.

Не ищите здесь прошлого – его здесь нет; но не ищите и будущего. Несколько дней, горсть минут – вот они, и это настоящее, наше с вами настоящее, которое мы зачастую упускаем, предпочитая вспоминать или загадывать.

Прошлое уже закончилось, каким бы подробным оно ни казалось, а будущее еще не начиналось – и, пожалуй, никогда и не начнется. Давайте немножко поживем сегодня, сейчас, сию минуту, и тогда вы наконец сможете почувствовать не то, что мы были или будем, а то, что мы – есть.

Лучше вслушайтесь, и тогда обязательно, за очередным поворотом дороги, вы услышите…

Вслушайтесь, пожалуйста, – вы обязательно услышите, если только не махнете рукой и не пройдете мимо. В конце концов, ведь это было так давно, и где-то там, за небесами…