Ожидающий на Перекрестках - Олди Генри Лайон - Страница 10

…Через некоторое время, расслабленно раскинувшись на постели, я услышал, как Лайна прошептала:

– Воистину, благословение Сиаллы снизошло на тебя! Раньше я не замечала за тобой такого усердия…

– Понятное дело, – бормочу я сквозь сон, – еще как снизошло… ведь я пил это вино вместе со всеми…

ВОЗЛЕСЛОВИЕ

…Он проснулся от какого-то смутного предчувствия.

Одна из жриц Сиаллы добровольно вызвалась ублажать убогого – и, похоже, не прогадала, покинув его ложе только перед рассветом в полном изнеможении; но, тем не менее, спал он чутко и мгновенно сел на кровати, еще не понимая причины внезапного пробуждения.

Темнота окружала его. Он все никак не мог привыкнуть к ней, она давила, морочила; в ней ворочались чужие, неуютные шорохи, запахи…

Плохая темнота… лживая, как вечность.

Он встал, расплескав окружающий мрак, и подошел к двери. Открыл ее, постоял на пороге, вслушиваясь в неизвестное, тяжело поворачивая всклокоченную голову – и присел на корточки, обернувшись к проему спиной и нашаривая в углу тюк со своей звенящей поклажей.

– Тихо! – прошипел у него над ухом знакомый голос, и умелые пальцы захлестули горло слепого шелковым шнурком. – Молчи, калека!..

Коридор ожил тихими, вкрадчивыми шагами множества людей; вот они ближе, вот они совсем рядом, у двери в соседнюю комнату, и уже слышен тихий скрип железа, вставляемого в замок…

Эйнар медленно прижал подбородок к груди и выпрямился.

– Это ты, Ратан? – спокойно спросил отставной Мифотворец, не выпуская свой тюк. – Можешь не отвечать… Тебя хватка выдает. Ну что ж, держи крепче…

Тело слепого словно стало распухать, заполняя собой всю широкую рубаху, ворот затрещал от напора шейных мышц, и свободно свисавший пояс натянулся, плотно обхватив раздавшуюся талию.

Сзади послышались сдавленные проклятия, пальцы Ратана тщетно пытались удержать концы удавки, колено уперлось в затвердевшую спину Эйнара – и сокрушительный удар обрушился на многострадальную голову слепца, опрокидывая его в безмолвие.

Он не слышал нетерпеливых возгласов в коридоре. Два удара слились для него в один – первый, ввергнувший его в бессмысленную незрячесть, и второй, сегодняшний, вычеркивающий все время, что прошло между ними, и возвративший Эйнара Безумного в горнило той битвы, откуда его с трудом вынесли взмыленные кони.

Стены вздрогнули от хриплого рева, огромный тюк взлетел в воздух и рухнул на потрясенного Ратана с его лопнувшим шнурком – и в распахнутое окно ворвался визжащий Ужас вместе со сгустком ярости по имени Роа…

…Когда я выскочил в коридор, судорожно натягивая одежду, все было кончено. Эйнар бродил между исковерканными телами людей в темно-лиловых накидках, а возбужденные птицы хлопали крыльями, и клювы их были измазаны свежей кровью.

Эйнар повернулся и долго смотрел на меня, словно не понимая, кого видит перед собой…

…Видит…

ВИДИТ!!!

– …Расскажи сказку, Сарт, – наконец прошептал он. – Расскажи сказку о вечном мальчике, которого выучили убивать… а вот как жить – не выучили. Да и зачем – жить? Расскажи сказку, Сарт, ведь ты умеешь… или выколи мне глаза…

На полу возле комнаты Эйнара лежал раздавленный Ратан – я узнал его не сразу, и то лишь по связке ключей на поясе – а поверх него валялся рваный тюк с торчащими из прорех пластинами доспехов.

Я помнил эти доспехи. Я видел их на человеке, стоявшем напротив меня. На Мифотворце Эйнаре Безумном, по прозвищу Бич Божий.

Я только не знал раньше, что человек, носивший эти латы, способен плакать.

– Расскажи мне сказку, Сарт, – повторил Эйнар, глядя мимо меня, и я услышал шаги у себя за спиной. – Сказку о другом мальчике, которого злые люди состарили за один миг… Только конец пусть будет другой… счастливый… пожалуйста, Сарт, пусть – счастливый…

Я обернулся. По коридору, спотыкаясь, шел Грольн, неся на руках обмякшее тело Клейрис. Он подошел к нам, положил девушку на пол и принялся бессмысленно укрывать ее какими-то остатками одежды.

Потом Грольн поднял голову и посмотрел на нас сухими блестящими глазами.

– Ты знаешь, Сарт, – хрипло сказал Грольн Льняной Голос, – я сегодня умер. Научи меня, как жить дальше вот таким… мертвым.

Я опустился на колени возле Клейрис и откинул ткань с ее груди. К сердцу вчерашней богини была приколота записка. Приколота тонким-тонким стилетом, больше похожим на шило. Крови почти не было.

Я вырвал лезвие и выпрямился, глядя на обрывок пергамента.

"Ты – неглупый человек, Сарт, и мне было приятно беседовать с тобой. Полагаю, что мы еще встретимся. Извини за неудачного посланца, но другого у меня не было. Сам знаешь – Мифотворцы нынче в цене, мало осталось…

Искренне твой Таргил,

Предстоятель Хаалана-Сокровенного."

– Я шел к ней, – прошептал Грольн, – но он успел раньше… и запер дверь… там, внизу, где книги хранятся… маленький такой, старый уже… толстый…

– Библиотекарь?!! – одними губами выдохнул я.

– Кто? – слабо удивился Грольн. – Я третий год при храме… Здесь нет никакого библиотекаря. И никогда не было…

…Мы уезжали. Зрячий Эйнар, в глазах которого запеклась вчерашняя кровь, страшный в своем бессловесном горе Гро и я. Я понимал, что Грольн Льняной Голос доиграл ту мелодию, которую творил для Нее, первой и единственной; и я боялся новой музыки, что рождалась в нем сейчас. Да и Эйнар был уже не тот. И я.

Что-то выгорело в нас. В нас и во всем этом проклятом мире. Потому что мы были частью мира. Не самой лучшей – но частью. И пепел хрустел на зубах.

Нас ждал Дом. Дом-на-Перекрестке.

В Фольнарке нас никто не провожал. Ни местные, ни Предстоятели. Ни один из них не приехал. Даже Лайна.

ПОТЕРЯННЫЕ В ДОМЕ

Все-таки мы немного подождали, прежде чем войти, давая Грольну время привыкнуть. Потому что перед ним впервые был – Дом.

Дом-на-Перекрестке.

Здесь и сейчас он действительно выглядел, как заброшенный дом на забытом богами и людьми перекрестке – дряхлый, замшелый, с высокими узкими окнами, мутные стекла которых были затянуты паутиной и покрыты многолетним, если не многовековым, слоем пыли.

Тяжелые двери Дома, возвышавшиеся над тремя полуобвалившимися ступеньками, были наглухо заколочены. И вообще, Дом производил на всех, кому доводилось видеть Его реальное воплощение, настолько мрачное и угнетающее впечатление, что всякая охота не только входить в него, но и просто находиться поблизости, пропадала мгновенно.

В данный момент поблизости находились мы. И если я и Эйнар равнодушно глядели на очередную ипостась Дома, то Грольн, похоже, испытывал все те традиционные чувства, которые положены людям, впервые увидевшим Дом: постепенно усиливающееся беспокойство, беспричинный страх, ощущение присутствия чего-то недоброго и огромное желание побыстрее унести отсюда ноги.

Так Дом ограждал себя от незваных посетителей.

– И вы собираетесь здесь жить? – наконец выговорил Гро, запнулся и поправился: – То есть, я хотел сказать: мы собираемся?

По интонациям было понятно, что лично Гро здесь жить не собирается.