Куколка - Олди Генри Лайон - Страница 42

– Э-э… Да. Слышу.

– Я приму участие в финансировании вашего евгенического центра. Естественно, под чужим именем. Мое имя слишком дорого стоит, чтобы трепать его лишний раз. Спонсоров проекта я укажу финансовому распорядителю центра.

– «Грядущего», – не пойми зачем поправил Штильнер.

– Неважно. Финансовому распорядителю – и совету попечителей, если угодно. Далее: тайну происхождения детей вы держите в строжайшем секрете. Я не желаю привлекать интерес журналистов и любителей «жареных» сплетен. После ряда экспериментов, когда ваша гипотеза подтвердится фактами, когда вы подадите заявку на патент с полным обоснованием открытия – я дам согласие раскрыть и этот секрет. Не раньше.

– Я могу увидеться с детьми? – спросил профессор.

Все, сказанное Лукой Шармалем, напоминало волшебную сказку. За одним исключением: инициатива бесповоротно уплывала из рук Штильнера. С другой стороны, ну ее, инициативу! Зато финансы, поддержка крупного магната, перспективы…

– Нет.

Банкир отключил коммуникатор и уточнил:

– Не сейчас.

Покидая виллу, профессор лишь чуть-чуть сожалел, что не добился встречи с детьми. Успеется. И впрямь, к чему лишний раз тревожить малышей? Говорят, гематры в детстве подвержены беспричинным истерикам – природа компенсирует эволюционную устойчивость психики. Дети вырастут и поймут отца. Поймут и простят. Теперь главное: обеспечить необходимое экспериментальное подтверждение. Деньги будут. Шармаль обещал, значит, с деньгами – без проблем. Это хорошо. Стыдно сидеть на шее Мальцова. Кармазов и Савва Брынных с прошлого года урезали вложения до минимума…

Очень хотелось выпить.

Помянуть Эмилию, и вообще.

Над его головой соглядатай-невидимка щелкнул разноцветными пучками, как кучер – вожжами. Поднимись Штильнер в небо над волшебным ящиком, он увидел бы, как декорации меняются, возвращая на сцену кабинет банкира.

Встав из кресла, Шармаль-старший отдавал приказания голему Эдаму:

– Свяжись с мар Зутрой. Действие: подключиться к финансированию евгенического центра «Грядущее» в качестве главного спонсора. Цель: полное разорение центра в течении двух, максимум – трех лет. Ограничение: разорение должно выглядеть естественным. Никаких просчитываемых связей с Зутрой. И тем более – со мной.

Голем кивнул.

– Свяжись с Фриделем. Действие: цикл статей и научно-популярных передач о современной евгенике, как лженауке и прибежище шарлатанов. Цель: дискредитация Адольфа Штильнера, полная и окончательная. Ограничение: наращивать давление постепенно. Пик влияния – момент разорения и закрытия «Грядущего».

Голем кивнул снова.

– Свяжись с Левиафаном. Действие: обеспечение судебной поддержки после разорения центра. Цель: ряд выигрышных исков от лица энергетов, служивших селекционным материалом для экспериментов Штильнера. Ограничение: иски не должны затрагивать честь и достоинство попечителей центра. Я не хочу втягивать их в конфликт на уровне личных интересов. Только финансовый крах. Вся тяжесть катастрофы должна лечь на Штильнера.

– Да, хозяин, – спел голем.

– Иди сюда.

Голем послушно приблизился, повернулся к хозяину спиной и наклонился. Оттянув воротник Эдама и откинув длинные волосы голема, Шармаль с заметным усилием оторвал полоску кожи – от ямочки под затылком и до точки между лопатками. Вернувшись к столу, он на миг замер, глядя в окно глазами, похожими на донца бутылок.

Затем взялся за маркер.

Не отрывая «фитиля», банкир выписал на оторванной полоске гематрицу – сложную и замысловатую. Все время, пока он был занят счислением , а потом – записью, голем напоминал статую, застыв в неудобной позе. И пошевелился лишь тогда, когда Шармаль вернул кожу на место, где она и приросла, не оставив шрамов.

– Спасибо, хозяин.

Голем сейчас походил на человека, под завязку накачанного энерджайзерами.

– Иди, Эдам.

Нет, профессор Штильнер всего этого не видел. Но неделю подряд в любом блеске – вывески, солнечного зайчика или блика на металлизированной поверхности – ему мерещился значок, украшавший лацкан Луки Шармаля. Спираль со звездой. Умей профессор читать по-гематрийски, он прочел бы надпись, с большим искусством вырезанную на спирали:

«За чистоту!»

Такие значки носили лидеры движения гематров, категорически протестующего против смешанных браков и рождения детей с утраченными расовыми свойствами.

Но увы, Штильнер не мог подняться над происходящим.

Он мог лишь радоваться успеху переговоров.

– Куда желает лететь счастливый бвана?

– В ресторан, – ответил профессор, подмигивая извозчику.

Реальность окружила Лючано, словно бойцы спецназа – террориста-неумеху: сразу, без предупреждения, лишая шансов на побег. Вот только что мы тянули за нити, склонясь над «волшебным ящиком» – и вот мы снова торчим столбом на окраине Эскалоны, в двадцати шагах от ограды снятой Юлией виллы.

Он качнулся, теряя равновесие. Пару секунд отчаянно балансировал на ровном месте, цепляясь руками за воздух, а взглядом – за вкрадчивую осень Террафимы. Не упал, чудом удержавшись на ногах. Мягкое солнце золотит крыши и листву, ограда виллы, слепящий блик в окне – в том же, что и минуту назад.

Минуту?

Лючано взглянул на часы. Перед «обмороком» он времени не засекал. Поэтому затруднился сказать, сколько занял лже-сон. Вряд ли больше пяти минут. Мальчишка-курьер удрал – видно, испугался, что адресат впал в каталепсию. Ладно, на почту зайдем позже.

Шестое отделение? Надо не забыть.

Он направился к калитке, стараясь думать о разных пустяках. Главное, не дать мыслям сконцентрироваться на главном: что, накройтесь вы все черной дырой, происходит со мной? С Лючано Борготтой по прозвищу Тарталья?!! Грезы наяву? Во что превращает свой новый дом поселившийся на чердаке беспризорник – огрызок флуктуации?!

В парке его никто не встретил. Клены-мутанты, ломкие и манерные, тянули руки к елкам, похожим на рыбьи скелеты. Яблоня-дичка обмоталась монистами из мелких, глянцево-красных плодов. Над клумбами роились насекомые: собирали нектар или жрали друг друга. Лючано поднялся по ступенькам, приложил ладонь к идентификатору.