Некромагия - Новак Илья - Страница 27

Увидев, что Кузнец убит, а выкованный им Мир исчез, Духи решили, что в этом виноваты люди. Я иду зомби. Разгневавшись, они захотели наказать людей; одни предлагали обрушить на них янтарную чуму, другие – землетрясения, третьи – наводнения. Они спорили, спор тянулся века, а люди жили себе, не зная, какая опасность угрожает им. Наконец духи перессорились окончательно и напали друг на друга. Они сошлись в битве, и одна сторона использовала Полномастию – великое заклинание Пути, которое в давние времена сотворил Дух Алхимик… Хотя есть и другая история о том, откуда оно возникло, но слишком смутная, чтобы пересказывать ее. От силы заклинания мир содрогнулся, узкую, менее крепкую его часть рассекла трещина. На род людской обрушились несчастья. Трещина разрослась, от края к краю ее протянулись дрожащие волокна бытия, пленка утончившейся реальности, то, что мы называем теперь Темной Плевой. Духов затянуло туда и выбросило наружу – в Великую Пустошь, состоящую из высохшего, мертвого времени. Его смертные эманации беспрепятственно проникали сквозь трещину, створки нашего мира раскрывались все шире, волокна рвались, небо тускнело, отдаляясь от земли, океан бурлил и захлестывал сушу, люди гибли до срока, еще немного – и род людской прекратил бы свое существование, но тут один человек нашел Мир. С помощью магической силы, вложенной в обруч Духом Кузнецом, этот человек сумел сомкнуть створки раковины. Хотя полностью закрыть трещину ему не удалось, он сумел сжать ее так, что поток некроза в наш мир уменьшился. Он стал первым чаром, прожил три века и, перед смертью основав Универсал, передал Мир мудрейшему из своих последователей.

Старик поднял голову от доски, глядя на Геба.

– Теперь слушайте внимательно, капитан. С тех пор души тех из нас, кто вел неправедную жизнь, не возвращаются в тела для нового воплощения – мякоть бытия сжимается вокруг них и выдавливает за пределы мира, в Великую Пустошь. Души праведников перерождаются. Ну а вашей душе, мой дорогой Трилист, коль скоро вы вообще не верите во все эти глупости, предстоит запутаться в Плеве, стать андромаром и скитаться по узкой, удушливой границе мира, завидуя истинно живым и страшась истинно мертвых, пока какой-нибудь некромаг не призовет вас для своих темных дел.

– Печальная перспектива, – заметил капитан, уяснив, что игра почти закончена. Он пока ни разу не обставил старика и в этот раз вновь проиграл: скелеты Архивариуса окружили его чара, и, несмотря на то, что консул и алхимик подобрались к некромагу, у Трилиста не хватало ходов до завершения комбинации. Старику же оставалось лишь дважды переместить фигуры, чтобы убить чара.

– Вне всяких сомнений, это печально, – согласился Архивариус. – Хотя я слышал, что неверующий сохранит свою душу для перерождения, если спасет жизнь какого-нибудь человека ценой своей жизни.

Трилист с досадой перевернул чара, признавая поражение.

– А звезды? Какое место занимают они в картине мира, которую вы нарисовали мне?

– Звезды – это выбоины в верхней створке раковины, образовавшиеся после войны Первых Духов. Свет звезд – мерцание того, без сомнения, чудесного вещества, из которого состоят створки мира. Поверхность створок запачкалась, покрылась налетом от долгого контакта с внутренней мякотью, потому ночью небо большей частью черно.

– А Слезы Мира? Эти жемчужины, откуда взялись они? В вашей истории о них не было ни слова.

– Слезы олицетворяют тепло, холод, вещество и смерть этого вещества. Они возникли сами собой, сгустились из мякоти бытия. Парангоны – жемчужины мира, понимаете? Они выращены этой раковиной. Кстати, вы никогда не видели такого герба: два полумесяца на фоне треугольника? У полумесяцев желтый, синий, зеленый и серебристый оконечности. Они символизируют магию – соответственно, теплую, холодную, мертвую и механическую. А треугольник – символ Универсала, объединяющий магию воедино.

– Ну хорошо. Оставим раковины и треугольники Первым Духам. Если хоть на мгновение допустить, что Джудекса может добыть – или уже добыл – мертвый камень… Что это даст ему? Камень – какой-то амулет вроде этих ваших парангонов? Показываешь его врагу, говоришь что-то вроде «бумс-пумс» – и враг падает замертво? Вы не находите это… слегка забавным?

– Какое пренебрежительное слово – «амулет» в отношении Слез Мира, – возразил Архивариус, заново расставляя фигуры на доске. – Взгляните на дело с другой стороны. Мертвый магистериус не обязательно должен выглядеть как камень. Это может быть какое-то вещество, порошок или жидкость. Вы думаете про магию, но, возможно, стоит вспомнить алхимию?

– То есть просто новое вещество с необычными свойствами? Наподобие горючего песка, который недавно изобрели гноморобы Доктуса?

– «Просто»? Я не думаю, что мы тут можем говорить о чем-то простом. Еще партию, капитан? Вы всегда так забавно сердитесь, проигрывая…

Комнаты под лестницей достиг приглушенный стук: кто-то колотил во входную дверь.

– Так поздно? – удивился Архивариус, приподнимаясь. – Я никого не ждал больше…

– Я сам открою.

Капитан быстро пересек коридор, на ходу доставая палаш. Стук повторился. Трилист отодвинул заслонку, прикрывающую решетку в двери, и увидел широкое лицо сержанта Крукола, этой ночью несшего смену в караульной.

– В чем дело? – спросил Геб недовольно. – Ты как меня нашел?

– Твоя супруга сказала, что ты направился сюда. Есть кое-что новое касательно шамана. Только что сообщили, и я решил…

Капитан повернулся – Архивариус, подняв лампу над головой, медленно приближался по коридору.

– Прошу прощения! – произнес Трилист, отодвигая засов. – Вынужден оставить вас, возникли срочные дела.

Невесть с чего на его лбу вдруг выступила холодная испарина. Капитан недоуменно отер ее ладонью, шагнул наружу, и тут дверь сама собой закачалась на петлях. Стены задрожали, и Геб схватился за дверной косяк. Крукол присел, в коридоре Архивариус припал к стене. Заскрипели, застонали домовые перекрытия, огонь в лампе хозяина почти погас и тут же вспыхнул ярче прежнего. Сообразив, что происходит, капитан развернулся к старику с намерением вытащить его на улицу, где в такие мгновения было безопаснее, чем под кровлей, но землетрясение уже прекратилось.

Трилист подождал – новых толчков не было.

– Знаете ли вы, что наш перешеек – крайне ненадежное образование? – заметил Архивариус спокойно. – Когда-нибудь гора сползет в океан.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Геб.

– Это не первое и даже не десятое твердетрясение, которое я переживаю в своей долгой жизни. Идите.

Кивнув, капитан прикрыл дверь за собой.

– Так что произошло? – спросил он, когда они с Круколом пошли по темной улице.

– Помнишь Половинкина? – произнес сержант. – Он приковылял в караульню и рассказал кое-что. Пришлось дать ему две монеты. Недавно у Гиды Чистюли был посетитель. Они заперлись и долго разговаривали. После этого Гида отправил своих крыс в дом на окраине Круглой улицы. Половинкин, ясное дело, с ними не ходил, хотя Дарик Дар среди них был. Они вернулись довольные и с полными карманами. В Яме после третьего жбана рассказали, что вырезали хозяев дома вместе со слугами. А потом Чистюля стал людоволком.

– Что? – Трилист остановился посреди улицы. – Гида теперь оборотень?

– Был оборотнем. Вскоре появился холодный чар Гело Бесон со слугой. Они расспрашивали о том самом доме на Круглой улице. И о посетителе, что пришел к Гиде. Чар зарубил людоволка, а его слуга поджег Яму, потому что Гида в новом обличье никак не хотел умирать.

Хмурясь, капитан зашагал дальше. Слишком много новых сведений для одной ночи. Следовало хорошенько поразмыслить над всем этим…

– Еще что-то? – уточнил он. – А посетитель? Кто он такой?

– Его почти не видели. Только Сура, новая девка Гиды. Она… – Крукол постучал ладонью по лбу. – Двинулась. Гида, уже став людоволком, целый день продержал ее у себя. Что-то он с ней там вытворял… В общем, Половинкин сказал, что спал под лестницей, когда пришел тот человек. Сказал, что проснулся от скрипа ступеней. Многого не разглядел, но уверяет, что у человека была темная кожа.