Зубы настежь - Никитин Юрий Александрович - Страница 69

– Да нет, – объяснил я, замявшись, – как он может… ну, с разбойниками?

– А почему нет?

– Ну, маг должен… должен в высоких башнях… за звездами, кометами, движением сфер…

Язык заплетался, раньше меня сообразив, что как будто наши ученые не работают как на правительство, так и на разбойников, а ОМОН не поставляет бойцов в криминальные структуры.

Епископ холодно посмотрел на мага-коллаборациониста, сделал красноречивый жест, указав на горло и дерево одним жестом. Мага подхватили под руки, он не противился, лицо держал гордым, словно принц крови в руках грязных разбойников. Он был в возрасте Франсуа Виньона, а то и Галуа. Я подумал с сожалением, что и здесь не берегут национальные кадры.

Воевода проследил, как всех пятерых развешивают на ближайшем дереве, принцесса уже сидела на коне, герцог взял за повод и повел в сторону замка.

ГЛАВА 20

Небо уже посветлело полностью, на востоке разгоралась алая заря, охватила полнеба. Могучие башни красиво и страшно рисовались на пурпуре. Когда подъехали ближе, под красным светом, падающим с неба, еще ярче засверкали остроконечные крыши, уступы стен, серые массивные башни, сложенные из огромных камней. Весь замок казался одним стремящимся к небу домом, слепленным из множества домов, что теснились один к другому, подставляли плечи собратьям, а те давали место на своих плечах другим.

На самой вершине грозно блистал Старый Замок, самый древний, даже стены поросли багровым мхом. От страшного гнезда епископа-рыцаря несло такой несокрушимой мощью, что воевода засопел ревниво, начал всматриваться, хмыкать, но сказать ничего не мог, зато аскетичное лицо епископа слегка посветлело, а в глазах появилось нечто человеческое.

– Как вам мой замок? – спросил он.

Воевода кивнул:

– А что? Неплох.

– Неплох? – переспросил епископ уязвленно. – Да никакая человеческая мощь не в силах разрушить эти стены! А уж нечеловеческая так и вовсе!

– А что, пытались? – спросил воевода с интересом.

– Много раз.

– И как?

– Посмотрите налево. Это кости летающих драконов. Посмотрите направо, там белеют остатки боевых ящериц. Был один дурень, привел этих земноводных… Каждая ростом с двухэтажный дом. А чуть дальше, вон серое, это остатки войска короля Живоруба. Надеялся на какие-то несметные богатства в моих подземельях…

Воевода сопел все сосредоточеннее. Епископ впервые посмотрел в мою сторону:

– А что скажет наш герой-варвар? Знает ли он толк в укреплениях?

– Немного, – ответил я. – Совсем немного.

– И что скажешь об этой крепости?

– Она мне кажется неприступной, – ответил я искренне, епископ выглядел польщенным, но я добавил: – Од­нако…

Я сделал паузу. Воевода смотрел на меня заинтересованно. Даже герцог и принцесса повернули головы.

– Что «однако»? – спросил епископ настороженно.

– Крепость, – сказал я, – как и конь, может переменить хозяина.

Епископ нахмурился, запавшие глаза сверкнули, но выглядел он скорее озадаченным, чем рассерженным.

– Что означает сие иносказание?

– Не все случается так, как рассчитываем, – ответил я честно.

Он нахмурился, и до самых врат мы ехали молча. Воевода украдкой показал мне большой палец, мол, уел самого могущественного из властителей. Лицо епископа, однако, не казалось мне рассерженным. Похоже, он сам был не прочь сменить этот замок. К примеру, на трон папы римского или место Аттилы, Бича Божьего.

Подъемный мост опустился легко и без скрипа, хотя по его ровно уложенным бревнам могли проехать в ряд шестеро конных рыцарей. Массивные врата распахнулись тоже быстро, мы оказались в крохотном дворике между высоких стен, в ловушке, но тут же отворились еще одни ворота, и нас пропустили в собственно замок.

Епископ наконец с усмешкой повел дланью в железной рукавице:

– Видите огромное здание из красного кирпича?

– Видим, – ответил герцог. – Очень красивое, впечатляет.

– Это конюшня, – сообщил епископ. – У меня таких еще шесть. Мы просто монахи, бедные служители Господа нашего, но в других местах… вы их видели, даже короли не живут так же роскошно, как в моем замке кони.

Двор оказался широким и вымощенным серым булыжником с красными прожилками, отчего казался забрызганным кровью. Дальше еще один ров и второй подъемный мост, что отделяет внутреннюю часть города, собственно замок-крепость от остального города.

Епископ искоса улыбался, заметил, как все притихли, впечатленные силой и могуществом, что буквально сочились из каждого камня. Воевода все осматривался, в глазах старого воина были зависть и восторг. По эту сторону рва здания плотно одно к другому, а с глухой стороны стен темнеют выше крыш запасы леса, аккуратно распиленного, очищенного от сучьев, там виднеются склады, кладбище.

Посреди двора, как и в большинстве замков, располагался колодец, вода текла из него беспрерывно, образовывая широкий пруд. Вокруг пруда высились массивные мрачноватые здания, явно трапезные для стражи, наемников, незнатных гостей, странствующих монахов.

Я сам заметил высокую конюшню, где стояли самые рослые кони, явно самого епископа и его ближней дружины. Просторную кузницу узнал по широким синим дымкам, что пробивались сквозь крышу. Стук молотов стоял такой частый, словно там соревновались в крике звонкоголосые кузнечики.

Слева шумит водяная мельница, вода падает ровным красивым водопадом, а к воротам бесконечным потоком подъезжают телеги, доверху груженные зерном. За мельницей казармы для войска попроще: пеших ратников или лучников, чуть получше – для наемных героев, сотников и десятников войска, а еще дальше – склады, пекарни… Порыв ветра принес оттуда запах свежего хлеба.

Воевода толкнул меня в бок, обращая внимание, что все здания, начиная от трапезной для слуг и кончая конюшнями, сложены из массивных камней. Узкие окна зарешечены железными прутьями, в каждом из зданий можно обороняться как и в самом замке. А если учесть, что здесь наверняка все источено подземными ходами с ловушками, что можно отступить в любой миг, а затем внезапно появиться из-под земли за спиной ничего не подозревающего врага…

Неизвестно, каким он был епископом, но воином был великим и умелым. Даже здесь все обнесено высокой прочной стеной с высокими башнями на расстоянии выстрела из лука одна от другой!

Дома громоздились вроде бы в беспорядке, но я начинал чувствовать некий стратегический смысл. От беспорядка растеряется лишь тот, кому посчастливится ворваться сюда с горсточкой каким-то чудом уцелевших героев, но уже здесь они столкнутся с настоящей мощью.

Мощь меча, подумал я мрачно, да еще подкрепленная мощью культа, что есть в мире сильнее? Если кому удается противиться мечу, того сокрушит ярость разъяренного бога, а те мудрецы, которые ухитрятся спрятаться под милостивую длань бога, почувствуют на себе, как умеет епископ развешивать на деревьях самые тяжелые плоды.

Принцесса весело и беспечно щебетала с епископом, не замечая, как этот аскет начинает бросать на нее все более неаскетичные взоры. Герцог, как гордый леопард, побледнел и пошел пятнами, но пугливо молчал.

В Старом замке навстречу вышли пышно одетые слуги. Епископ мог бы сказать, что в иных королевствах и придворные одеты не так богато, но лишь повел в нашу сторону дланью, и слуги раболепно бросились выполнять его невысказанное желание.

Одновременно забамкали, заставив нас вздрогнуть, тяжелые колокола. Тут же завопили десятки помельче, мы видели, как с шумом и раздраженным карканьем вылетели несметные стаи галок и голубей, гнездившихся на башнях.

Я понял, что навстречу вышли и окружают епископа знаменитейшие мужи его замка, а то и королевства, что сумели отличиться в совете, за накрытым столом или в бою. Я чувствовал, что, поддавшись атмосфере, любуюсь осанкой самого старого из встречающих епископа рыцарей, его суровый облик переходит в величественность библейского патриарха, с удовольствием смотрю на просветленные и, как принято говорить, исполненные благородства лица других советников епископа, на здоровые и широкие морды рыцарей. Волосы, ровно подстриженные над бровями, длинными золотыми кудрями – все как один блондины! – ниспадают на крутые плечи. Иные по их средневековой моде накрыли головы сетками, а кто-то подобно мне поддерживает волосы стальными обручами, медными кольцами или цветными повязками. Иноземные гости, их видать по одежке, поражают вычурными нарядами, а местные князьки и бояре, невзирая на летний зной, по русскому обычаю надели пышности ради шубы, подбитые дорогими мехами. Мне они в своих негнущихся широких одеждах казались фигурами из музея восковых знаменитостей.