Золотая шпага - Никитин Юрий Александрович - Страница 23

Засядько яростно сбивал запоры. Помогавший ему солдат охнул и сполз на землю, цепляясь ногтями за металлическую обшивку ворот. Второй шагнул в сторону и тоже упал. На спине у него расплылось кровавое пятно.

– Убрать стрелков! – крикнул Засядько не оборачи­ваясь.

Еще две пули прожужжали возле его головы. Крики и лязганье сабель приблизились вплотную. Значит, гибли последние из его солдат…

Отчаянным усилием он сбил последний засов и навалился на ворота. Тяжелые створки медленно, словно нехотя, распахнулись. В воротах завязался последний кровавый бой. Французы старались выбить русских за ворота и закрыть створки, а русские отчаянно цеплялись за каждую пядь земли. Все знали, что, если отступят, – все жертвы будут напрасными.

Внезапно сверху раздался торжествующий крик. Засядько увидел бегущих по лестнице французов. «Савельича, значит, уже нет…» – подумал с горечью.

К воротам со всех сторон сбегались французские солдаты. Засядько оказался в толпе неприятеля. Он с трудом отражал удары, рядом уже не осталось ни одного русского. Его медленно оттесняли за ворота. Несколько французов ухватились за створки, пытаясь свести их и снова запереть ворота крепости. «Я сделал все, что в человеческих силах», – успел подумать Засядько.

Вдруг его буквально оглушило неистовое гиканье, что-то потное и тяжелое отбросило в сторону. В крепость ворвалась казачья конница! Плотной лавиной казачий полк вливался в распахнутые настежь ворота, растекался по улочкам.

Засядько в изнеможении опустился на землю. Сабля выскользнула из ослабевших пальцев и вонзилась в почерневшую от пороховой копоти землю.

Вслед за казаками промаршировали солдаты с ружьями наперевес и офицерами во главе. Вроде бы даже под музыку. И откуда только взялся оркестр в этом аду?

Мантуя пала.

Было захвачено 260 орудий, 400 пудов пороха, 30 тысяч пушечных ядер и много продовольственных складов, од­нако уже опустошенных местными жителями. Трофеи были велики, но Суворов предпочел бы вместо них еще пару складов с продовольствием. В соответствии со своим планом он собирался пройти к морскому побережью, а оттуда ударить всеми силами по столице революционной Франции. Оружия хватало, но с продовольствием было неважно. Австрийский военный совет не позаботился о своевременном снабжении союзных войск.

В расположении русских войск было тихо. Солдаты чистили обмундирование, драили кивера, вспоминали недавнее сражение. Горячо и с восхищением говорили о том, как фельдмаршал Суворов прямо на развалинах крепости срывал с Засядько знаки различия поручика, чтобы тут же произвести его в капитаны. Все понимали, что геройским подвигом молодой офицер облегчил взятие неприступной крепости и тем самым сохранил жизнь очень многим.

На другой день после падения крепости прогремели боевые трубы.

Тревога!

Солдаты вскакивали, торопливо строились в каре. Издали было видно, как от штаб-квартиры фельдмаршала во все стороны на лошадях помчались адъютанты.

Засядько неспешно обходил своих людей. Он догадывался о причине: французская армия перешла в наступление. Командовал ею молодой генерал Жувер. Вообще, как заметил Засядько, у французов большинство командиров были молодыми и талантливыми полководцами. Они успешно били пруссаков и австрийцев, опираясь на революционный энтузиазм и коренную реорганизацию армии. Новые порядки позволили занимать командные посты действительно одаренным людям. Титулованные ничтожества не имели перед выходцами из народа никаких преимуществ. К тому же аристократы и без того почти все были уничтожены штормом революции или спаслись бегством в Англию, Россию и другие страны с монархическими режимами.

Утром Засядько со своим батальоном выступил в поход. Шли на фланге 6-го гренадерского полка. По всей видимости, им предстояло выполнить важную задачу: Засядько несколько раз видел Суворова, гарцевавшего на своей любимой казачьей лошади вдоль сдвоенной колонны. Узнав Александра, фельдмаршал крикнул:

– Что нос повесил, капитан? Посмотри, какие у тебя чудо-богатыри!

Засядько козырнул, вспомнил Савельича и других, первыми взобравшихся на стену Мантуи, и ответил тихо:

– Мои чудо-богатыри остались в крепости. Одни на площади, другие у ворот. Надо бы наградить их. Посмертно…

– Напишите реляцию, – велел Суворов сухо. Он стегнул коня и поскакал дальше.

В тот день составить реляцию не удалось. Через два часа под небольшим городишком Нови Суворов атаковал армию Жувера. Как Засядько и предполагал, его батальон вступил в бой в числе первых.

6-й гренадерский полк, построившись в линию развернутых батальонов, дал залп и пошел в штыковую атаку. Засядько подивился молодости и стойкости французских солдат. Сражались они неистово, так бьются, подумал Засядько, только за правое дело. Хотя вроде бы сражения идут на земле Италии с русскими войсками. Или они все знают, что несут свободу и более справедливые порядки? Закаленные суворовские солдаты, привыкшие к победам над войсками таких же королей и султанов, с молодой революционной армией дрались тяжело, несли тяжелые потери, каждую пядь итальянской земли поливали своей кровью.

Первая атака была отбита с большими потерями для русских войск. На левом фланге та же участь постигла австрийцев. Кое-где французы пытались перейти в контратаку, но были остановлены стрелками.

Вторую атаку французы отбили с еще большими потерями для русских и австрийских соединений. Засядько заметил внутри французских порядков перестроение и попридержал свой батальон. Как оказалось, не зря.

После третьей атаки, которую французы отбили с большим уроном для нападающих, кирасирский полк по указанию Жувера стремительно ударил во фланг 6-го гренадерского, стремясь с ходу смять батальон Засядько и выйти в тыл основных мушкетерских соединений.

Натиск был столь стремителен, что русские даже не успели выстрелить. Передние ряды французов неожиданно выросли перед ними и ударили в штыки. Как оказалось, штыковой бой был знаком и французам, и дрались они в рукопашной яростно и умело. Засядько поспешил в гущу схватки. Нужно было во что бы то ни стало задержать атакующую колонну, иначе исход всей битвы будет решен в пользу французских войск. Из его воинов ни один не дрогнул. Сражались остервенело, не выпуская оружия.

Жувер бросил в бой отряд конницы, чтобы она довершила начатое. В это же время Суворов перегруппировал отступающие части и сам повел их в последнюю отчаянную атаку.

Страшное и печальное зрелище предстало перед ним. Только что здесь стоял батальон молодого капитана Александра Засядько… А теперь поле усеяно павшими русскими и французскими воинами. Батальон пал смертью храбрых, но не отступил ни на пядь. Тем самым он дал возможность фельдмаршалу собрать разрозненные части для четвертой атаки.

И когда русские пошли в жестокий штыковой бой, один из сраженных зашевелился и тяжело поднялся, опираясь на залитую кровью саблю. Он был высок, широкоплеч и страшен в окровавленной одежде, с запекшейся кровью на бледном лице. Это был капитан истребленного гренадерского батальона Александр Засядько.

Бой решила четвертая атака и рейд русской конницы. Она появилась в тылу противника и вызвала там замешательство. Французские войска стали отступать.

Немного оправившись, Засядько принял участие в преследовании. Его внимание привлек один из французских кирасир, врубившийся в ряды русских солдат и пытающийся сдержать натиск. Острая сабля сверкала как молния, не один из пехотинцев расстался с жизнью, пока Засядько подоспел к месту схватки.

– Эй, богатырь! – крикнул Засядько по-французски. – Хватит простых солдат рубить, померяйся силами с равным!

Он пришпорил коня. Кирасир злобно оскалился, вскинув огромный палаш. Удар был страшен. Засядько едва успел закрыться. Лезвие палаша скользнуло по его сабле и сорвало с плеча эполет.

– Теперь держись, – сказал Засядько мрачно.

Однако француз отразил атаку мастерски. Распалившись, Александр обрушил каскад ударов, но кирасир оказался бывалым воином, не ушел в глухую защиту и, отражая сабельные удары, все время выбирал позицию для ответной атаки.