Земля наша велика и обильна... - Никитин Юрий Александрович - Страница 87

Агент вернулся к Терещенко, что-то пошептал. Тот кивнул, мановением руки услал обратно, но с ним пошел еще один из агентов секретной службы.

– Белое меньшинство Америки, – продолжал я, – получит с нашим приходом поддержку и снова станет большинством, как уже верно сказал Всеслав Тихонович. Наши изголодавшиеся по деятельности и размаху ученые и бизнесмены вольются в интеллектуальную элиту, усилив ее ряды. А плебс… он и у нас плебс, разве что юсовский плебс заметнее и отвратительнее, везде лезет и весь мир берется учить, как надо жить…

За столом впервые подал голос мэр:

– Вообще-то, если послушать наших пьяненьких мужичков у любого пивного ларька, они тоже расскажут вам, как обустроить мир, как вылечить все болезни, как поднять рупь, с какими странами дружить, а какие прибить на фиг…

Я возразил:

– Наших никто не слышит, а юсовские на весь мир вещают! И в президенты выбирают такого же дебила. И пресса их высказывания тиражирует. Так что разница есть, уважаемый Тарас Коневич. Потому от присоединения России Америка получит не только огромную территорию и несметные залежи в недрах…

Из первого ряда поднялся то ли студент, то ли молодой преподаватель, прокричал яростно:

– Это предательство!

Несколько голосов с мест поддержали, но, как я заметил, большинство в зале еще то ли не осознало всего сказанного, то ли формулирует доводы. Пока молчат, но вижу взгляды исподлобья, в которых обвинение в предательстве, наемничестве, засланности.

Ректор постучал молоточком по столу, сказал в микрофон:

– Тихо-тихо!.. Вы же не панки и не демократы… Берите слово, выходите к трибуне и высказывайтесь. Но только аргументированно.

Студент, нет, все-таки преподаватель, вышел из ряда и почти побежал к сцене, выкрикивая:

– Да, предательство!.. Думаете, побоюсь сказать и отсюда?..

Терещенко насторожился, ладонь его опустилась на рукоять пистолета. Второй агент, стоя за кулисами, вытащил пистолет с непомерно длинным стволом и нацелился в ничего не подозревающего препода. Их видел только я, даже сидящие за столом не замечали, наблюдая за волнующимся залом.

Перед столом президиума на высокой подставке еще один микрофон, преподаватель наклонился, с его ростом приходится наклоняться, прокричал звонким, почти женским голосом:

– Мы все знаем, что это спланированная акция нашего противника! Нацеленная на раскол… нет, даже на уничтожение российского национального движения! И наверняка исход в кулуарах уже предрешен, я знаю, как они… они это!.. умеют говорить на своих заседаниях!.. Однако мы, сидящие в зале, не стадо баранов! Мы не позволим крутить нами и оболванивать нас… Теперь видим, что партия «Русская Национальная Идея» была создана на деньги США и все эти годы укреплялась, завоевывала доверие, а вот сейчас наконец-то показала свою истинную сущность!

Он умолк, повернул ко мне бледное лицо с горящими глазами. Темные волосы падают на лоб, похож не то на молодого старовера, что готов сжечь себя в срубе, но не креститься тремя перстами, не то на убежденного русского бомбиста, прародителя всех современных террористов.

Я сказал с болью:

– А что мы, руководство РНИ, приобретаем от своей идеи, кроме плевков от вас? Допустим, наш план осуществим. Тогда в конечном итоге Россия перестанет существовать, а с нею перестанет существовать и РНИ. Но мы хотим, чтобы наши люди, русские люди, жили счастливее, богаче, достойнее… Не знаю, как вас, но меня всегда возмущала христианская традиция записывать человека еще с пеленок в ряды христиан. Потом так же точно его записывали в октябрята, в пионеры, почти автоматически в комсомол… С этим вроде бы покончили, я имею в виду с традициями советской власти, хотя в христиане меня по-прежнему записывают по желанию патриарха, а меня не спрашивают! Из этого молча исходит требование, чтобы я исполнял и какие-то их дикарские обряды, повиновался их законам… Кроме того, мы все равно с момента рождения скованы цепями принадлежности к клану, роду, народности, обязаны, да-да, обязаны! – развивать именно этот язык и эту культуру, не смея сделать шаг в сторону: общественность стреляет на месте! Когда же наступит тот век, когда мы будем в самом деле свободны? Когда сможем сами выбирать себе язык и культуру, в которой в данный момент хотим развиваться?

Я уловил встревоженный взгляд ректора, ощутил, что меня занесло, перед залом нужно говорить иначе, сказал другим голосом:

– Но сейчас перед нами более важная задача. Дадим ли Японии и Китаю возможность занять наш Дальний Восток?

Из первого ряда крикнул толстый студент, рыхлый, как Илья Муромец на печи, но у него оказался такой голос, что услышали все и без микрофона:

– Но США и так не позволит Японии и Китаю захватить наш Дальний Восток! Штатам это невыгодно.

Рядом с ним выкрикнул другой:

– Верно, Штаты японцев боятся больше, чем нас!

– И китайцев боятся, – крикнул третий. – Нет, Штаты не допустят их вторжения в Россию!

Я переждал чуть, потом наклонился к микрофону и сказал громко, чтобы голос подавил все крики:

– А мы за это ударим Штатам в спину, так?

Толстый студент вскочил, прокричал, обращаясь не столько ко мне, сколько к залу:

– А как же запущенный вами лозунг: «Ради блага всех людей, встретил юсовца – убей!»?

Я ответил твердо:

– По-прежнему подписываюсь под ним обеими руками. Конечно, спивающегося русского бездельника, китайского вора или чеченского боевика – тоже, но юсовца – в первую очередь. Русский спивается и вымирает, никому не вредя, китаец гребет в свой карман, чеченец защищает участок на своем огороде и в чужой не лезет… во всяком случае, так говорит, а юсовец и не скрывает, что хочет заставить весь мир жить по его правилам, смотреть матчи по бейсболу, восторгаться Бенни Хиллом, послать на хрен всякую науку и культуру, от них голова болит, и просто жить, трахая все, что движется и не движется. И чтоб все делали только так, а то он придет с крылатой ракетой и вправит мозги всяким там умным.

Толстяк уже сел к этому времени, но тут вскочил снова.

– Ему не дадут так поступить свои же высоколобые!

– Да? – спросил я. – А вы знаете, что в этом году на исследования в области высоких технологий было отпущено в четыре раза меньше, чем в прошлом, а на следующий запланировано еще меньше? И все потому, что надо увеличить пособия всей этой неработающей и не желающей учиться дряни, что заполонила всю Америку и на правах большинства диктует, как жить, на что тратить деньги… кстати, заработанные совсем не ими!.. Дорогой, высоколобые Америки нуждаются в нашей поддержке!

За столом президиума ректор хмыкнул.

– Полагаю, – произнес он с горькой иронией, – что как раз юсовцы и обрадуются созданию нашей, я с вами, дорогой Борис Борисович, партии. Сочтут это великой победой их строя и на этом основании потребуют увеличения своего содержания.

Я развел руками.

– Да, это будет тоже. Но с другой стороны, в нашем народе все еще сильны мессианские настроения. То, что называлось загадочным словом «духовность», но я его никогда не понимал. Эта духовность позволила взяться за строительство коммунизма, хотя ни один народ в Европе так и не рискнул, теперь эта духовность найдет питательную среду в развитии культуры, высоких технологий…

– А не вольемся в ряды юсовцев?

– Часть вольется, но подпитка лагеря высоколобых будет куда значительнее.