Зачеловек - Никитин Юрий Александрович - Страница 67

– Трусость, – сказал он раздельно, – это от инстинкта сохранения. Так что трусость – это благо.

– Если не чересчур.

– Вот пусть и рискуют единицы, – сказал Олег сердито.

– Они и рискуют, – ответил Мрак. – Они и соберут все пряники.

– Если они все еще люди, то в их лице… в них все еще есть лица?.. пряники соберет человечество. Если не люди, то и хрен с ними. Всегда какая-то часть популяции шла за горизонт! Возвращались единицы. Они-то и приносили сведения о материках за океанах, о дивных островах, о расщеплении элементов, о движении звезд… Кроме того…

Он задумался так надолго, что Мрак не выдержал, собрал пучок жесткого излучения и всадил в бок.

– Что, кроме того?

Олег очнулся, посмотрел на Мрака с удивлением.

– Мрак? Ты откуда?.. Долго здесь паришь?.. Ах да… Мрак, кроме того, Творец, создав мир таким и нас… такими, сам не совсем таков, согласен? «По образу и подобию» значит совсем иное, чем подобие телесное, как понимают неграмотные крестьяне и папа римский. Так что в далекой перспективе…

Мрак прервал:

– Понимаешь, уже в недалекой.

– Или в недалекой, – согласился Олег неохотно, – но все же не сегодня! Не вот так прямо сейчас. Но вообще-то, конечно, мы все либо подберем себя иную форму существования, либо каждый предпочтет свою…

Мрак покачал головой:

– А там новый виток эволюции? Нет, дарвиновский отбор?.. Неудачные передохнут, а вот мы, замечательные, снова на пике эволюции! Так?

Олег кивнул с самым невозмутимым видом.

– Так. Но насчет разных форм ты перегнул. Они все в одной форме, даже если один в облике человека, другой в виде козла, а третий явился как облако в штанах. Или вовсе без штанов. Это все равно что цвет волос, форма носа или рост. А так атомарная структура у всех не просто одна, но и по одному строгому чертежу.

Мрак сказал задумчиво:

– Насколько я знаю, некоторые тут же попробуют… гм, добавлять себе кое-что, усиливать, наращивать…

– И саморазрушатся, – отрезал Олег. – Если хочешь гуманно, то склеят ласты. Наш гомеостат – устойчивая штука. Он складывался миллионами лет. Что-то добавить или отнять вот так наугад – это почти наверняка крах.

Мрак обронил словно невзначай:

– Таргитай…

Олег ощетинился.

– Что Таргитай, что Таргитай?.. Он же не сам это сделал!

– А если сам?

– Как?

– Ну, ты же знаешь поэтов! Могут интуицией, интуицией…

Олег помрачнел.

– Таргитай – это другое. Мы – даже на молекулярной или атомарной основе все еще не просто люди, а млекопитающие! Улавливаешь?.. Есть класс простейших, класс рыб, что произошли из простейших, класс земноводных, что произошли из вылезших на сушу рыб, класс млекопитающих, что произошли из земноводных… Я доступно объясняю?

Мрак скривился.

– Когда-нибудь убью за такую доступность.

– Так вот, – продолжил Олег, – а ты можешь себе представить существо следующего класса? То, что за млекопитающим?.. Ну да, я об этом уже говорил, но все равно, можешь? Нет. И я нет. Возможно, Таргитай и есть в классе выше. Понимаешь, парадокс, он все еще остается человеком и даже нашим другом, но уже не млекопитающим, а… в то же время мы, даже на субатомарной структуре, все еще дикари с дубинами. А ты так и вовсе невр с топором!

– С секирой, – поправил Мрак обидчиво. – Топор – это для плотников. По-твоему, невр с секирой ниже, чем дикарь с дубиной? Ну, Олег, какой из тебя патриот…

Глава 14

Планета поворачивалась под ними, словно шар, по которому они бегут, быстро-быстро перебирая невидимыми ногами. Мрак с удовольствием всматривался, помимо людей, машин и зданий, замечая зверюшек, птиц и даже муравьев, а иногда заглядывал и в глубь земли, успевая рассматривать в гнездах мышат, сусликов, хомяков, землероек.

Олег видел его интерес, не выдержал:

– Мрак, когда повзрослеешь?

– В смысле, – переспросил Мрак, – когда же, наконец, стану таким же занудой? Ну, не знаю. Стараюсь, конечно. Разве не видно?

Олег вздохнул.

– Старайся, старайся. Тебе нужно стараться много. Очень много.

Над материком Северной Америки Мрак приблизил изображение одного из городов, на остром шпиле над огромным зданием корпорации трепещет флажок, хмыкнул, Олег уловил в бодром голосе нотку глубокого сочувствия:

– Смотри, скоро утро, а они все еще не ложились… Как на каторге галерные рабы! Ван Донкель и Фриц Целлер прямо в лабораториях и спят. Да и сотрудников, черт побери, подобрали таких же сумасшедших. Натаскали раскладушек в нижний зал! Прямо солдаты в походе. А лаборантки носят им еду из буфета…

Олег кивнул:

– Такова цена прогресса.

Мрак сказал виновато:

– Прямо свиньей себя чувствую…

– Почему?

– Ну, могу же прямо сейчас создать им ассемблер, над которым истязают себя третий год!.. Создать и незаметно подкинуть! Но не делаю, как будто жмот какой пещерный.

Олег скривился.

– Замолчи. Я тогда вообще расподлейшая и преподлейшая скотина, но я не скотина, Мрак. Нельзя подбрасывать открытия, нельзя!.. Иначе это будут чудеса, что расхолаживают, заставляют надеяться на манну небесную. Вообще убивают всякую волю и стремление делать открытия. Что поделаешь, иначе нельзя, Мрак. Должны сами, только сами, и чтобы каждый шаг был понятен, расписан, почему и как именно пришли к этому результату, чтобы в любом другом уголке, прочтя это, могли повторить то же самое. И чтобы это знание было размножено и записано на разных носителях, тогда только не пропадет, не исчезнет, как могло бы с твоим щедрым даром!..

Мрак возразил с неудовольствием:

– Да знаю все, не занудствуй! Но все равно чувствую себя жмотом.

Олег признался:

– Мне тоже гадостно. Как будто сами едим, а другим не даем. Не поглядывай в ту сторону, не поглядывай! Если тебя заботит, что хватятся женщины, то мы отсутствовали всего полчаса! Да и вообще… Виктория, к примеру, перестанет нас уважать, если будем торчать возле них все время. Ты знаешь, как называли таких мужчин во все времена…

– Не говори! – перебил Мрак. – Когда произносишь такие вот слова, лучше бы я послушал пьяных матросов. Ладно, ты нацелился к Яфету?

– Смотри, тупой-тупой, а угадал.

– Я не тупой, я – чуткий, – возразил Мрак. – Умом Россию не понять, сказал Тютчев, да и вообще человека умом не познать, так что у меня перед тобой, умник, полное и окончательное преимущество.

– Почему? – спросил Олег, не поняв.

– Потому что я чуткий, – объяснил Мрак злорадно, как самому тупому ученику в школе, – чутьем можно понять все! А умом вон не понять даже Россию…

Вытянувшись в два луча, они пронзили нижние слои атмосферы, экранированную крышу отдельно стоящего здания, восемь этажей и возникли в просторном помещении, похожем на кабинет крупного государственного деятеля середины прошлого века. Под стенами высокие полки с множеством книг, в основном – энциклопедии, словари, справочники, а также избранные труды крупнейших философов, мыслителей, политологов.

Единственное, что нарушало гармонию, это ноутбук на краю огромного стола да три больших плоских экрана на стене. Сам Яфет за огромным столом в виде буквы «Т», в достаточно современном кресле пишет простой ручкой на простом листе бумаги… нет, все-таки на гербовом. Олег покосился на Мрака, тот ехидно заулыбался, явно тоже вспомнил про специалистку по мокрой подписи.

Некоторое время оба стояли, рассматривали Яфета. Тот так и застыл с ручкой в руке, для него эта длинная стотысячная доля секунды – неуловимый миг, Мрак подошел, заглянул через плечо, лицо расплылось в широкой улыбке.

– Узнаю Яфета… Эх, наш великий гуманист! Какие деньги на какую-то хрень тратит, ты только посмотри. Подвижник! Олег, а почему бы Яфета не приобщить к высоким технологиям, вместо того чтобы Викторию, Тигги… ты ведь и Тигги хочешь очипить, верно?

– Как? – спросил Олег невесело. – Попробуй, предложи ему вставить чип! Оскорбится.

– А переход на атомарный уровень? Как мы?