Зачеловек - Никитин Юрий Александрович - Страница 49

Мрак оглянулся в сторону весело беседующих Тигги и Виктории, пробормотал:

– Да уже, считай, исчезло. Ты мог себе представить хотя бы сто лет назад, чтобы такие отношения, а? И не думают одевать купальники. Впрочем, были бы сиськи отвислые, наверное, одели бы, да?

На море опустилась ночь, Олег вывел яхту в море, на этот раз медленно, а когда Тигги начала зевать и тереть кулаками глаза, поставил на якорь. Мрак вытащил из нижней каюты, продолжая удивлять женщин, роскошнейший стол, в самом деле, держал в руках стол с множеством блюд, бутылок с яркими наклейками, фужерами на тонких ножках, ни один не упал, даже не шелохнулся.

Олег подхватил с другой стороны, помог поставить, Тигги снова захлопала в ладоши, ничего не разбили, даже не скажешь, что все мужчины – неуклюжие слоны. От воды поднималась божественная прохлада и та чистота, что не бывает даже в лесу, все-таки там своя пыль, а здесь, в сотне миль от берега, чистейший-пречистейший воздух, нежный и пряный, с едва уловимым привкусом соли и морских животных.

– Хорошо, – проговорил Мрак с чувством. – Так бы и сказал: остановись, мгновенье! Ты – прекрасно…

Олег взглянул на Викторию, она вежливо улыбнулась, не принято перечить хозяину, на чьей яхте совершаешь вечерний круиз, но по лицу видно, уж она-то останавливать мгновение не стала бы. Никакое из мгновений своей жизни. Все лучшее, мол, еще впереди.

Мрак понял по их лицам, что безоговорочную поддержку имеет только в лице Тигги, крякнул, сказал досадливо:

– Виктория, вот чем мы всегда с Олегом отличались! И до сих пор я его не прибил. Ну разве я не ангел?

– Ангел, – сказала Тигги убежденно и поцеловала его в щеку. – Мой волосатый ангел!.. Кстати, ангел, а здесь телевизор есть?

– О, Господи, – вздохнула Виктория.

Мрак щелкнул пальцами, прямо на двери в каюту засветился квадрат. Возникла площадь, запруженная народом, многие с плакатами, надписи на немецком. С балкона ратуши вывесили флаги, человек в черной сутане перегнулся через перила и что-то выкрикивает в микрофон, толпа отзывалась мощным звериным ревом. Из переулков и улиц подходили люди, Олег увеличил изображение, у многих под одеждой топорщатся свертки.

– Коктейли Молотова, – вздохнул он. – Неймется…

– Пойдут крушить? – деловито осведомился Мрак.

– И жечь, – сказал Олег горько. – Это же сенатор Ханс Брокман!.. Самый ярый защитник, как он себя называет, человечности. Старая сволочь…

Тигги сказала обиженно:

– Зачем вы так о старом человеке? Я верю, что он выступает совершенно искренне.

Олег сердито блеснул глазами, смолчал, Мрак коротко усмехнулся. Наступило неловкое молчание, Тигги заподозрила недоговоренное, посмотрел на одного, другого, обиженно спросила Викторию:

– А ты со мной или против?

– Против, конечно, – ответила Виктория железным голосом. – Сама знаешь.

– Нет, у них какой-то заговор. Мрак, ты чего там скрываешь?

Мрак оглянулся на Олега.

– Сказать ей?.. Знаешь, Тигги, лапочка, у меня недавно был разговор с этим самым сенатором. Нет, я не переубеждал, из меня хреновый переубеждатель, если в руках ни секиры, ни гранатомета. Зато я с ходу честно и прямо предложил ему записать свое «я», в мегакомпьютер. Причем он будет с компьютером в постоянном контакте, так что если что, понимаешь, то из компьютера всегда можно будет восстановить его в человеческом теле… чуть погодя, с теми же воспоминаниями и прочими идеями. И знаешь, что он ответил?

– Знаю, – ответила Тигги сердито.

– Что?

– Послал, – пояснила Тигги. – Хоть он и очень интеллигентный человек, но вот взял и послал. Угадала?

– Нет, – сообщил Мрак сочувствующе. – Он только спросил, сколько это будет стоить.

Тигги помолчала, несколько сбитая с толку, спросила уже без вызова:

– И что ты сказал?

– Что для него, такого выдающегося деятеля, искреннего и честного человека, мы воспользуемся квотой, специально выделенной для великих людей, и выделяем место бесплатно. Он тут же согласился. На другой день явился в Центр, два часа его сканировали и переписывали все-все, включая прыщики на ногах, после чего он вечером возглавил демонстрацию протеста против записи людей в бездушные машины!

Он коротко хохотнул, потер ладони. Олег криво улыбнулся, Виктория нахмурилась и заворчала, как собака, у которой пытаются отнять кость. Тигги молчала, сбитая с толку.

– Ну, – проговорила она после долгой паузы, – значит, верен принципам…

Олег, не глядя, переключил на канал, где гала-концерт, неловкость рассеялась в ночном воздухе, а Виктория, переводя разговор на другую тему, сказала умоляюще:

– Олег, я, конечно, наглая до беспредельности, но вы как-то намекнули или обмолвились, что этот чип, который сейчас во мне, не единственное, что вы можете… Это верно?

Олег наклонил голову, но его взгляд сверлил ее, как железный бурав сосновую доску.

– Виктория, а как вы себя чувствуете с этим чипом?

– Великолепно! Сказочно! На вершине могущества!.. Как Ленин на броневике, которому подарили бронированный вертолет!

Он спросил осторожно:

– А по отношению к другим людям?

Она сперва не поняла даже, в чем соль, затем широко распахнула глаза, серые, но все-таки удивительно красивые, строгие.

– Вы о чем? Люди разные. Если вы имеете в виду вечно пьяненького дядю Васю, что не только семью не может обеспечить, но из дому все пропивает, то я не знаю, почему я, человек, который работает шестнадцать часов в сутки, семь дней неделю, без выходных и отпусков уже столько лет, должна с ним делиться из того, что я заработала своим потом, своим умом, своими бессонными ночами? Как бы и что бы ни говорили мне юристы, я не признаю всю эту пьяную и вонючую дрянь, не желающую работать, равной себе, равной другим работающим людям.

Он подумал, поморщился, развел руками.

– Наверное, я сам неправильно поставил вопрос. Я хотел как раз о тех самых честных работающих людях, которым просто не повезло оказаться в числе первых испытателей подобных чипов, первыми записаться в мегакомпы, привить себе стволовые клетки.

Она в удивлении вскинула брови.

– Я их люблю и уважаю. Как своих родителей. Будет возможность, помогу. А в чем проблема?

Он с силой потер обеими ладонями лицо, тряхнул головой, поднялся.

– Извините, что-то у меня мозги не так работают. Увы, как говорит Мрак, работают они быстро, но надо еще, чтобы и верно… Не приглашаю купаться, уже ночь, но завтра с утра… Море не река, остыть за ночь не успеет. Хотите?

Она живо вскочила. Глаза ее засияли.

– Ах, Олег! Вы даже не представляете, что с вами, таким сильным и мудрым, мне иногда хочется побыть чем-то… чем-то вроде Тигги! Снова я не могу дождаться утра!

Глава 7

Когда женщины заснули, оба поднялись наверх, Мрак шумно вдохнул свежий ночной воздух. Луна в темном небе мелкая и бледная, по морю бегут смутные тени, словно призраки давно сгинувших кораблей, вдали серебристый туман, а еще дальше, где небо и море смыкаются, – слабый таинственный свет, будто часть волн заключена в лиловый круг.

Олег опустился за стол, взгляд безучастно скользил по гребешкам волн. Мрак сел в кресло по ту сторону, сиденье по-домашнему закряхтело, принимая вес, хороший привычный звук в страшноватом компьютеризированном мире.

– Куда ушел? – спросил он с подозрением. – Все библиотеку перебираешь? Ты так и не обмолвился, что в ней!

Олег нахмурился.

– Ничего полезного, – сказал он раздраженно. – Вообще о ней стоит забыть. Умница тот исламский эмир, что велел сжечь Александрийскую библиотеку. Знания, которые не ведут к Богу, порочны. Знания, которые ведут только к наслаждениям…

Мрак удивился:

– Олег, Олег!.. тебя заносит, не заметил? Ну не может быть такой библиотеки, чтобы все так, как ты брякаешь! Они что, полные идиоты? Как же достигли такой мощи?

– Ну, не полностью идиоты, – ответил Олег с неохотой, – и не вся такая библиотека. Конечно, чуть-чуть перегнул, но, знаешь ли, сейчас опасно пользоваться их библиотекой.