Зачеловек - Никитин Юрий Александрович - Страница 21

Виктория не сняла очки даже за столом, ведь смотреть вот так просто, как делали дикари, без специальных очков, такая же грубость и дикость, как, к примеру, схватить зайца, загрызть и пожирать, используя только руки и зубы. Точно так же, как зайца сперва нужно разделать специальными инструментами, затем приготовить по сложным рецептам, а потом есть изысканное мясо на красивом блюде, используя нож и вилку, приправляя перчиком, аджикой, чесноком и прочими специями, так же некрасиво и неэстетично смотреть на пейзажи, людей, здания, машины без специальных очков, обрабатывающих информацию и подающих ее «на блюде» готовой к употреблению, то есть восприятию.

Олег перехватил ее испытующий взгляд, ответил примиряющей улыбкой. Виктория уже начала свое превращение в зачеловека: вмонтированный прямо в ухо микрофон, а крохотный ларингофон закреплен на голосовых связках, что позволяет вести переговоры беззвучно, сложная программа правильно расшифровывает колебания и переводит в слова. Правда, сам ларингофон великоват и дорог, и научиться им пользоваться непросто, потому в быт еще не вошел, но первые энтузиасты уже юзают вовсю…

Мрак придержал Тигги, сказал «я сам», вышел на кухню и тут же вернулся с четырьмя чашками с абсолютно черным напитком. По комнате растекся бодрящий запах кофе. Тигги сияла и гордо смотрела на Викторию, та отхлебнула осторожно, посмаковала, кивнула одобрительно.

– Прекрасно! Хоть что-то мужчины умеют. Научите нашу милую Тигги. А то пьет всякую дрянь, думая, что так цвет лица будет лучше. Хуже того, и друзей таким же пойлом пичкает.

– Кофе вредно, – сказала Тигги обиженно. – От него лицо желтеет. Ой, нет, это от морковки желтеет, а от кофе – коричневеет.

– Ну да, – согласилась Виктория. – А от салата – зеленеет.

Олег улыбнулся, а Виктория с отвращением взглянула в сторону телепанели, пробормотала:

– Черт знает, что такое… Почему ты всегда включаешь эту муть?

Мрак оглянулся, Олег по отблеску на противоположной дверце шкафа составил картинку, довольно отвратительную и бодрую надпись над нею: «Выведу из запоев! Качественно, дорого», хмыкнул, посмотрел на Викторию. Вид ее был грозен.

– Не любите? – спросил он с сочувствием. И подумал, что Тигги права, ее подруга слишком ригористична, – Хотя, вы правы, это трудно любить.

– Любить? – проговорила она с холодным гневом. – Знаете ли, можете считать меня кем угодно, но я бы прямо сейчас отправляла этих людей в газовые камеры! И не надо смотреть на меня с таким ужасом!

Он чуть раздвинул губы в усмешке.

– Не надо ощетиниваться. Я такое же чудовище. Просто вы слишком опережаете других, вот на вас и смотрят так. Но через несколько лет ваши оппоненты будут повторять ваши слова, как свои.

Она переспросила с недоверием:

– Да? Хорошо бы. А что буду говорить я? Каков ваш прогноз?

Он подумал, ответил осторожно:

– Дело даже не в прогнозе… Одна мысль пришла. Пойдемте на балкон, там лучше думается.

Виктория оглянулась на хохочущих Мрака и Тигги, поморщилась.

– Вы правы, здесь шумно.

С утра мелкие тучки часто закрывали солнце, и город то погружался в полумрак, то блистал входящими в моду зеркальными стенами. По снова и снова расширяемым улицам безостановочно струятся потоки автомобилей, компьютерная навигация заранее предугадывает возможные пробки и направляет часть машин по боковым улицам, по четвертому, пятому или шестому кольцу, автомобили поспешно устремляются в туннели или хайвеи, город окутан густой информационной сетью, чувствуется присутствие огромных энергий.

Олег держал в руке чашку с кофе, она снова полна, Виктория озадаченно подумала, что какой-то сбой в ее восприятии: кофе выпили все, она видела, но этот человек с суровым и невеселым лицом снова подносит чашку ко рту, делает большой глоток. Взгляд зеленых глаз устремлен поверх крыш ближайших домов.

– Здорово, – сказал он со странной интонацией. – А ведь совсем недавно здесь носились, потрясая копьями, одетые в шкуры люди… Вон там к берегу лепились крохотные избушки, а здесь шумел дремучий непроходимый ни для конного, ни для пешего лес. А потом выросли дома побольше, появились повозки, коляски, кареты, и вот уже не успели глазом мигнуть, как автомобили на газовом топливе!

Она скупо усмехнулась.

– Как у вас все просто. А по мне так каждый год тянется, тянется, тянется, никак не может переползти из зимы в весну, а из весны в лето… Вы не археолог?

– Нет.

– А похоже.

– Почему?

– Очень красочно расписали, как здесь древние люди жили. Я прямо их ощутила, даже увидела.

Он отмахнулся.

– Пустое. У вас просто яркое воображение. Стимуляторы используете?

– Да, – ответила она спокойно и посмотрела с вызовом. – Это плохо?

– Нет, конечно, – ответил он. – Я вас разочаровал? Простите… Вы так красиво ощетинились, готовы к драке, а я не подставился.

– Вы в самом деле полагаете, – переспросила она с некоторым удивлением, – что это хорошо?..

– Я же сказал.

– А вы сами…

Он покачал головой.

– Не пользуюсь. Но вовсе не потому, что я зеленый или алармист, как вы подумали. Нет, просто мой мозг и так работает… почти на полную мощность.

Она прямо смотрела ему в лицо.

– Судя по материалам о мобагрессии, это так. Но как вам это удается? Я что-то упустила?

Он замялся в затруднении, она смотрит ему в глаза с жадным вниманием, в глазах мольба: ну скажи же, что еще сделать, какой имплантант вживить, какие допинги использовать, чтобы стать еще сильнее, разумнее, ближе к будущему, которое, конечно же, светлое, чистое, радостное, без всей этой грязи и мерзости, что составляет большую часть нынешней жизни.

– Нет, – ответил он и тоже посмотрел ей в глаза прямо. – Вы сделали все правильно. И все новинки перехватываете вовремя, одними из первых… которые выпускаются для широкого пользования.

Она чуточку отшатнулась, глаза расширились. После скомканной паузы произнесла:

– Для широкого… вы хотите сказать, что вы из тех, кто опробует первые образцы?

Он помедлил, ответил осторожно:

– Можно сказать и так. Я не могу сказать больше.

– Я понимаю, – прервала она. Лицо вспыхнуло радостью, глаза заблестели. – Я понимаю, но как вам повезло!

Он сдвинул плечами.

– Почему? Многие полагают это опасным.

– Да пусть даже так, – снова прервала она. – Но разве не самое увлекательное быть на острие прогресса? Скажите, что вы испытываете?

Олег помолчал, из комнаты за их спиной раздался взрыв смеха: звонкий игривый – Тигги и могучий довольный рев Мрака. Послышался звон посуды.

– Проверяем очень опасную вещь, – проговорил Олег. – Но прежде, чем ее получит человечество, надо решить массу застарелых и запутанных проблем. И прийти к этому… скажем, могуществу, и готовыми, и с какой-то страховкой.

В ее взгляде промелькнуло некоторое недоверие.

– Могуществу?.. Я говорила только о знаниях. Знаете вы удивительно много. А то, как умеете извлекать информацию из Сети, обобщать и делать абсолютно точные выводы, вообще просто нет слов!

– Насчет абсолютно точных, – ответил он, – не уверен. Точные на сегодня, но завтра условия могут измениться. Одно дело играть в футбол днем в хорошую погоду, другое – ночью при сильном ливне с ветром. Да еще если зимой. А что касается могущества…

Он допил кофе, чашка в его руке мгновенно превратилась в букет цветов. Он протянул ей достаточно уверенно, но Виктория ощутила, что вообще-то этот жест ему несвойственен.

– Раз уж не пьете вино, – объяснил ей скомканно.

Она мгновение смотрела на цветы, осторожно протянула руку, коснулась кончиками пальцев нежных лепестков. Прислушалась к ощущением. Медленно взяла букет в обе руки, в глазах росло удивление. Олег наблюдал, как с той же осторожностью опустила лицо и вдохнула тонкий аромат, снова прислушалась, затем вообще спрятала лицо в цветах.

– Удивительно, – произнесла она, наконец, поднимая голову. Глаза сияли восторгом. – Удивительно реальная иллюзия! Даже потрогать можно!