Владыки Мегамира - Никитин Юрий Александрович - Страница 82

Его указательный палец завис над кнопками, что блестели на широком поясе. Кася побледнела, но запах сказал Владу, что она еще не верит Полищуку. Влад спешно разложил запахи, понял: генетик отдаст Семена на расправу без колебаний. Живет в самом деле не для себя – для большого племени, то есть для человечества.

– Погоди, Кася, – сказал он властно. – Ты проведешь сеанс.

Кася резко обернулась, наткнулась на твердый, как наконечник стрелы, взгляд. Сопротивлялась лишь миг, затем плечи опали, с плачем упала ему на грудь. Влад погладил ее по спине, сказал Полищуку:

– Она поговорит со своим вождем. В двадцать часов, как обычно.

Полищук торопливо взглянул на часы, на измученном от недосыпания лице проступила слабая улыбка:

– Вовремя! Едва успеваем подняться наверх. Отсюда, увы, радиоволны не проходят. Как и запахи, кстати.

Влад уловил приближение полча и джамперов, оторвал от груди плачущую девушку:

– Иди с ними. Делай все, что велят.

Она стряхивала мутные шарики слез, ревела навзрыд. Влад довел ее до дверей, но ему выход в коридор загородил огромный полч. Полищук оглянулся, поощрительно улыбнулся сговорчивому варвару, уже как сообщнику, вышел. Дверь захлопнулась.

Несколько часов, которые Влад провел в одиночестве, показались годами. Вслушивался в теперь заметную вибрацию, но составлять картину из колебаний труднее всего, во всем племени набиралось едва с десяток первоклассных тактильщиков, да и то поверхностники, а здесь колебания шли со всех сторон. Разве что блистательный Северин сумел бы разобраться, составить точный план и увидеть всех генетиков, джамперов и полчей на этажах, но то несравненный Северин, а это он, Влад, сын Кремня, который больше блистал в упражнениях по борьбе, чем по сверхчувствительности.

Когда вернулась Кася, Влад лежал вниз лицом посреди комнаты, руки раскинул крестом, не двигался. Она с криком рухнула на колени, поспешно повернула его навзничь. Лицо варвара было бледным, словно он находился в обмороке.

– Что случилось? – вскрикнула она, уже начиная реветь.

– Рассказывай ты, – потребовал он.

Они сперва долго, объяснила Кася сбивчиво, поднимались с Полищуком по туннелям, прошли через двери кессонного типа, оказались в малой пещере, где Кася впервые ощутила теплый воздух. После ожидания распахнулась последняя дверь, они все оказались на дне ущелья. Карабкались по отвесной стене, цепляясь за корни, а когда выбрались, то под присмотром Полищука и двух джамперов вышла на связь…

– Продолжай, – сказал он нетерпеливо. – Пока живы – есть шанс. Отказалась бы выйти на связь, нас троих просто убили бы.

Он смолчал, что есть вещи хуже смерти. Ее могли пытать на его глазах. Тогда он сам бы включил рацию, видел, как делается, соврал бы Соколову, что бледнокожие отлучились к ручью, а он сам, чтобы не нарушать закон Великого Вождя…

– Иван Иванович, – сказала она тоскливо, – как всегда, занят своими кристаллами, не заподозрил… Я старалась как-то намекнуть, но не могла. Полищук следил за губами.

– Уверена, что не заподозрил? Мне он показался человеком, который видит, что делается по другую сторону мегадерева!

– Если заподозрит, то да – увидит. Но он говорил со мной, а мысленно сидел за своим лабораторным столом!

Влад огляделся по сторонам, потребовал:

– Расскажи еще раз. Подробно. Как поднимались, что заметила, что ощутила. Той ли дорогой возвращалась? Чем пахло, кто встретился?

Кася добросовестно вспоминала каждый шаг, но видела только бледное изможденное лицо Полищука, фанатичный взгляд, огромную фигуру полча за спиной хозяина. Тот следил за ней настороженно, словно ожидал пакости. Да еще страшный отблеск от гладких стен, отполированных подземным зверем, что прогрыз все эти чудовищные ходы.

Влад выслушал, буркнул:

– Немного. А они спешат, с ног падают, видела их лица? Похоже, работа идет к концу. Им понадобится два-три сеанса связи, а потом все равно: отправите воинов для их истребления, пойдете ли искать сами.

– Откуда ты знаешь? – прошептала она.

– Разве не чувствуешь?

Ее глаза погасли, Влад ощутил, что Кася вспомнила о Семене. Со сломанной ногой, перебитыми ребрами, поврежден позвоночник… Убьют первым, как только отпадет необходимость посылать сигналы на Станцию.

– Решай сам, – сказала она тусклым голосом. – Эти люди ближе к тебе, чем к нам. Ты знаешь лучше, как поступать.

Он сделал вид, что не уловил нечаянного оскорбления.

ГЛАВА 44

На другой день после завтрака во время прогулки остановился возле кабинета Полищука. Полч зарычал угрожающе, но Влад очень медленно поднял руку, постучал в удивительно гладкую поверхность.

Дверь ушла в стену – легкая, пористая, словно ее сделали термиты из пережеванной целлюлозы. Всю пещеру застилал зеленый пар, воздух был влажным, едким. Под сводом поблескивали разряды, булькало. Полч заворчал громче. Из пара выдвинулась фигура в скафандре, облепленная каплями с кулак. Человек шагнул к вошедшим, поднял щиток, открыв покрытое водяной пленкой лицо, сказал замученно:

– Наукой интересуетесь, Великий Вождь?

– Просто вождь, – поправил Влад скромно. – Великим стану после смерти Сослана, сына Рустама.

– Нехорошо желать смерти людям, – безучастно сказал Полищук, – но я желаю тебе стать вождем поскорее. Для блага твоего же народа. Ты уже доказал не только отвагу, но и мудрость, присущую стратегам… то бишь отцам наций. Сейчас каждое племя – ядро будущей нации, верно?

– Не знаю, – ответил Влад. Он оглянулся на полча, тот яростно дышал в ухо, громадные лапы нависали в двух сантиметрах от его шеи. – Мне говорили, что ты великий злодей, но я не дим и не джамп – решаю сам. Скажи, чем ты и твои люди занимаетесь, что пришлось бежать?

Полищук посмотрел с вялым интересом, устало вытер лоб:

– Да, мне пора сделать перерыв. Мозги идут набекрень. Полч, дай нашему гостю место для дыхания. Но не уходи далеко, понял?.. Дело в том, Великий Вождь… прости, просто вождь, что большинство не всегда право в своих решениях.

– Известно каждому, – фыркнул Влад. – Умных всегда меньше, чем дураков, а деятельных еще меньше… Я спрашиваю, в чем ваша вина? С точки зрения большинства?

Полищук опустился на скамью, указал Владу на выступ в двух шагах. Полч заворчал, придвинулся ближе: его хозяин оказался слишком близко к опасному варвару.

Влад нехотя сел. Под ним был ровный как зеркало металл, а руки его легли тоже на поручни из неприятного металла.

– Вина… – произнес Полищук задумчиво, – а по-нашему, заслуга. Это смотря как смотреть. Можно даже – научный подвиг. Да-да, кроме воинских, бывают и научные! Еще в Старом Свете развивалась, а потом была запрещена генная инженерия. Возможно, там она ни к чему, судить не берусь, но когда вторглись в Новый Свет, теперь Мегамир, то увидели, что человек абсолютно неприспособлен к жизни! Пройдут миллионы лет, прежде чем адаптируется, прежде чем появятся новые органы чувств, новые органы дыхания, нарастет хитин, изменится водоснабжение… Но сколько погибнет? В каждом поколении будут гибнуть… почти все, выживут единицы.

– Я знаю, зверью уступаем, – прервал Влад еще нетерпеливее. – Я спросил, в чем ваша вина? Или заслуга?

– Мы решили сократить жертвы. Не допустить гибели миллионов неприспособленных людей! Они люди, у них есть сознание, души, наконец. Они хотят жить… Мы действуем, так сказать, в полном соответствии с современной моралью, что всякий человек имеет право на жизнь. Что жизнь – самая высокая ценность! Что смертей нужно избегать любой ценой… Да, для тебя такая мораль выглядит моралью трусов, но, поверь, она утвердилась в том мире, откуда мы пришли все. Верно, кто пришел, а кто и убежал оттуда. Генная инженерия, которой мы сейчас занимаемся, позволяет менять живые организмы… даже людей. Взгляни на полча! Даже этот урод приспособлен к жизни в Мегамире лучше тебя, хотя ты здесь родился.