Владыки Мегамира - Никитин Юрий Александрович - Страница 76

– Ты был воином?

– У нас каждый обязан быть воином, – ответил Семен неохотно. – Таков мир, из которого я пришел. Я был старшим сержантом в стране, которая самой последней в мире обрела профессиональную армию. Я имею в виду русскую армию. Младший сержант ВДВ – воздушного десанта.

– Сержант… это кто?

– Младший вождь. Вэдэвэ – это такие джамперы, прыгают с наших летающих драконов.

Влад подумал, кивнул:

– Вы были равны. Правила не нарушены.

Головастик уже стряхнул сонную одурь, охватившую после расчленения огромного джампа, мчался быстро, взбегал на отвесные стены, перебирался по тонким жердочкам через пропасти. Жвалы блестели, готовые схватить врага. Хоша немелодично скрипел жвалами, рылся у варвара в волосах. Кася украдкой посматривала на Семена, наконец не вытерпела:

– Влад – понятно, но вы, Семен Тарасович!

– А что, – спросил Семен, – у нас был выбор?

– Нет, но… мне показалось, что вам в какой-то момент даже понравилось!

Влад чуть повернул голову, взял Хошу на руки, чтобы не шелестел в ушах, следил за обоими краем глаза. Сейчас у него подрагивали не только крылья носа, но даже кончики ушей. Семен поморщился, тело еще ныло от ушибов, с усилием завел руку за спину, пальцы щупали места ушибов.

– Я интеллигентный человек, Кася!.. – сказал он мягко. – Но одежка цивилизации тоненькая… В старину говорили: поскреби русского – обнаружишь татарина. Так и с нами. Поскреби человека – обнаружишь зверя. Развитие цивилизации в том, чтобы выпускать зверя из человека как можно реже, а потом запереть его вовсе. Опасность Мегамира в том, что здесь многое начинают сначала!

На этот раз Влад погони не чуял, но держался настороженно, часто пугливо оглядывался, вздрагивал. День безоблачный, воздух еще не прокалился, деревья стоят ровно, не трепещут верхушками. Внизу воздух неподвижный, как камень, чистый, без плавающих комков пыли и раздутых бактов, разве что насыщенный мельчайшими блестками водяных паров.

– Что-то тревожит? – спросил Семен подозрительно.

Влад нехотя оторвал взгляд от колючих вершин молочая:

– Да.

– Что?

– Слишком много опасности.

Семен с недоумением огляделся. Никогда еще не видел Лес таким умиротворенным, спокойным. Даже лесное зверье двигается сытое, довольное. Редкий миг, никто ни на кого не бросается, не хватает шипастыми лапами, не жрет, не давит.

– Да вроде бы все мирно…

– Остановимся на ночь, – решил вдруг Влад.

Кася бурно запротестовала:

– Если вас терзают муки совести, тогда другое дело. Можем остановиться для молитвы. Но вообще-то мы прошли едва ли половину дневной нормы. До вечера еще далеко!

Семен смолчал, но хмурился.

– Мы не уйдем далеко, – ответил Влад кратко.

Он соскочил со спины Головастика, в руках мелькнули защитная сеть и неразлучный арбалет. Семен спрыгнул следом, едва не упал – затекли ноги, как сказали бы в Старом Мире. Здесь не затекают, зато застывают, что много хуже.

Головастик ушел охотиться, Влад велел далеко не уходить, а тонкошкурые после нелепого ужина из тюбов изготовились ко сну. Ночь еще не наступила, но Влад укрыл щель, где они спрятались, защитной сетью с отпугивающим запахом, сам выскользнул в быстро сгущающиеся сумерки. Тепло уходит из воздуха, но от почвы поднимаются теплые струи, смыкаются. В неподвижном и плотном, как кисель, воздухе Влад чувствовал мрачную тяжелую угрозу. Неясная опасность разлита, висит, пропитывает собой землю, деревья.

Странно, исчезли даже малые жучки, клещики. Не слышно молодых джампиков с их незатейливыми брачными песнями, пропали толстые личинки твинкла, без которых трудно представить заросли такого густого будянника. Не слышно привычного шороха, треска, писка, а без этих звуков Лес немыслим.

Повинуясь едва ощутимому зову, Влад пошел через Лес сперва медленно, потом все быстрее и быстрее. Одно время даже бежал, потом перешел на шаг, начал скрадываться, еще не видя опасности. Запах… даже не сам запах, а гнетущее ощущение, которое за сутки предупреждает жителей Мегамира, заставило прижаться к земле, долго вслушиваться, а потом то же чувство послало вверх по стволу дерева.

Последнюю сотню метров пробирался по вершинкам деревьев. Почти не прыгал, пришлось ползти, все время прятался под широкими листьями. Наконец, когда тихонько пробрался по корявой ветке и залег между чешуек, увидел на земле в трех десятках шагов то, что ожидал и страшился увидеть…

Дюжина тентов-галлов, засохших, серых от пыли, разнесенных на разные стебли, огромный хитиновый скелет неведомого зверя, умело скрытая коновязь для зверей! Из тента вышел человек, с темной от солнца кожей, блестящий, словно только что вынырнул из воды, неспешно вошел в другой тент – высохший галл. Это был обычный джампер, всего лишь джампер. Если Семен и Кася ожидают увидеть лагерь сбежавших генетиков, они ошиблись. Тяжело ошиблись. Возможно, даже смертельно.

Каким образом, думал он отчаянно, джамперы заблокировали запахи? Ведь от них же всегда пахнет как от мясных мух! Почему так тщательно укрыт лагерь? Семен и Кася прошли бы по нему, не обнаружив ничего странного. Сухие башни деревьев, кое-где раздутые болезнями или скопищами мелких зверей, мертвые или умирающие галлы… А что касается гигантского скелета, то видели сотни – крупнее, ужаснее, свежеобглоданные.

Он попятился, медленно соскользнул по стволу. Тепло медленно уходило из воздуха, раздутые бакты уже не плавали перед глазами, вместо них появились совсем крохотные, эти в холодеющем воздухе продержатся дольше.

– Я сумасшедший, – сказал он себе тихо, – кто бы еще…

Выждав, пока холод начнет сковывать члены, он начал продвигаться от дерева к дереву. Джамперы, скованные холодом, даже не выставили стражу. Многие из деревьев зияли широкими дуплами, совершенно черными в ночном свете. Но в мире запахов эти провалы светились страшным оранжевым огнем, словно внутри каждого дерева полыхал пожар.

От ближайшего дуплистого ствола веяло животным теплом, Влад, всячески запирая свои запахи, прокрался к ближайшему дуплистому стволу. Рассохшиеся стены смутно белели в темноте. Из каждого отверстия шибал отчетливый запах немытых тел. Человек тридцать, не меньше. Хотя если после перехода, то двадцать – двадцать пять.

Тревожная странность была в том, что запахи казались ненастоящими, нереальными. С такого расстояния он всегда мог определить не только количество людей, но и рассказать о каждом множество самых мелких подробностей.

Он долго таился, наконец подкрался из тени. Сердце колотилось так, несмотря на холод, что трещали ребра. Чувствуя жар во всем теле, он быстро заглянул в крайнее дупло. Тут же отпрянул, но холодная волна уже пошла по телу, словно ледяная волна, что заливает горячие угли костра.

В этом галле – сорок восемь человек! Это значит, стоянка здесь не временная. Понятно, почему почти нет охраны. Этот лагерь вовсе не походный лагерь на чужой земле.

Здесь джамперы чувствуют себя хозяевами. Здесь их база. Здесь живут они сами, их женщины, дети. Здесь – Столица.