Уши в трубочку - Никитин Юрий Александрович - Страница 38

Рядом с Бетховеном раскрытые ноты, я приподнял крышку, потыкал в клавиши пальцем. Полилась чудная мелодия, я узнал «Аппассионату», любимую вещь Владимира Ильича. Остановился, заглянул в ноты, раскрыты на «Аппассионате», перевернул несколько страниц, отыскал знакомый полонез Огинского «Прощанье с родиной», снова потыкал пальцем. Полились чудесные торжественные и печальные звуки знакомого полонеза.

Я бережно закрыл крышку. Да, я, пожалуй, смог бы стать не только королем бильярда, но и собрать все премии на Конкурсе имени Чайковского. Правда, пришлось бы приходить со своим роялем в рюкзаке.

Следующая комната просто ванная, хотя не совсем просто. Если у входа туалет и душ для гостей, то здесь уже для себя любимого, ванна размером с небольшой бассейн, рядом душевая кабина Шарко. Все на высшем уровне, даже зеркала в золотых рамах. Я постоял с пистолетом в вытянутых руках, подскочил к другой двери, отворил пинком на себя и нацелился в темноту, что сразу же озарилась сияющим светом: сотни дорогих костюмов, рубашек, отдельно коллекция галстуков, а на другой половине – всевозможные роскошные халаты.

– Хилое жалованье? – пробормотал я. – Ни хрена… Наверное, подработку нашел.

Мелькнула мысль, что здесь торкесса могла бы подобрать себе че-нить получше, чем моя мятая рубашка, а то мы оба очень уж нетривиальные: она в моей рубашке на голое тело, я – голый до пояса, супермен хренов.

Открылся вид на проем в стене, уже без двери, стилизованный под арку, я прокрался на цыпочках, пистолет в вытянутых руках, выглянул из-за угла, готовый крикнуть: «Полиция!.. Руки за голову, лицом вниз, вы имеете право хранить молчание, все, что скажете, будет переврано и повернуто против вас…», однако в этой библиотеке, а это именно библиотека, тоже пусто. На столе пара раскрытых книг, массивная чернильница с длинным гусиным пером, серебряный ножичек для зачинки или очиненья перьев.

В чернильнице сухо, паутинка с мумифицированным трупиком паучка. Давненько не заглядывал в свою библиотеку хозяин квартиры, давненько. Видимо, приходится работать с утра до ночи, чтобы содержать все это… К тому же если у него отыщется хоть какой-то телевизор…

Передвигаясь на цыпочках, обнаружил проем в стене, вскочил с пистолетом в уже изрядно уставших руках, готовый выпустить всю обойму, а потом зачитать права, с буржуями только так, однако здесь именно то, что искал: телевизор… да какой к черту телевизор, это домашний кинотеатр, где жидкокристаллический экран на всю стену, мощные колонки вмонтированы так, чтобы объемный плавающий по комнате звук, удобное кресло, роскошнейший диван, куда с великолепной небрежностью брошены долби-наушники…

Полюбопытствовал, что смотрит, так можно многое понять о человеке: на полке диски HD, я сам люблю такое качество, да не по карману, а вот дальше фильмы на простеньком DVD, это для бедных, понятно, сам такой, а дальше вообще CD с Mpeg4, стыдоба, кто их только смотрит, дикари, разве что детство вспоминает…

Я как в воду смотрел, дальше вообще обнаружил допотопные видеокассеты, а в шкафу нашел колесо с «живыми картинками»: покрутишь за ручку, а неподвижные картинки, накладываясь одна на другую, начинают двигаться…

На всякий случай я включил телевизор и нажал на play, чтобы понять, что же смотрит резидент галактических шпионов… Полилась мягкая чарующая музыка, я поспешно развалился в кресле, экран заблистал радугой, там появилось объемное, голографическое изображение.

Я вздохнул, поглубже вдавился в мягкое сиденье. А женщина начала раздеваться, умело и чарующе, а когда оказалась полностью обнаженной, подошла и, с понимающей улыбкой глядя в глаза, потянула за язычок молнии на моих джинсах. Послышался знакомый треск.

– Ни фига себе… – прошептал я. – Ты настолько… реальная?

Она улыбнулась, ответила с чарующим акцентом:

– Настолько, насколько ты захочешь… Я сделаю все, что ты пожелаешь. Выполню любые твои фантазии…

– Ясно, – проговорил я внезапно охрипшим голосом, – ясно, что этот парень смотрит… И что смотрят все инопланетяне. Он часто тебя вызывал?

Она запустила обе ладони в образовавшуюся щель, голос ее был мягок и загадочен:

– Такие вещи рассказывать нельзя. Ты ведь не хочешь, чтобы я рассказала о твоих самых диких и невероятных желаниях?

– Я прост, как репа, – сказал я. Дотянувшись до пульта, нажал красную кнопку. Телевизор погас, женщина исчезла. Дрожащими пальцами я кое-как запихнул все вздувшееся хозяйство обратно, торопливо вернул бегунок молнии на место. Пальцы трясутся, а в груди, и не только в груди, растет злость на свою поспешность, ведь мог же… поговорить, что-то попробовать узнать еще. Ведь нашим разведчикам позволяется за кордоном усе, как ихним шпионам тоже, я бы тоже мог бы… зато узнал бы что-нибудь полезное… может быть. Или хотя бы попытался… дурак, идиот, рашен турист.

Красивая изящная лестница из белого мрамора манила красным ковром наверх. Я снова вытащил пистолет, длинный ворс ковра мягко прогибается под подошвами, небольшой пролет, картины на стенах, снова ступеньки в противоположную сторону, я поднялся в пентхаус, так это вроде бы называется, апартаменты на верхнем этаже. Собственно, этот Вовик занимает весь верхний этаж, слишком уж огромные комнаты, настоящие залы…

Впереди блеск на потолке привлек внимание, словно бы стая оранжевых рыб весело мечется, играет, затем опустил взгляд и понял, что это всего лишь отражение воды: посреди зала небольшой бассейн, не больше десяти метров, вода голубая, чистая. Я прошелся по бортику, рассматривая эту роскошь, живут же люди… гм… ладно, не будем ксенофобами, пусть и они, хотя сами они, вполне возможно, обиделись бы за причисление их к таким дикарям.

Дальняя часть зала загромождена статуями. Я узнал только дебелую бабищу с отбитыми руками. Когда-то считалась стандартом красоты, сейчас же пропорции иные: бедра шире, в поясе тоньше, сиськи крупнее, треть наших женщин к этим стандартам ближе, чем эта… наверняка в музеях подделки, мелькнуло в черепе, а настоящая здесь… Неплохо устроился здесь жилец, неплохо… Только этих мраморных баб зачем притащил, не понимаю. Разве что поддался стадности? Все тащат, вот и он… Тогда на демократов работает, точно. Или за демократов голосует.

Пистолет сунул наконец за пояс, прошел по громадному залу, еще одна дверь, толкнул, небольшой уютный кабинет… или комната для отдыха, располагающие для сидения кресла, низкий столик. Там единственная чашка с недопитым кофе и дымящаяся сигара…

Сигара?

Выхватив пистолет, я присел и начал осматриваться, наконец догадался спрятаться за спинкой кресла, еще позже сообразил, что глупо, если бы кто хотел меня пристрелить, уже пристрелил бы, какой-то заторможенный я сегодня, вышел, ноздри жадно ловят густой пряный запах.

Да, этот сорт курили Черчилль и Кастро. Дядюшка Фидель и теперь курит, а Черчилль уже откурился. Фарфоровая чашка обожгла кончики пальцев: кто-то пил из нее только что!

Я снова довольно глупо завертелся с пистолетом в руке, плюнул, сам же спугнул, когда поднимался сюда, громко топая и чуть ли не напевая о новых русских олигархах, скрывающих доходы.

Когда спустился на этаж и долго искал кухню, едва не заблудился, натыкаясь на множество спален для гостей, бары, комнаты для отдыха, комнаты для массажа, тренировочный зал, библиотеку с подключением к Интернету-3, гардеробные, то и дело оказывался на просторных лоджиях, в зимних садах, на верандах, трижды выходил к бассейнам, всякий раз иным, и только нос мой, поймав струю запахов жареного лука, спасительно повел в нужном направлении.

Кухня, размерами чуть поменьше стадиона, не отделена дверью, что меня и спасло в поисках. Запахи все усиливаются, я ощутил, что проголодался в самом деле, как пиранья, ускорил шаг. Судя по ароматам, там сейчас на сковороде размером с канализационный люк жарится не меньше сотни яиц с луком и ветчиной.

Тяжелый, как наковальня, пистолет я сунул за пояс, побежал. Через пару сот метров ворвался на кухню, торкесса развернулась навстречу, злая, как кобра, в глазах ярость, в руках нацеленный на меня пистолет.