Творцы миров - Никитин Юрий Александрович - Страница 7

– Просто кофе, – ответил я. – А нужны тонкости – читай этикетку.

Он протопал на кухню и сразу налил себе большую чашку. Я поглядывал на его широкую спину, прикидывал, удастся ли заарканить. Аллодис всегда блистал идеями и умением решать самые сложные задачи до смешного примитивными способами. Но и он, который по всем данным должен бы управлять высокотехнологичными империями, корпорациями и международными холдингами, работает в какой-то простенькой конторе, обеспечивая ей безопасность от вторжения хакеров и прочих троянов.

Никакого самолюбия: красавец, высок ростом, обаятельная улыбка, без труда заводит друзей, но вот что-то не так пошло или не туда повернуло, но он тоже из тех, кто мог бы намного больше, но… раз на блюдечке с голубой каемочкой не преподнесли, сам выцарапывать не станет.

– И что, – спросил он недоверчиво, – в самом деле едут?

– Да, – ответил я.

– И даже Кулиев?

– И даже Кулиев.

– С ума сойти… Чем ты их завел, что даже такую соню…

– Увидишь, – сообщил я. – Они уже подъезжают.

Вчера мы разошлись за полночь, да еще не все живут близко, тем удивительнее, что Скоффин уж миновал последний светофор, Кулиев и Ворпед позвонили с дороги, что будут через четверть часа, а Аллодис, которому вчера о нашей идее рассказали по телефону, явился в такую дикую рань.

Умелый программист и отчаянный выдумщик, он от избытка сил и времени все еще держит шардовый сервак с ВоВом, а еще один – с Линейкой. Что-то зарабатывает, ибо продает игровые блага за реал, но жаловался мне, что такое занятие слишком просто для него, хотя я, к примеру, был ошеломлен масштабами его работы. Он во вселенной Варкрафта, оставаясь админом, стал, по сути, всемогущим богом. В любой момент мог поменять параметры как лута, так и мобов или игроков, заранее подготовить какую-нибудь локацию с новыми монстрами, а затем при рестарте быстро заселить их.

Он дал мне чара высокого лэвела, создав его тут же по моему желанию, и предложил сходить в высокую башню, куда игроки повадились большими партиями за выгодным дропом и высокой экспой. Дошло до того, что в больших залах не оставалось места для кача: три-четыре фулл-пати воруют друг у друга мобов, ссорятся, напускают друг на друга паровозы, то есть напарник пробегает через стаю, дразнит всех, они бегут за ним гурьбой, он приводит к нужному месту, сам падает и прикидывается мертвым, а то и просто рестартится, мобы бестолково топчутся на месте, а стрелок или маг безнаказанно бьет их сверху с какой-нибудь скалы или башни замка, ничем не рискуя.

Это я заметил, но был плановый рестарт на пять минут, а когда игроки снова вошли и привычно направились на хлебные места, их ждал неприятный сюрприз. Пассивные мобы вдруг стали агрессивными, одиночки начали проявлять стадное чувство, то есть стали социалами, а при переходе с этажа на этаж на лестнице расположились на одних рейд-боссы, на других лучники, умеющие замораживать почти на минуту, а на третьих просто по два-три стражника, играющих в кости, но попробуй пройди мимо…

Я поневоле веселился, видя, как уверенные игроки то и дело попадают впросак, хотя тем, на кого набрасывались вроде бы смирные еще вчера мобы, веселья было мало.

– Рассредотачиваю, – объяснил тогда Аллодис и добавил гордо: – У меня лучше, чем на офе!.. Там тоже прут в эту башню, я видел. Баланс здорово нарушен. Здесь лута больше, чем в других местах. Кто это сообразил, тот все время здесь пасется!

– А ты за справедливость?

– Я за баланс, – объяснил он. – Если равные условия будут везде, народ не станет грызться за хлебные места.

Сейчас мы вместе попиваем горячий кофе, Аллодис тоже невыспавшийся, но он всегда такой, выслушивал мои доводы, морщился, кривился, наконец сказал почти с отвращением:

– Я совершенно уверен, что у вас ничего не получится. Абсолютно! Не те вы люди. Я буду полным идиотом, если присоединюсь к вам!

Я сказал с сожалением:

– Жаль. Вообще-то рассчитывали на тебя.

– Да вижу, мне вчера по телефону и Костя, и Ворпед, и даже Николай такого наговорили! Один ты не позвонил, свинья! Разве ж можно передавать приглашение заглянуть к тебе через кого-то?

Я пробормотал:

– Мы друзья такого лэвела, что приглашать и не надо. В любое время, хоть ночью… Жаль только, что отказываешься.

Он допил кофе, с сожалением посмотрел на пустой кофейник.

– Можно еще?.. Кстати, а кто тебе сказал, что отказываюсь?

Я пробормотал, сбитый столку:

– Но ты же сказал насчет идиота…

– Так я и есть идиот! Знаю же, что идиотизм, что ничего не получится, но… я с вами.

Я развел руками.

– Ну, ты меня ошарашил. Это что же за философия такая?

Он горько рассмеялся.

– Какая философия? Потом буду рассказывать, что мы делали самую лучшую игру всех времен и народов. Самой Юбисофт собирались утереть нос. Но малость не рассчитали силы и… надорвались.

Я спросил, снова сбитый с толку:

– А… зачем?

– А что еще? Ну не приму участие в вашей дури. И что? Буду рассказывать, что всю жизнь держал шард? Так их сейчас куча мальчишек держит. Да и вообще… Все-таки шард – это пиратство. В конце концов наступает момент, когда хочется и самому что-то попробовать сделать. Пусть не получится… Но хоть пытались!

Раздались один за другим звонки, я включил кофемолку и поставил на плиту самую большую джезву. Скоффин, Кулиев и Ворпед ввалились вместе, созвонились по дороге, а чуть позже, как чертик из коробки, возник Николай. Я даже не заметил, когда он появился, будто вошел через пространственный портал прямо в кабинет, а оттуда пришлепал в моих тапочках к нам на кухню.

Все поздравляли Аллодиса, его все любят, он пытался говорить, что еще ничего не решил, но махнул рукой и подсел к столу. Скоффин уже развернул там большой лист бумаги: по-старинному, как бы подчеркивая значимость момента. Некая религиозная группа до сих пор делает обрезание каменными ножами, ибо любая древность освящена уже тем, что древность, мол, от самих истоков, даже от богов, так и плотный лист бумаги, в отличие от привычных экранов ноутов, подчеркивает торжественность деяния.

– Вот тут я набросал ключевые моменты, – сказал он. – Движок, дизайн игрового мира, персонажи… отдельно место для фичей, которые придумаем исключительно мы. Коля, ты что-то странно смотришь, фичи будут! И придумаем их исключительно мы.

– Да я что, – пробормотал Николай. – Просто не верится даже, что сделаем то, что так хочется сделать…

Воздух пропитался ароматом хорошего кофе, вечно голодный Секира сходил к холодильнику и, вытащив пакет со сдобными булочками, поставил разогреваться в автоматическую духовку. Все пили кофе, отогреваясь и просыпаясь окончательно. Все привыкли сидеть на чудовищных дозах кофеина, но еще никто не попросил у меня пепельницу. Я сам бросил курить лет пять назад, а остальные – даже не знаю, кто когда. Из нас если кто и пробовал наркотики… и сейчас иногда, да, совсем в экстренных случаях, то не успокаивающие, а, напротив, подстегивающие нервы, заставляющие сердце стучать, а мозг работать на повышенных оборотах.

Все смотрели, как я поднялся, но я сам решил, что это глупо, словно на отчетном собрании перед залом акционеров, махнул рукой и сел.

– Давайте сперва определимся, – произнес я твердо, – что есть ММОРПГ, то есть байма.

Николай возразил с недоумением:

– Этому полно определений.

Я сказал настойчиво:

– И что? Мы же знаем, что мы самые умные и самые крутые на свете. Так на фиг нам какие-то вялые и очень осторожные определения, после которых остается ощущение, будто пожевал вату?

Кулиев растянул рот в улыбке профессионального юриста.

– Владимир прав. Если определения нас устраивают, то их принимаем. Если не устраивают… их все равно принимает нормальный простой народ. Но мы к простым не принадлежим, верно? Так какое определение предлагаешь?

Я проворчал:

– Благодарю за понимание, но не так сразу. Напомню, что в искусстве каждый начинает с белого холста, белого листа бумаги или разлинованного нотного. Однако наука и техника опираются на открытия предшественников. Когда выпускают новый автомобиль, это не значит, что для него даже сталь вплавляли особую! Наоборот: и шины, и двигатель, и стекла – все от других производителей, что используются давно в других машинах. Однако автомобиль все-таки новый. Так вот байма, если кто еще не знает, – дитя науки, техники и искусства.