Творцы миров - Никитин Юрий Александрович - Страница 34

Глава 3

Поздним вечером, возвращаясь от стола Кулиева, где обсуждали расстановку на карте городов и замков, за которые будут бороться кланы, альянсы и гильдии, я вспомнил о подтанцовщиках, мазнул на ходу пальцем по сенсорам. Огромный экран вспыхнул, пока беззвучно, это отключено, чтобы не мешать, да и кому жвачник на фиг нужен, если люди работают.

Ворпед повернулся от стола, взгляд пробежал по экрану.

– Новостей захотелось?

– Нет, – буркнул я. – На какой кнопке сейчас московский канал? Все вы, морды, перестраиваете…

– Это не я, – сказал он быстро – Это Скоф! Он подключил к системе. Теперь можно и на телевизор выводить изображение. А что на московском?

– Вечер юмора, – ответил я с неловкостью.

Он посмотрел с удивлением и непониманием, сам быстро и услужливо нашел нужный канал, я увидел огромный богатый зал, заполненный сытым и почему-то красномордым народом. Женщины, как одна, – под стать мужчинам. Даже те, что совсем молодые, толстые, сытые и красномордые. А мужчины как будто все снимались в рекламе пива, ну там где дружные друзья и все такое, сидят и пьют, сидят и пьют, а потом снова сидят и пьют.

Кулиев и Скоффин пошептались, деликатнейший Ворпед принес наушники и напялил мне на голову.

– Только ничего не пропусти, шеф, – сказал он заботливо.

Я пробормотал с неловкостью:

– Да мне и слушать не надо… и так по мордам все понятно…

– Нет-нет, – заговорил Ворпед настойчиво, – лучше послушать. Я не сразу врубился, зачем тебе это надо, а теперь вижу, это ж наши деньги сидят…

– Гм, – ответил я, – ну… вообще-то ты прав, прав.

Они ушли чуть ли не на цыпочках, а я смотрел на огромный экран, где весь зал глупо и жирно гогочет над тупейшими… это убожество даже шутками нельзя назвать, но люди в зале гогочут до слез, топают ногами, вытирают платками жирные слезы на жирных мордах. Господи, ну почему ни одной худой, или это экран у меня все там растягивает? И животы мужикам подвешивает? И двойные подбородки даже молодым мужичкам?.. Именно мужичкам. Мужчин не заметил ни одного, хотя оператор то и дело показывает гогочущих, как стадо откормленных гусекоров, зрителей, приобщающихся к прекрасному.

Иногда за этими, острящими со сцены, появляются девочки, что делают ритмичные полутанцевальные движения. Не танцы, это для такого сборища слишком, а именно полутанцы, наборы из простейших движений, называемые подтанцовками. Как я ни присматривался, Клариссу разглядеть не удавалось, с этой точки они все одинаковые, чисто мужской взгляд на женщин, зато понял, что наконец-то мне повезло увидеть самое тупое и мерзкое зрелище на свете – коллективные вечера юмора! Оказывается, это куда противнее, чем когда пьяный бомж блюет в людном месте на чистый тротуар, а еще и сядет там же срать. В этом случае как-то понимается, что вот один бомж в большом и чистом мире, но когда перед огромным залом эти так называемые юмористы… в самом деле становится гадостно. И тошнит больше, чем когда смотришь на срущего бомжа.

В юморе, как и везде, существует пирамида. То есть примитивный понимают все, даже самые что ни есть интеллектуалы, добротный юмор понимают люди с достаточно развитым интеллектом, а самый тонкий и с тройным дном… о, это для высоколобой верхушки, которой раз-два и обчелся.

Так что понятно, какого уровня должен быть юмор, чтобы его понимали все. Особенно в большом зале. Или хотя бы большинство. Но устроители стараются, понятно, угодить всем, потому тот юмор, который на сцене, понимают все. В смысле, те, кто пришел. Интеллектуалы, ессно, не придут. Да и по лицам сидящих в зале видно, что за изысканные и высоколобые интеллектуалы. Стоит только увидеть, как ржут и гогочут, над чем гогочут, в каких именно местах ржут и топают от удовольствия задними копытами.

Я старался как можно объективнее слушать и юмористов, посматривал на сидящих в зале: Ворпед мудро сказал, что это же наши потенциальные покупатели, это их деньги постараемся выудить на свой проект, так что надо не слишком завышать планку, а потакать, потакать…

Потакать, не теряя лица, мелькнула мысль, можно графикой. Графика – единственное, против чего никто не спорит. И сэттинг должен быть таким, чтобы и все эти сидящие в зале чувствовали себя в нем комфортно, как вот здесь в зале. И чувствовали, что тот мир создан для них. В реале все-таки эти вот, которые электорат, иногда смутно чувствуют, что обделены, всякие там олигархи все захапали, но в байме надо, чтобы эти вот умом убогие чувствовали себя как в раю.

В христианском раю, где униженные возвысятся и всякие там нищие и умом убогие будут сидеть на самых высших местах. В байме надо сделать так, чтобы эти убогие чувствовали себя не просто комфортно, но и хозяевами. Выделить на них арены, где до одурения будут сражаться друг с другом, интерфейс попроще, чтобы не слишком напрягать их убогие мозги…. вон как ржут над очередной глупостью, именуемой здесь пародией… Трое мужиков, надев бабьи платки, поют гнусавыми голосами песни революционных и военных лет, всячески выворачивая тексты, заменяя пролитую кровь жратвой и траханьем. Это называется здесь пародированием. За такое надо, понятно, к стенке, но когда объявлена свобода, то больше всего голосов и власти оказывается у уголовников и клинических идиотов, которые ничего не стесняются и всюду лезут.

А интели стыдливо помалкивают, стесняются «грязной» политики, а потом недоумевают, почему одного из таких вот пародистов избрали губернатором. А вот эти же в зале и выбрали губернатором. А еще те парнокопытные, что смотрели эту дурь по жвачнику и тоже ржали, попивая пивко.

Так и не разглядев Клариссу, но чувствуя подступающую тошноту, я выключил, стащил с головы наушники. Ворпед сразу же повернулся на вертящемся кресле в мою сторону, отпихнулся ногами и подъехал, как на роликах.

– Ну что, шеф?

– Нужны зоны…

– Для этих?

– Да. У них время есть, как видишь. Пусть лучше в нашу байму деньги несут, чем вот в такие места…

Поздно вечером просмотрел счета за электричество и воду, оплатил через инет, заодно забросил плату и за сам инет: толстый канал жрет деньги, как огромный электрический кабан, которого не кормили месяц. Ага, вот еще два конверта с квитанциями, а это договор на подтверждение аренды за помещение. Ого, совсем оборзели так задирать цену! Да знаю, что Москва – самый дорогой город планеты, но нельзя же поднимать арендную плату раз в квартал, у нас же в договоре записано ясно…

Расстроенный, я подозвал Кулиева, он по совместительству еще и юрист, раз за плечами юридический институт, давай действуй, а сам откинулся на спинку кресла, стараясь не смотреть на осточертевший дисплей.

Стук в дверь, Ворпед, как самый услужливый, направился открывать, на ходу крикнул:

– Хто там?

Из-за двери ответили:

– Не бойтесь, не гербалайф. Налоговая…

Ворпед открыл со скорбной миной, там две улыбающиеся девушки с большими корзинами на полу. Ворпед галантно вызвался помогать заносить, я взял накладные и расписывался, а одна из девушек принялась помогать молодым и, видно, неженатым парням накрывать на стол. Все еще горячее, парующее, ароматы только что пожаренных бифштексов наполнили помещение.

Я подписал, что все доставлено, посчитано и принято, девушка поинтересовалась оценивающе:

– Вы постоянно у нас заказываете… А не дешевле самим приходить? У нас закрывается в полночь, а сейчас еще только десять часов…

– Увы, – ответил я сожалеюще, – это пятнадцать минут туда, пятнадцать – обратно.

Она изумилась:

– Шутите? К нам клиенты с другого конца города едут!

– У нас время – деньги, – сказал я.

– Значит, – сказала она, – вы не бюджетники…

– Увы, – ответил я, – или ура, это уже по вкусу.

Она приняла из моих рук бумаги, на этот раз в ее глазах появилось иное выражение. Бюджетники – понятно, а вот частники, что вкалывают до поздней ночи, – это перспективно. Правда, не всегда, но при удаче можно вытащить золотую рыбку.