Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович - Страница 48

– Еще чуть!

– Не идет! – прохрипел Олег.

Побелел, как снег, кулаки стиснул так, что кровь выступила из-под ногтей. Осколки со звоном разлетелись от ударов секиры. Лиска суетилась вокруг, разрываясь от сочувствия, поддерживая Олега то за локти, то подпирая сзади, чтобы тот не упал от изнеможения.

Трещина попыталась сдвинуться. Олег выбросил вперед стиснутые кулаки, по краям заплясала молния, щель раздвинулась еще чуть, дернулась обратно. Олег шатался, с него бежали ручьи пота, но держал.

Негромкий женский голос, слегка насмешливый, но в котором звучало удивление, раздался из самой скалы:

– Довольно, могучий Олег. Не рушь порог моего дома. А твое доброе сердце, Мрак, когда-то погубит тебя!

Скала бесшумно, как по маслу, раздвинулась. В оранжевом свете появилась молодая женщина. Мрак ахнул – красота ослепила, – выронил секиру. Отпрыгнул, спасая ноги, сочно выматерился. Женщина улыбнулась – непосредственный Мрак очень быстро переходил от одного состояния к другому, без всяких полутеней – но улыбка была грустная. Мрак отчетливо прочел по ее внимательным глазам, что Дана – он ее сразу узнал – знает день его смерти и даже прозревает, как именно встретит свой нелегкий конец.

– Дана, – пробормотал он потрясенно, – как тебя черти сюда занесли?

– Таргитай спит, – сказала она. – Наелся, как паук, и спит.

Мрак выдохнул с таким облегчением, что едва не снес скалу. Дана пристально всмотрелась в Олега:

– Юный волхв… ты матереешь очень быстро. В прошлый раз ты не был таким… могучим.

– Меняемся, – ответил Олег уклончиво. – Кроме Таргитая.

Она покачала головой:

– Он меняется больше всех. Но такое заметить непросто… Зайдите, вы голодны.

Поглядывая на богиню искоса, Мрак и Олег ступили мимо. Широкие мраморные ступени неспешно повели вниз. Лиска юркнула последней. Дана легонько коснулась ее пышных волос.

– Потерпи. Твое проклятие не вечно.

Щеки девушки вспыхнули как маков цвет. Веснушки засветились, а желтые глаза на миг стали круглые, как блюдца. Она даже привстала на цыпочки, но богиня убрала руку.

– Когда?

– Ты идешь верно, – ответила Дана уже строже. – Но решаешь сама.

Лиска съежилась, прошмыгнула маленькой и горбатенькой, но личико сияло. Олег, который все замечал, напомнил себе при случае выпытать, что значат сии тайные слова.

В просторной пещере со стенами из красного и золотистого камня воздух чистый, свежий, как после грозы, настоянный на травах. Под стеной пробегал ручеек, извилистое ложе было прогрызено неглубоко. В дальнем затемненном углу на ворохе шкур разбросал руки Таргитай. На груди сидел мальчонка годков двух-трех, вертел дудочку, подпрыгивал, но Таргитай лежал как бревно.

Все трое вздрогнули, за их спинами раздался строгий голос:

– Арпо, не шали! Папу разбудишь.

Мальчонка поспешно сунул дудочку Таргитаю за пазуху, виновато спрятал руки за спину. Таргитай зевнул и, не раскрывая глаз, перевернулся на бок. Мальчишка скатился, запутался в шкурах, звонко рассмеялся. Таргитай всхрапнул, как сытый конь, открыл один глаз, затем с натугой растопырил другой.

Мрак застыл, словно дуб на просторе. Глаза стали шире, чем у Лиски.

– Таргитай – папа?

Таргитай зевнул во весь рот, растопырил, как грабли, руки. Мальчишка с готовностью вбежал, смеясь, обхватил Таргитая за шею. Дана присела рядом, провела ладонью по лохматой и полной репьев голове Таргитая. Серые от грязи волосы разом улеглись красивыми волнами, заблестели чистым вымытым золотом.

В двух шагах с легкими хлопками возникали грубо сплетенные корзины из простой лозы. Бока трещали, распираемые налитыми соком яблоками, грушами. Появились жареные поросята, птица, а на стол шлепнулись в широких листьях лопуха три крупные свежесваренные рыбины.

– Ешьте, – пригласила Дана. – Я полюбляю одиночество. Даже забыла, что лучше… для еды. Боги могут есть, могут не есть.

Олегу показалось, что грустная нотка проскользнула в ее голосе. Остальные стояли, глупо озираясь, Мрак воскликнул:

– Это Гиперборея?.. Тогда почему ты здесь? Твоя могучая река как-то перебежала сюда?

– Ешьте, – повторила Дана. – Ешьте.

Под ее властным взором, хотя и царственно-спокойным, они опустились за стол. Мрак первым ухватился за жареного поросенка, с хрустом отломил заднюю ногу. Дана кивнула:

– Ешь, дорога длинная… Это и есть Гиперборея, Олег. Пустынный маг просто вернул вас в родные края. Вы трое – гипербореи. А ваша рыжеволоска… ну, она не гиперборейка.

ГЛАВА 6

– А где же наша Деревня? – спросил Таргитай непонимающе. Он огляделся по сторонам, но взгляд везде натыкался на красный и оранжевый камень. – Где Лес?

– До Леса что-то сотни две верст, – заметила Дана, – в прошлый раз вы добрались сюда без всякой магии.

Олег все еще держал в обеих руках жареное крылышко гуся, словно боялся коснуться его зубами.

– Значит, мы были на этом островке?

– Смертный, я знаю все, что делается на моей реке и даже на ее берегах, – подчеркнула Дана. – И могу оказываться в любом месте, где текут ее воды.

Олег с сокрушенным видом опустил голову:

– Понятно. А я уж подумал, почему в прошлый раз мы не заметили никакого Мирового Дерева? Далеко до него?

– Вы едете верно, – ответила Дана уклончиво.

В пещеру вбежал мальчишка, в руках игрушечный лук из прутика. Дана перехватила изумленный взгляд Мрака. Легкая улыбка коснулась ее губ.

– У богов и героев дети растут не по дням, а по часам. Сегодня зову Арпо, через два года нарекут Арпоксаем.

Мрак покосился на Таргитая. Мальчонка с радостным визгом лез на колени, цепляясь за шею, а Таргитай поднимал руки с ножкой кабана, будто мальчишка пытался выхватить и съесть.

– Ну, ксай так ксай, меня и не так в детстве обзывали. Лишь бы человек был хороший.

Дана поднялась. Олегу показалось, что ее ступни слегка поднялись над каменным полом. Глаза заблестели как две звезды.

– Я отлучусь, на реке беда. Не здесь, в низовьях. Почивайте!

На том месте, где стояла, коротко блеснуло. Мрак покачал головой, с хрустом догрыз кость.

– Хорошо быть богиней, хоть и скучно. А что ребенок от Тарха, то дети – дело нехитрое. И от дураков дети бывают. Даже у богинь. И что ксаем станет – мудренее, но тоже не чудо. А вот жареный кабан, что в корыте не помещается… ну, не в корыте – на подносе, все равно! Нашему бы волхву научиться заместо того, чтобы землю трясти. Нет, не заместо, то дело тоже нужное в странствиях, а так сказать, попутственно…

Лиска ощерила зубки:

– Ты сразу научился посылать стрелы?

Мрак занят: кабанья нога исчезла с такой быстротой, что Олег раскрыл рот от восторга, а Таргитай – от зависти. Лиска выгрызала нежное мясо, косточки трещали под острыми зубками. Мрак косился одобрительно: она, как и он, не притронулась даже к самым сочным фруктам, а волхв – вроде бы крупный муж! – как начал с них, вроде простой козы, так и не оторвется.

Таргитай ел на удивление вяло. Мрак заподозрил, что дудошник за ночь не раз просыпался, дабы поесть, почесаться и снова поесть.

– Все одно не пойму, – пробурчал он с набитым ртом. – Она ж богиня! А он – дурень.

Олег рассеянно пожал плечами:

– Любовь зла, полюбишь и… Тарха.

– Не знаю, не знаю. От любви дуреют лоси в весенний гон да дурни. Правда, лоси дуреют только весной, а дурни – всегда. Выходит, дурак дурнее лося?

Олег опустил глаза. Мрак говорил с излишним напором. Словно старался отогнать то страшное видение, что предсказал когда-то Боромир, а теперь еще и Дана.

– Как тебе богиня? – спросил он. – Я их представлял другими.

– Какими?

– Ну… другими. Эта яркая, но… сонная. Ей все обрыдло, не видишь? Любая баба из нашего села живее. А эта как трава. Замечает ли, что летят столетия, а не дни? Мы видим, как растет весной молодая травка, а она замечает, разве что как вырастают Леса, рассыпаются в прах, как Река меняет русло, как рассыпаются в песок Горы… Может, живет тут лишь потому, что здесь всегда все одинаково? А зима-лето – что для нас день-ночь.