Трое в Песках - Никитин Юрий Александрович - Страница 10

Второй побелел, совсем молод, поспешно выронил меч. Женщина люто выкрикнула:

– Трус!

Несчастный лишился бы головы, но через комнату метнулось белое. Женщина оказалась на полу под тяжестью волхва. Олег заломил ей руку, с силой выдрал из судорожно сжатых пальцев меч.

Таргитай оперся о стену, уронил руки. Меч коснулся разрубленного воина, зашипело. В зале добавилось запаха горелого мяса. Таргитай тоже, как и Мрак, не спускал удивленных глаз с Олега. Волхв по-прежнему трусит, но уже кидается очертя голову.

– Руки за голову! – велел Мрак двум обезоруженным. – Даже не мыслите о побеге! Тарх, отведи их в чулан, там крепкая цепь.

Посреди комнаты катались, сцепившись, волхв и рыжеволосая. Мрак отшвырнул пинком меч. Женщина отчаянно отбивалась, выкручивалась, молотила волхва кулачками. Мрак кривился, осторожно щупал бок, между пальцами протекла кровь.

Двое покатились, едва не сбили его с ног. Мрак обозленно занес ногу для пинка, целясь рыжей в голову. Олег предостерегающе выставил локоть, заломил ей руки за спину, связал шнуром от полога.

– И пасть заткни, – посоветовал Мрак угрюмо. – У баб такой язык… Сам пришибешь!

Олег дышал тяжело, весь мокрый.

– Нельзя женщине затыкать рот. Она умрет. Спроси Таргитая!

Мрак презрительно плюнул им под ноги.

– Я пойду за Тархом. Когда беда уходит, он сразу становится не просто дурнем, а еще и ленивым дурнем. Или дурным лодырем – вам, волхвам, виднее. А ты, пока не остыл, снасильничай! Пусть помнит, у кого красть размечталась.

Удалился, прихрамывая, все так же зажимая рану. Рыжеволосая перевернулась, смотрела ненавидяще. Веревка оттягивала плечи назад, отчего грудь, крупноватая для такой хрупкой фигурки, выпячивалась острыми кончиками. На вид ей лет восемнадцать-двадцать, в мужской одежде, перехваченной широким ремнем, на ногах удобные для верховой езды сапожки без каблуков.

– Не дергайся, – сказал он хрипло, – тебе не будет больно.

– Ага, не будет, – сказала с ненавистью. – Грязное животное!

Олег дышал все медленнее, перед глазами перестали прыгать огненные мухи. Мир очистился, он видел женщину, понимал, потому бросил грубо:

– Я еще не насилую. Не собираюсь.

В ее далеко расставленных глазах мелькнуло удивление. Спросила подозрительно:

– Это почему же?

– Сам рыжий, но рыжих не выношу. И таких тощих. Ты еще и больная наверняка.

– Животное, – повторила уже не столь уверенно. – Хочешь, чтобы я поверила, а потом набросишься, как грязный зверь…

– Размечталась, – ответил Олег грубо, как ответил бы доблестный Мрак.

На него упали теплые капли. Олег поспешно встал, рядом в затихающих судорогах дергался грифон, из обезглавленной шеи брызгала кровь. По всему залу лежали убитые, кто-то из раненых пытался ползти. Грифоны слабо трепыхали крыльями, окровавленные перья усеяли зал.

Прибежали двое слуг, быстро и радостно прирезали раненых. Олег протянул женщине руку, она отшатнулась.

– Откуда, – сказал зло, – втемяшила себе в дурную башку, что я мечтаю тебя поиметь? У тебя вся задница с мой кулак. Поднимайся, отведу вниз. Вернется хозяин, пусть разбирается.

Она поднялась сама, лицо надменное, но в глазах таился страх.

– Когда вернется?

– Как тебя зовут? – ответил он вопросом на вопрос.

Она помедлила, ответила неохотно:

– Лиска.

– Лиска? – удивился Олег. – Ну и шутники твои родители. Правда, рыжая, но ты ж злобная, как волчица!.. Или такая лиска вместо кур оленей задирает?

Ее рука вздрагивала, а когда сжимал сильнее, не давая упасть, втягивала голову в плечи. Олег держал кисти пленницы в ладони, дивился тонким косточкам пальцев. Вышивать бы такими, а не мечом размахивать, людей жизни лишать…

На пороге чулана извернулась и вцепилась зубами в его руку. Образ рукодельницы разом померк. Массивная дверь распахнулась, он впихнул Лиску, не слишком грубо, но уже как пленного воина, а не хрупкую женщину.

– Жди. Хозяин разберется.

Она едва не упала, хотя ступеньки не было, с разбега налетела на стену. Олегу крикнула вдогонку:

– Когда он явится?

– Обещал через пару дней.

Закрывал дверь, когда из подвала донесся ее язвительный голос:

– А есть не принесешь, потому что не сумел?

Олег озадаченно остановился:

– Не подумал… Надо было сразу прибить. Это я дурак, а не Тарх. Мрак тоже умнее, чем прикидывается. Живых у него не осталось.

Она надменно смотрела рослому варвару в лицо. Носик ее вздернут, а на щеках пламенели веснушки.

– Можешь не кормить! Но… остальное мне не запретишь?

– Сколько угодно, – бросил сердито. – Хоть с утра до вечера. И весь следующий день!

– Где?.. Ты придешь за мной, раб?

Олег ощутил сильнейшее желание войти в чулан и дать ей по наглой роже.

– Где?.. Там, где будешь спать. Это для тебя самое подходящее место.

Ее желтые глаза прожигали в нем дыры, куда пролез бы кулак Мрака.

– Но руки мне развяжешь?

– Еще чего! Мало, что кусала, мечтаешь еще и поцарапать?

– Но как я…

Он не дослушал, захлопнул дверь, навесил на засов пудовый замок, ключ спрятал в карман. По дороге обратно сообразил запоздало, что со связанными за спиной руками вряд ли сумеет спустить портки, мужчина и то бы не смог, но чувствовал себя таким разбитым, что потащился дальше. Раз не пустила под себя лужу сразу, когда придавил к полу, то потерпит, пока вернется. Упырь знает, что проще: развязать руки или всякий раз спускать ей штаны, а затем надевать!

Не поймет, подумал кисло. Завизжит: грязный зверь пришел насильничать. Мрак прав. Такое надо решать в азарте боя. Тогда все можно, прощается и забывается. А сейчас даже Мрак не одобрит, если девке перерезать горло.

ГЛАВА 5

Остаток дня вышвыривали трупы. Мрак выломал решетки, но даже в окна проталкивать тяжелые туши непросто. Измазались кровью, грязью, вывозились в пуху и перьях, к тому же налипла шерсть: крылатые твари линяли, что ли, но все трое, вспотевшие и грязные, остервенело расчесывали себя до крови.

Предусмотрительный Олег беспокоился, что трупы завалят входные ворота. Мрак был хладнокровен: из них на прогулку в раскаленные Пески никто не жаждет, это не родной Лес, а Гольш сумеет войти в свою хату. Обещали держать внутри порядок, вот и держат. А вокруг башни пусть мертвяки хоть песок просевают.

– Да и жарко, – согласился Олег. Он стряхивал с лица крупные капли пота. – Протухнут, вони будет больше, чем от магических светильников.

– А снизу не запахнут? – поинтересовался Таргитай простодушно.

– Там муравьи за ночь сожрут.

– Ага, тех только подмани. А потом к нам залезут!

– Ну, если…

Таргитай схватился за горло. Глаза полезли на лоб, лицо разом посинело. Мрак в двух шагах повалился, как подрубленное дерево. Дыхание Олега было на выдохе, не повезло – он лишь мгновение видел лица друзей, чтобы запереть дыхание. Таргитая успел подхватить, тот даже не грохнулся, Мрака с трудом поднял – быстро поправился оборотень на харчах Гольша, весит как стадо быков!

Он потащил их к выходу, грудь разрывало от толчков изнутри, горячая кровь бросилась в голову. Пинком отворил дверь, быстро потащил через просторный зал. Грудь распирало, гонял ядовитый воздух туда и обратно, почти не помнил, как добрался до дальней двери, с силой ударил ногой.

Грюкнуло, в щель пахнуло сухим зноем. Олег с шумом выдохнул гадостное, тут же грудь поднялась так высоко, что ребра затрещали. Сделал несколько жадных вздохов, лишь тогда ударил в дверь всем телом, выволок Таргитая и Мрака на площадку.

Отсюда Гольш каждую ночь смотрел на звезды. Повсюду, куда достигал взгляд, желтое море песка – застывшие волны, их зовут дюнами, целые холмы, с одной стороны покрытые рябью.

Мрак застонал, перевернулся на живот. Его вывернуло, закашлялся. Таргитай очнулся, отполз на дрожащих руках.

– Магический яд? – раздался сзади слабый голос, в котором Олег с трудом признал Мрака.