Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович - Страница 78

Рев длился целую вечность, а оборвался все такой же низкой царственной нотой, властной и подавляющей всякое возражение. Я с трудом открыл испуганные глаза. Лев отступил на пару шагов и рассматривал меня желтыми хищными глазами. Если это лев, то понятно, почему их нет на материке. Если бы такие появились там, материк бы обезлюдел. Размером с коня, лев обладал массивным телом, могучими толстыми лапами, а голова, и так у львов крупнее некуда, вообще размером с кухонный стол.

– Ну что, – сказал я дрожащим голосом, – давай разойдемся, а? Тебе сюда не влезть…

Лев присел, я застыл, вдруг да скакнет, не так уж я и высоко, но лев побыл в таком положении с минуту, место удобное, да так и остался, обдумывал неспешно. Добыча никуда не денется, а он царь зверей, даже не простой, а царь царей, то есть простых львов.

Я тоже рассматривал его во все глаза, он все больше напоминал великолепную статую, отлитую целиком из золота. И лежит так, как львы Эрмитажа, величественно и царственно, прекрасно осознавая, что никто не посмеет их побеспокоить во время их царственного отдыха. Роскошная грива, истинно царская, широченная грудь, толстые лапы, одним ударом легко сломает спину слону, а в пасти унесет носорога, как собака носит щенков.

Он перехватил мой взгляд и слегка приподнял верхнюю губу, показывая длинные клыки. Желтые, немигающие, как у змеи, глаза изучали меня очень внимательно, как будто впервые видел человека. А может, и впервые, какой сумасшедший сюда забредет, все берегут жизни, да что там жизни, здоровье берегут – подумать стыдно!

Над головой пролетел ворон, каркнул:

– Мой лорд, не пора ли спуститься?

– На фига?

– Сразить этого зверя вашим доблестным мечом!

– Мой меч для сражений, – огрызнулся я.

– А сейчас что?

– Там просто животное, – сказал я еще злее. – Что я буду позорить меч? К тому же оно, может быть, в Красной книге.

Ворон сделал круг, подумал и сел рядышком, замахал крыльями, удерживаясь на крохотном уступе.

– Но ведь топора у вас нет?

– Нет, – ответил я.

– И копья…

– И копья нет.

Он подумал-подумал и заключил глубокомысленно, доказывая свою редкостную мудрость:

– Придется голыми руками. Я видел, как один льву пасть разорвал. Потом всегда ходил с той львиной шкурой на плечах.

– Спасибо, – сказал я саркастически, – вот щас спущусь и буду давить его голыми руками! Я вообще, как истый собачник, кошек не люблю.

– Лев не кошка!

– Но и не собака, – буркнул я.

– Но по размерам…

– По размерам тигр крупнее льва, – возразил я. Уточнил: – Наш, уссурийский. Но все равно кошка. И лев ближе к кошачьим, чем к собачьим. С собачьим я бы договорился!

Лев приподнялся, потянулся, с ленивой грацией двинулся к скале. Внезапно с легкостью поднялся на задние лапы, голова оказалась всего на метр-полтора ниже края. Передняя лапа поднялась и достала когтями до вершинки. Камень снова зашатался. Я инстинктивно придержал его обеими руками, лев распахнул пасть для громоподобного рыка, от которого я сам точно слечу в пасть, как перышко. Я с натугой поднял камень и швырнул…

Рык начался на знакомой низкой инфразвуковой ноте… и тут же оборвался. Когти соскользнули со скалы, лев опрокинулся навзничь, как игривый кот, что играет с подвешенным на ниточке бантиком.

Ворон заорал ликующе:

– Вот это да!.. Мой лорд, вы побрезговали даже задавить его вручную!..

Из зарослей выметнулся волк, взвыл:

– Я все видел!.. Чтобы не осквернять благородного меча, вы изволили сокрушить его простым камешком!

Выждав малость, это я делал вид, что просто задумался о чем-то Очень Высоком, начал спускаться, все еще присматриваясь к гигантскому зверю с опаской. Он завалился в последней судороге на бок, из широко разинутой пасти все еще вытекает красная струйка. Тяжелый камень с острыми краями влетел в глотку, что уже могло убить зверя, но камень, похоже, еще и задел мозг, так что лев подох быстро. Или околел, все-таки лев, царь зверей. Нет, даже опочил. Преставился.

Ворон сделал осторожный круг над трупом, еще осторожнее сел на круп, готовый сорваться в воздух при малейшем признаке жизни, потом осмелел, повернулся задом и пару раз лягнул, приговаривая:

– Пусть знает он вороновы копыта!

Впереди каменная гряда, поросшая лесом. Сам остров, как догадываюсь, невелик, а скала с жизнью Властелина Тьмы должна быть в центре. А до него, вообще-то, рукой подать.

– Пошли, – сказал я. Поправился: – Пойдемте. Пока не сделали последний шаг, мы все так же далеко от цели, как вначале.

Ворон посмотрел на меня уважительно, мудрость все-таки, взлетел с трупа царя царей, крикнув, что еще вернется, а волк сразу ринулся вперед. Я вытащил меч, хоть и неудобно двигаться с оружием в руках, но… словом, береженого меч бережет.

ГЛАВА 2

Я начал карабкаться по скалам, стоит одолеть, и распахнется вид на одинокий утес, что стоит, обросший мохом, вокруг пусто, чтобы подчеркнуть его уникальность, а на самой вершине блестит тот самый ларец. Сил прибавилось, я подтянулся на последнем уступе и перекатился через гребень. В глаза, как иголочками, кольнуло блеском.

В паре сотен шагов высится одинокая скала, величественная, древняя, что значит потрескавшаяся, кое-где даже в щелях видны зацепившиеся и пустившие корни травы, а на самой вершине под лучами яркого солнца… я прищурился, прикрыл глаза ладонью… ларец, желтый, как само солнце!.. но никаких руин корабля.

– Наконец-то…

Я устремился, вернее, качнулся вперед, и тут из соседней скалы, испещренной, как гигантская головка сыра, дырами, вылетели огромные летучие мыши, их еще называют летучими собаками, летучими лисицами, хотя с виду это летающие кабаны. Воздух наполнился отвратительным писком, в черепе зазвенело. Пахнуло отвратительным запахом и шерстью. К счастью, меч в моей руке, вот так трусость спасает шкуру, я сразу же начал вертеть им, как мельница крыльями при хорошем ветре. Первых трех рассек молодецкими ударами, зато следующие успели впиться зубами, царапались, вцеплялись, запоздало сообразил, что не фиг разрубывать, как Ричард Львиное Сердце, от макушки и до задницы, достаточно задеть крыло, а я, к счастью, на уступе…

Меч мой завертелся с утроенной скоростью. От вони стало трудно дышать, я сразу взмок, крылатые твари налетают скопом. Меч рубил сразу двух-трех, внизу земля уже покрыта визжащими телами, что дергаются, стараются подпрыгнуть на искалеченных крыльях, оскальзываются в крови убитых.

Ворон спрятался, только волк отважно бросился на помощь, но он только прыгал внизу и добивал тварей, что и с разрубленными крыльями пытались ползти по скале к моим ногам. Я размахивал мечом, выстроив защиту, через которую не смогли бы пробиться твари и помельче, чем эти крылатые кошки, но меч тяжел, а я не киборг, руки вскоре начали тяжелеть, потом вовсе налились свинцом. Я все еще вращал мечом, рассекая тела, повреждая крылья, срубывая протянутые когтистые лапы, как и все, что попадало под лопасти моего стального вентилятора, но двигатель слабел, в груди хрипы, стоны, в голову ударила жаркая волна, в висках заломило.

– Гады… – сказал я со стоном, – когда же вы… кончитесь?..

Сверху долетело карканье:

– Мой лорд, их еще миллионы!.. Так что держитесь!

– Ага, – прохрипел я. – Держись… и помощь придет…

Ворон на самой высокой скале выглядывает из-за камня, прокричал жизнерадостно:

– Нет, мой лорд, честь победы будет всецело ваша!

Я широким взмахом рассек сразу штук пять крылатых тварей, почти рекорд, просипел раскаленным горлом:

– …ни бог, ни царь и не герой… Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой…

Ворон проорал в восторге:

– Да он как Эгиль Скаллагрим!.. Тот тоже стихи складывал в самой кровавой сече!.. И еще Сирано…

Руки уже очугунели, пот заливал глаза. Я хрипел и шатался, меч уже выписывал совсем не те кривые, что я ему велел, пальцы разжимались на рукояти. Одна тварь, чуя близкую победу, подобралась поближе и стремительно ринулась, стелясь над самой землей. Я ударил с размаху, промахнулся, тварь впилась зубами и когтями в щиколотку.