Трехручный меч - Никитин Юрий Александрович - Страница 29

– Строить город, а потом еще и создавать целую державу – не для меня. Я человек простой…

– Ты сильный и свирепый, – перебил он. – Неужели думаешь, что державы и народы создают умные или… ха-ха!.. мудрые? Их создают чаще всего самые тупые, у которых не хватает ума понять, что берутся за непосильную задачу. И потому они создают племена, народы, государства, империи, завоевывают другие королевства и поворачивают колесо истории так, как угодно им, властелинам.

– Я, конечно, тупой, – сказал я с достоинством, всем видом показывая, что я никак не тупой, – но я еще и недостаточно сильный, чтобы ставить такие глобальные задачи. У меня и цели попроще, и радости попроще, и награда меня ждет очень примитивненькая и маленькая… если смотреть с крыши имперского творца или точки зрения вечности.

Призрак сказал настойчиво:

– Ты – сильный. Я избрал тебя.

– Нет, – ответил я тверже. – У меня свой путь.

Призрак покачал головой, в его белесых глазах я уловил недоверие.

– Как ты можешь так говорить? Священные традиции этой земли требуют…

– Я не местный, – возразил я.

Далеко за спиной призрака из пола поднялось небольшое облачко, похожее на медузу в ночи, поколебалось, принимая форму человеческой фигуры. Снова хорошо вылепленная верхняя часть, слабее – грудь, едва видно живот, а ног нет вовсе. Однако поплыл второй призрак в нашу сторону на такой высоте, словно его несут вполне реальные ноги.

– Человек, – произнес он радостным голосом вампира, – наконец-то человек… Как хорошо…

Я взглянул на первого, перевел взгляд на второго, поинтересовался настороженно:

– А что хорошего?

– Ты явился вовремя, – сообщил второй призрак. – Сейчас как раз время снова возродить веру в истинного бога Икегунда и построить в его честь грандиозный храм…

Я потряс головой:

– Вы ошиблись, я не строитель.

– Но я вижу в твоем лице решительность и отвагу, – сказал второй призрак уверенно. – Ты должен, ты обязан…

Я развел руками:

– Я не должен и не обязан. Ни строить здесь город, ни идти проповедником.

Оба призрака смотрели на меня, как мне почудилось, с недоверием и даже ужасом. Похоже, им в голову не приходило, что им можно отказать. То ли власть у них была столь велика, то ли в те времена старших слушались беспрекословно, но они произнесли в один голос:

– Ты должен…

– Я не… – начал было я и осекся. От пола поднялась еще одна фигура, одетая чуть ли не в звериные шкуры, прямо Чингачгук, направилась в нашу сторону. – Я предлагаю выслушать третьего.

Третий призрак подплыл к нам, двое посторонились, ведь третий явно старше на несколько тысяч лет, а третий сказал голосом, подразумевающим, что я вот сейчас все брошу и побегу жаб давить:

– Я вижу, что давно забыт обряд посвящения первого ребенка богине воды. Я облачаю тебя привилегией восстановить обряд. Река близко, нужно только прорыть канал в эту котловину, а потом каждого первого ребенка от каждой семьи…

Я помотал головой:

– Извините, извините. Я еще понимаю – топить уродов или гомосеков, но… ребенка? А вдруг он даже не станет демократом?.. Нет, эта миссия не по мне. И вообще я заказов не принимаю.

Они все трое задвигались, я услышал тихие шелестящие голоса:

– Ты должен…

– Ты обязан…

– Твой святой долг…

– Священная обязанность…

Я подумал с тоской, что все родители одинаковы. Учат, учат, требуют, чтобы все получалось по-ихнему, чтобы я каждый шаг соизмерял с их желаниями, а не понимают, что время изменилось, пришли другие боги, другие взгляды, другие песни.

– Я не могу, – сказал я как можно тверже, – у меня свой долг.

Призраки заговорили вразнобой, но снова их голоса сплетались в одну песню:

– Традиции священны..

– Надо в жертву первенцев, дабы омытый их кровью алтарь…

– Отстроить город и объявить войну проклятому Трагз Мегану…

– Запретить нечестивые пляски горгангов!.. Запретить и уничтожить…

– Нельзя…

– Ты должен…

– Ты обязан…

– Твой долг…

– Нерушимые традиции…

– Ты в вечном долгу…

По-моему, они повторялись, хотя я понимал этот трюк, чтобы я проникся, получше запомнил, чтобы засело накрепко, но, пока засаживают мне это по самые гланды, это несколько раздражает, если не сказать круче, а почему не сказать, если засаживают вот так напористо, я же не совсем еще демократ и общечеловек, что проглотит, да еще и облизнется…

– Дорогие мои… предки, – сказал я с усилием, потому что какие это, на хрен, мои, – вы, конечно же, правы, человек, только родившись, уже в долгу. Хотя бы потому, что бежало к цели триста миллионов сперматозоидов, а успел ворваться в яйцеклетку и захлопнуть перед другими дверь только один. Он в долгу перед остальными, что погибли… Да и перед остальными бегунами, что напрасно бегали раньше и напрасно потом, когда… Словом, я осознаю долг перед человечеством, ибо раз уж я родился, то я обязан свершить… да, свершить! Но что свершить, как свершить, я получаю указания от самого Бога. Его голос неявен, но желающий услышать – услышит. Вы поняли, надеюсь, дорогие товарищи предки. Для разговора с Богом и получения от него инструкций мне не нужны посредники, толмачи, переводчики, курьеры. Тем более что толмачи что-нить да переврут. Это так и называется: перетолмачат.

Они слушали в недоумении, колыхались из стороны в сторону, что-то мешает им застыть неподвижно, как памятники, а потом снова заговорили разом:

– Молодежь еще не понимает…

– Если бы молодость знала, она бы и в старости могла…

– Молодежь ужасная. Но еще ужасней то, что мы к ней не принадлежим…

Хоть он проговорился, подумал я сердито. А то старики поучают молодых: так глупость становится дуростью! Ишь, предостерегают от ошибок молодости, а не было бы их, ошибок, и нас всех было бы на свете меньше. Их тоже. Молодость дается лишь раз. Потом для глупостей нужно подыскивать какое-нибудь другое оправдание, а они все о том же: традиции, обязанность, долг… Я же не отказываюсь, но только у меня иное понятие о долге, да и обязанности другие.

– Молодость проходит быстро… – прошелестело в воздухе.

А старость длится всю жизнь, закончил я мысленно. Почему-то старики убеждены, что они всегда мудрее. Но если это так, то мы так бы и остались в пещерах. Однако же Билл Гейтс даже сейчас все еще совсем не старик, а как двиганул прогресс! Нет, ребята тех времен, цивилизацию развивают молодые, яростные, новые, вам непривычные и непонятные… Но спорить и доказывать – бесполезно, я для вас по определению – придурок, раз моложе, так что лягу лучше спать, а то волк и ворон снова надо мной улыбаться будут.

– Благодарные потомки…

– Ты должен…

– Ты обязан…

Мужчины делятся на достойных и недостойных, подумал я. Женщины – на молодых и старых. А вот старики все одинаковы и все говорят о священном долге блюсти традиции. Сейчас набросились на меня, а когда меня нет, вот тот в шкуре наверняка убеждает того, что в камзоле, в необходимости выбросить богомерзкий железный нож и пользоваться только каменным, а вместо всяких этих новомодных штучек вроде шелка ходить в освященных традицией шкурах, как ходили отцы-прадеды…

Я вздохнул, соснуть так и не дадут, да и полночь уже, поднялся, хотел одеться, но вспомнил вовремя, что и так уже одет и даже обут, вышел из покоев и отправился в банкетный зал на полуночный пир.

В зале почти ничего не изменилось, разве что в противоположной стене появилась арка, ее раньше не было, за ней звездная ночь, пролетающие частые кометы и метеориты, но я все-таки вспомнил, что за этим залом другой зал, а там еще один, ну никак не может арка выводить отсюда наружу, это чиста колдовские штучки…

Меня встретили аплодисментами, королева подошла и собственноручно надела мне на голову венок из цветов с сильным пряным запахом. Я ощутил себя сразу весьма глупо, словно на языческом празднике в Подмосковье, сказал что-то вроде: ну что вы, это слишком, ну не надо, я же стесняюсь, но меня хлопали по плечам, поздравляли, хотя я не понял, с чем именно, а королева взяла меня под руку и повела к арке.