Трансчеловек - Никитин Юрий Александрович - Страница 87

Даже те строители, которые подготавливают площадку, меньше всего похожи на традиционных строителей… честно говоря, в рабочих костюмах даже на людей похожи мало, разве что начальник строительства Власенко, один из «натуралов», или «чистых», так «простые» гордо именуют себя, намекая тем самым, что мы какие-то извращенцы, он не признает киборгизации, у него даже чипов нет в теле, а переговаривается с помощью микрофона, закрепленного за ухом. Он с гордостью сообщил, что даже его снимает на ночь, таким образом остается абсолютно свободным от этой проклятой техники.

Внезапно раздался испуганный вскрик. Тревога хлестнула по нервам, в миллионную долю секунды я ощутил быстро приближающуюся опасность. Не рассуждая, метнулся в сторону, действуя только на инстинктах, глаза и все чувства панически обшаривали окрестности, наконец на третьем шаге вскинул голову…

Ноги подкосились от леденящего ужаса: из бездонной голубой выси, где ни облачка, появилось стремительно растущее темное пятнышко, разрослось, я успел сделать еще пять шагов, непроизвольно вскинул голову снова. Страшная тяжесть ударила, как кувалдой по мухе, расплющила, я успел услышать треск ломаемых костей, звон рвущихся жил: стальных и биологических, затем только страшная боль пронзила все тело. Мой мозг расплескало на сотни метров мельчайшими брызгами, а все тело перемололо в муку.

Я вскрикнул в темном мире компьютера, поспешно подключил добавочные сенсоры на спутниках и рассматривал сверху эту чудовищную металлическую глыбу. По Сети сразу же пришло сообщение, что потерпел аварию беспилотный самолет, перевозивший контейнеры с экскаваторами. Один из контейнеров потерян, самолет сумел благополучно приземлиться на ближайшем аэродроме.

Вокруг огромного контейнера бегали человечки, кричали и размахивали руками. Прилетели два крана, подцепили и унесли сперва разбитый контейнер, а потом вывалившийся из него экскаватор. Вернее, куски, что уцелели при ударе. От моего тела остались только быстро высыхающие кровавые пятна, да еще размолотые в муку кости.

Кондрашов вскинул голову, посмотрел в пространство.

– Ну и хрень… ты все видишь?

– А как же, – ответил я раздраженно через микрофон в его ухе. – Ну почему это со мной?

Он похрюкал в задумчивости.

– Знаешь, – сказал спустя минуту, – лучше с тобой, чем со мной.

– Да, – признал я нехотя, – но и мне теперь сидеть здесь… не знаю сколько!

– Это ЧП, – сказал он поспешно, – вина перевозчика грузов. Думаю, он сделает все, чтобы побыстрее уладить все неприятности.

Холдинг «Гэлэкси» прислал своих представителей с неограниченными полномочиями через полчаса. На восстановление моего тела бросили огромные деньги, привлекли лучших специалистов, все проделали вне всяких очередей. Я не знаю, во что это обошлось, но через два часа мое новенькое тело, абсолютно идентичное тому, что было расплющено, готово. Я тут же подключился и перекачал в него абсолютно все из хранилища, вернее – закачал, чтобы не переносом, а понятно, той копией, что держит постоянную связь с тем объемом, что у меня дома.

А вдруг, мелькнула мысль, такой же контейнер обрушился бы и на мой дом? Гавкнулся бы я полностью без шанса на восстановление. Конечно, это паранойя, предполагать, что в нашем благополучном мире такое возможно, но все-таки… не поместить ли хранилище куда-нибудь вглыбь? Поглубже? Да не в бункер, а вообще в толщу земной коры, километров на десять-двадцать…

Смешно, но именно такое предложение я услышал через неделю на техническом совете инженеров. Один из координаторов, основываясь на случае со мной, предложил создать в толще гор подземное хранилище, которое не повредить даже падением гигантского метеорита, наподобие аризонского или тунгусского. Там наши копии, то есть мы сами, будут защищены, а кроме того, находясь в тесном общении, сможем создать некую новую надобщность, некий организм, в котором мы все хоть и являемся неповторимыми личностями, но в совокупности будем представлять Особый организм.

Как муравьи, пояснил он, что сами по себе умеют не так уж и много, у них всего по два-три ганглия, однако как единый организм создали систему ирригации, скотоводство, земледелие, селекцию животных и растений, ведут завоевательные походы, берут рабов и заставляют работать на себя…

Дебаты начались только по одному пункту: как защитить неприкосновенность каждого, чтобы эта Сверхличность не подавила самосознание отдельных особей, это настолько священное право каждого, что ощетиниваемся и лязгаем зубами при любом намеке на возможность ущемления наших священных и, без дураков, в самом деле неотъемлемых прав.

Вообще-то, если хорошенько задуматься, то жуть еще и в том, что я умираю каждый вечер, когда засыпаю. Каждый из нас умирает. Исчезает как личность. Просыпается уже другой человек, обновленный, с иным восприятием мира: «утро вечера мудренее», на все посматривающий иначе, чем смотрел и оценивал вчерашний, который умер в этом же теле.

Я о таком раньше не думал вовсе, да и кто о такой херне думает, но смерть Каролины выбила из колеи настолько, что на многое я с той поры стал смотреть иначе. Резко поумнел, как говорил Михаил, или кукукнулся, как полагал Коля. Во всяком случае, мысли на тему, кто я, как себя сохранить, чтобы выполнить свою Великую Задачу, постоянно долбятся в голову.

Широкополосная связь позволила не просто существовать в двух местах одновременно, но и, самое главное, обходиться без сна. Вообще-то таких, как я, немного, большинство предпочитают ночью спать, но вот Кондрашов, Пескарькин или Ильдер – не спят вовсе не потому, что их долбят гамлетовские вопросы. А просто им и так не хватает времени на все интересное, они не понимают, как можно спать, когда столько новых байм, проектов, путешествий, задач, встреч, тех же развлечений…

2103 год

Самое серьезное препятствие на пути нанотехнологий встало там, где меньше всего ожидали. Как-то само собой ожидается, что и в микромире будут действовать все те же законы, как и в макро, что вообще-то верно, однако некоторые законы, проявление которых ничтожно здесь, там рулят.

Как уже говорилось, если мошка коснется капли росы, то прилипнет так, что не хватит силы оторваться, силы сцепления для крохотного тельца окажутся непомерными, а вот жук оторвется с легкостью. Однако в мире микрочастиц сила сцепления столь велика, что просто не удается отлепить одну деталь механизма от другой.

Первый ассемблер, собранный с титаническим трудом, попросту отказался работать. Движущиеся части механизмов слиплись, и сила моторчиков оказалась недостаточной, чтобы преодолеть силу молекулярного сцепления.

Кондрашов едва не запил с горя, слишком эмоционален, как будто эти трудности не предвидели заранее. Еще двое из светлых умов едва не уволились, решив, что проблему не разрешить, ведь это фундаментальный закон мироздания, не отменить.

– Его не отменить, – согласился я. – Его даже не нужно обходить, мы не маги, а ученые.

– Но как?.. Как?

– Пока не знаю, – признался я. – Но ведь живая клетка работает? А это и есть наномеханизм. Работает исправно, взаимодействует с другими, при необходимости себя ремонтирует, выполняет множество функций. А на нее действуют те же фундаментальные!

Кондрашов задумался, Пескарькин сказал уныло:

– Так то живая…

Я вперил в него нарочито свирепый взор.

– Вы хотите сказать, что живая намного совершеннее того, что создаем мы? И что нам никогда не дотянуться до созданного природой?

Он смешался, умолк, ибо девизом нашего объединения изначально стало «Догнать и перегнать!» созданное природой.