Проходящий сквозь стены - Никитин Юрий Александрович - Страница 4

Обычно во сне я летаю, побеждаю, совершаю чудеса, стреляю без промаха, но сейчас тонул в теплом болоте, взбирался на берег и снова проваливался в глубины, где не понимал, в какую сторону плыть, чтобы к поверхности, а воздуха не хватает, задыхался, вроде бы выныривал не только из болота, но даже из сна, снова забывался тяжким и тягучим, как клей, сном.

Проснулся только потому, что отчаянно захотелось в туалет. Еще чуть – и мочевой пузырь лопнет. Я опрометью скатился с дивана, потом в ванной долго всматривался в зеркало, выпятив грудь и напрягши плечи. Каждый день встаю на весы и замеряю портновским метром грудь, талию, руки и плечи. Прогресс, честно говоря, есть, даже неплохой: в неделю прибавляю по два килограмма сухих мышц без капли жира, но ведь и Мурз прибавляет, а ему еще и генетика помогает, крепкий такой бычок от крепких медведистых родителей, в то время как я из породы хилых интеллигентов.

Но где-то я надорвался, в теле жуткий озноб, ломит суставы, как у ревматика или подагрика. Во рту слюна высохла, язык в трещинах, как пустыня Гоби.

В прохожей прозвенел звонок. Я услышал, как сквозь вату, даже не понял, что надо открыть, все рассматривал себя, что-то во мне изменилось, но что – не врубаюсь.

Дверь в прихожую распахнулась, мама вошла, на ходу убирая ключ в сумку.

– Ты дома? – удивилась она. – А я звоню, звоню…

– В туалете сидел, – выкрутился я. – Ну не мог, не мог…

– Ладно-ладно, – сказала она торопливо и отвела взгляд, все еще уверена, что я тайком мастурбирую в ванной, – ты уже обедал? По глазам вижу, голодный… Сейчас вымою руки и быстро приготовлю что-нибудь…

– Я обедал, – признался я, – но что-то подсказывает, что не откажусь снова. Наверное, у меня солитер. Это он есть просит.

Она всплеснула руками.

– Какой солитер?

– Большой, – объяснил я, – вечно голодный. Наркоман, наверное.

– Наркоман? – переспросила мама испуганно. – Почему наркоман?

– Теперь все наркоманы, – объяснил я, – даже солитеры. Но только не я, мамочка!

Она с облегчением вздохнула.

– Тьфу на тебя, такое сказать перед обедом…

Она пошла в ванную, а я быстренько нырнул в свою комнату и торопливо поглотал капсулы, запивая водой, а ложку глютамина развел в чашке, быстро размешал и выпил залпом, пока мама не видит. И хотя знает, что я употребляю «эти гадкие добавки», но лучше это делать не при ней.

За столом она сказала все так же печально:

– Ты на себя хоть смотришь?

– Когда бреюсь, – ответил я гордо, я уже бреюсь, у меня настоящая бритва. – А так, я не девчонка, чтобы все время смотреть в зеркало! В мужчине должна быть некая небрежность…

– Щеки запали, глаза ввалились… Зачем себя так мучаешь?

– Это сладкие муки творчества, – ответил я. – Я творю!

– Что творишь?

– Свой организьм! Свои мускулы.

– Ох, сынок…

– Все ништяк, мама, – заверил я бодро. – Увидишь, все будет хорошо. Разве не лучше, что я качаюсь, а не в подворотне с наркоманами?

Это коронный довод, я сам слышал, как она однажды говорила жалующейся на сына соседке, что лучше пусть уж сидят за этими проклятыми компьютерами и сражаются в проклятые компьютерные игры, чем наркоманят, пьют да совокупляются где попало и с кем ни попадя.

Мама покачала головой, в глазах грусть, но не нашлась, что ответить, только смотрит с мягким укором…

– Будь осторожнее, – сказала наконец тихо, – мир опасен.

– Буду, – пообещал я, хотя осторожные хоть и живут дольше, но никогда ничего не добиваются в этой жизни. Осторожные до конца проживут посыльными, а разве мне не суждено намного больше? – Буду, мама. Только мы еще опаснее.

Она вздохнула, зная цену моим обещаниям.

– Голова не болит?

– Нет, мама.

Я встал, она тоже поднялась и, перегнувшись через стол, потрогала мне лоб. Пальцы ее оказались приятно прохладными.

– Ого, – вскрикнула она испуганно. – У тебя жар!

– Да никакого жара, – возразил я. – Все хорошо.

– Как нет? А ну поставь термометр!

Термометр, к моему удивлению, показал тридцать восемь, многовато, хотя я чувствую себя относительно хорошо. Если не считать, конечно, ломоты в мышцах: протеины протеинами, но никакие мышцы не нарастут, если не показывать им, где именно расти.

– Это разогрев мышц, – объяснил я, хотя, конечно, при разогреве температура не повышается. Во всяком случае, на целые градусы. – Это во всех энциклопедиях написано!

– Нельзя так над телом измываться, – вздохнула она. – Вот выйдет боком, наплачешься!

– Все под контролем, – заверил я.

Закрывая за собой дверь в свою комнату, чувствовал между лопаток ее беспомощный взгляд. Когда я за компом, двери не закрываю, но когда качаюсь, ей лучше не смотреть: мало кто из старшего поколения может понять, как это можно надрываться, поднимать огромные тяжести час за часом и все задурно, бесплатно!

А я в самом деле ежедневно истязаю себя, у меня рядом с постелью скамья для жима и солидный набор гантелей. Сегодня качаю плечи, завтра – грудь, послезавтра – спину и пресс, руки – раз в неделю, им и так достается, даже если качаю косые или широчайшие спины.

Вечером я принял на ночь Gaba и мелатонин, то и другое активирует выработку гормона роста, мелатонин – за час, Габу прямо перед сном, лег и в самом деле ощутил, что температура еще выше. Явно выше, чем тридцать восемь, но это и понятно, к вечеру всегда больше, хоть при простуде, хоть еще как. Встать и померить бы, но, во-первых, нет никакой боли, во-вторых, в теле слабость, как будто уже проваливаюсь в сон, хотя вообще-то обычно засыпаю хреново.

Среди ночи проснулся и встал в туалет, зашел на кухню, где отпил из шейкера стакан приготовленной смеси. Как известно умным, той пищи, что съедаем вечером, организму хватает только на четыре-пять часов, а потом этот вечно голодный крокодил начинает пожирать собственные запасы. У меня же лишнего в теле нет, умные бодибилдеры на такие случаи заготавливают еду. Не жареную курицу, понятно, а вот такую легкую жидкую смесь, что проскакивает быстро, оставляя в организме необходимые белки.

Выпил с жадностью целиком, хотя обычно оставляю половину на утро. Показалось, что зашипело в горле, превращаясь в пар, настолько разогрелся во время сна, явно температура высокая, уже очень высокая. Если к утру будет такая же, придется тащиться к врачу, как я их всех ненавижу…