Придон - Никитин Юрий Александрович - Страница 9

Скилл переспросил с недоверием:

– Куявские?

– Да.

– Не ошибся?

– Разве города куявов спутаешь с нашими шатрами? – спросил волхв. – Города горят, а наши герои проносятся как тени… но за ними трупы, трупы, трупы…

Скилл спросил настороженно:

– Почему такое видение?..

Вяземайт ответил хриплым голосом:

– Видения посылают боги… Мы не вольны видеть то, что хотим. Мы видим только то, что дано. Что позволено. Но нам, людям, решать, как истолковать. Решать, что делать, тут боги бессильны. Или не хотят. Они могут только показывать или подсказывать, но решаем только мы.

Скилл долго молчал, складки на лбу стали глубже. Вяземайт помалкивал, молодой тцар не по годам мудр и заглядывает вперед очень далеко.

– Пока никому не рассказывай, – обронил наконец Скилл. – У нас слишком много горячих голов… Да и урожаи, черт бы их побрал! – в самом деле столько лет ни одного падежа скота, уже некуда ссыпать пшеницу. Коней кормим отборной пшеницей, продаем на вывоз, а меньше не становится, хоть жги…

Вяземайт сочувствующе смолчал, поднялся.

– Думай, – сказал он. – Я пойду отдохну. Это непросто… смотреть в такое!

Придон ощутил, что словно завис в падении. Его могучего здоровья хватило, чтобы продержаться эти полгода, с осени, когда мчался навстречу ветру, а в спину ударил горестный вскрик. Прошла зима, сейчас весна, он медленно умирает, но с той странной встречи в ночи, когда неведомый бог говорил с ним о похищении молодых женщин, что принесло спасение целому городу, он остановился на дороге к небытию… однако ступить на тропку, ведущую к жизни, все еще недостает сил.

В измученной душе то и дело вспыхивают яркие картины того похищения, когда похитители женщин расхватали насильно, но те потом сами не захотели возвращаться к родителям. Что-то в этой картине начинает казаться все более правильным и… доступным.

Он шел к своему коню, снова бы в Степь, чтобы только молодая трава и синее небо, как вдруг на плечо легла крепкая рука. Раньше бы вздрогнул, но теперь прошла целая вечность, прежде чем сообразил, что его встряхнули, еще раз, а потом дернули так, что лязгнули зубы.

На него в упор смотрел Щецин, немолодой, даже очень немолодой, но крепкий, как железо, воин. Он ходил в походы еще с его отцом и даже дедом, а сейчас гордился своими сыновьями, Кроком и Вереном, несравненными стрелками, что луки себе заказали выковать из особой стали, а наконечники для их стрел ковали гномы. Он готовил сынов к походам со Скиллом и ворчал, что вот уже который год артане сидят, как женщины или куявы, на пороге домов и лузгают горох да орехи.

– Щецин, – сказал Придон слабо, – здравствуй, Щецин…

– Придон, – резко сказал Щецин, – пора в седла!

– В седла, – повторил Придон как во сне, – зачем? Если в набег, то Скилл…

– Я пойду за тобой, Придон, – прервал Щецин, – и другие пойдут. Не за Скиллом даже, а за тобой! Пойдем и за Скиллом, если поведет в поход, но за тобой… пойдем дальше. И охотнее.

Придон спросил вяло:

– Смеешься? Я игрался под столом, когда ты водил полки на Куявию! Ты громил славов, ты жег города в Вантите… Я перед тобой щенок.

Щецин покачал головой:

– Ты сильнее меня. Ты сильнее всех нас. Сильнее всех властителей мира.

Придон чувствовал свою жалкую улыбку, недостойную воина, но не мог ее согнать.

– Щецин, ты не то говоришь…

– Придон, – сказал Щецин настойчиво, – ты знаешь, что Тхор схватил меня и пытал жестоко. Раны мои никогда не заживут… Как на теле, так и в душе. Он убил моих братьев, убил родителей, убил любимую жену… и посадил на кол моего старшего сына! Я все это видел. Я скрежетал зубами, я проклинал его и клялся отомстить. Он жег меня железом, резал из спины ремни… Я смеялся ему в лицо!.. Это тебе подтвердят многие, меня пытали при всем его народе. Никто и никогда не мог выжать из меня слезу. Но почему же сейчас, когда ты поешь, у меня мороз по спине, почему меня бросает то в жар, то в холод, я цепенею то в страхе, то в отчаянии… и почему лицо мое мокрое от слез?.. Почему я задыхаюсь от рыданий?

Придон сказал тупо:

– Прости, но это не я. Это что-то во мне. Мне оно не подчиняется.

Щецин сказал резко, с напором:

– В тебе говорят боги. Я хочу идти за человеком, в котором звучит голос бога!

– За мной некуда идти, – тоскливо ответил Придон. – Я в тупике.

– Для человека, который бог, – сказал Щецин жестко, – нет тупиковых дорог. Ты пройдешь везде. А мы – за тобой!

– Мы?

– Конечно, – ответил Щецин, в глазах вспыхнули огоньки. – Знаешь, сколько готовы пойти за тобой только потому, что это – ты? Я даю тебе Крока и Верена, своих сыновей, они будут твоими первыми воинами! Я сам возьму боевой топор. Я пойду за тобой, Придон! Только позови.

Придон молча обнял старого воина, в глазах защипало. Некоторое время стояли так, потом Придон резко освободился и, не сказав ни слова, пошел в шатер Скилла.

Глава 5

Он только успел обняться со старшим братом, ощутить идущую от него молчаливую поддержку, когда торопливо заглянул оруженосец, сообщил, что к светлому тцару жрец Воды Уболот по важному делу. Скилл сделал небрежный приглашающий жест. Аснерд и Вяземайт сидели за столом. Вяземайт задумчиво рассматривал длинные костлявые руки. Суставы на пальцах вздулись, короткие серебряные волосы на руках мелко поблескивали.

Вошел низенький, широкий мужчина с одутловатым лицом, рыхлый, с толстыми складками на боках. Но был он бледен, хотя раньше все видели его только румяным и краснорожим. Сейчас лицо вытянулось, в глазах страх, но во всем облике странно проступала тожественность, значимость великого момента.

Придон насторожился, спина сама по себе выпрямилась, грудные мышцы раздвинулись и застыли, заново пытаясь научиться отвердевать, как камни.

Жрец бросил быстрый взгляд на Вяземайта. Придону показалось, что Вяземайт чуть-чуть наклонил голову, и ободренный жрец заговорил быстро и торопливо:

– Светлый тцар… Светлый тцар!.. Боги посылают нам великое испытание, но это всего лишь испытание…

Скилл не заметил молчаливого разговора волхва и жреца, поинтересовался с легкостью человека, который не ждет ничего важного:

– Что они рекли?

– Мы принесли великие жертвы, – ответил Уболот. – Мы советовались со жрецами культа Огня, культа Воздуха и культа Земли. И все, тоже принеся жертвы, подтвердили, великий тцар…

– Что? – повторил Скилл уже нетерпеливее.

– Они рекли великие слова…

Жрец снова умолк, взглянул на Вяземайта. Скилл спросил раздраженно:

– Что они сказали?

– Они рекли, что если Артания вторгнется в земли Куявии…

Он замолчал, на бледном лице проступили красные пятна. В глазах появилась неуверенность. Скилл насторожился, глаза быстро бросили взгляды по сторонам. Придону почудилось, что старший брат вдруг пожалел, что так легкомысленно позволил жрецу войти и при всех раскрыть рот.

Аснерд рыкнул могучим голосом:

– Говори!

Жрец вздрогнул, сказал скороговоркой:

– Если вторгнемся, то Куявия будет разгромлена! Я видел… и жрецы Огня видели, а потом и другие, мы все видели всадников Артании на улицах Куябы!.. Видел, как скачут, размахивая топорами, убивают куявов, врываются в дома, несут награбленное!.. на лицах радость, это час нашей великой славы!..

Придону показалось, что Скилл сейчас с удовольствием разорвал бы жреца на части или хотя бы заткнул ему пасть и сбросил с высокой скалы. Но все смотрели уже на него, тцара, и Скилл покачал головой.

– Ты прав, – сказал он медленно, – боги посылают испытание. Это ложное видение. Никто и никогда еще не брал Куябу ни приступом, ни осадой.

Жрец сказал суховато, с тенью обиды в голосе:

– Я не сказал, что видение истинно. Я сказал только, что видение было. И все видели. Люди к старости становятся осторожными, тцар! А я уже стар, я привык, что мне верят. Потому я не сказал тебе сразу, а сам сперва проверил и перепроверил. Потом – с помощниками, а еще попросил посмотреть жрецов других богов. Я говорю только, что таково видение было!..