Придон - Никитин Юрий Александрович - Страница 16

Придон улыбался принужденно, глаза смотрели поверх голов, спросил Аснерда невпопад:

– А может, Скилл прав?

– Ты чего вдруг? – удивился Аснерд.

– Не знаю, – признался Придон. – Но Скилл всегда был прав. Он всегда защищал меня, он всегда поступал правильно. А вот сейчас…

– А вот сейчас ты вырос, – сказал Аснерд серьезно. – И перерос старшего брата. Да, перерос. Он остановился, а ты пошел дальше. Может быть, потому, что тебе выпало бед и страданий больше? Развивается тот, кто страдает. У Скилла все шло слишком хорошо…

Придон подумал про ту женщину в Куябе, к которой Скилл ездил тайком последний год, о его детях от куявки, но смолчал. У Скилла все налаживается, он уже забирает куявку и своих сыновей в Арсу.

От костров спрашивали, когда же поход. Аснерд обещал, что вот-вот, как только подтянется больше народу. Придон снова помрачнел, покачал головой:

– Мы не можем позволить себе такое. Скилл запретил!

– А мы отпретим.

Придон нахмурился:

– Если сделаем по-своему, Скилл потеряет лицо.

– Но не Артания, – ответил Аснерд серьезно. Он добавил с сочувствием: – Придон, пора тебе вспомнить, что ты не только младший брат Скилла. Ты и сам что-то значишь!

– Брат лучше меня, – ответил Придон убежденно. – Во всем.

Сотники сбивались с ног, стараясь блеснуть перед Аснердом, героем всех прошлых войн. Всадники придерживали коней, головы в одну линию, все разбиты по десяткам, все состязаются друг с другом в доблести, в отваге, в воинском умении.

Когда появился Придон, все дружно рявкнули: «Слава!» От вопля тысячи могучих глоток дрогнула земля. Придон чувствовал себя неловко, не его это дело – вести войска, скорее бы явился Скилл, принял все это. А принять должен, видно же, что это не его, Придона, причуда: все рвутся отомстить богатой и сытой Куявии за свои обиды.

Аснерд ехал рядом, он все время старался приотстать на полкорпуса, подчеркивая, что главный – Придон. Ему вести это войско, он – знамя всего похода, он – песня, что у каждого в сердце, он – кипящая кровь похода и всей Артании. Теперь «Слава!» кричали по десяткам, стараясь, чтобы это было как можно более яростно и вызывающе.

Сердце Придона начало стучать громче, кровь разогревалась все сильнее и сильнее. Кости затрещали, спина выпрямилась, а плечи раздвинулись, он глубоко вздохнул, грудь высоко поднялась, воздух хлынул в те недра, куда не проникал уже с полгода.

– Мы пройдем! – прокричал Аснерд громовым голосом.

– Мы…

– Мы…

Вдруг Аснерд остановил коня. Придон сперва не понял, проехал, но внезапно обрушилась мертвая тишина. Он повернулся, лицо Аснерда медленно суровело. Глаза тревожно блеснули, Придону показалось, что воевода словно окаменел.

– Что-то случилось? – спросил Придон.

Аснерд, не отвечая, кивком подозвал десятника. К удивлению Придона, это оказался Щецин, тот самый Щецин, что первым пообещал идти за ним, а теперь еще привел и двух героев-сыновей.

– Сколько в твоем десятке?

Щецин оглянулся, Придон видел, как он вздрогнул. Его воины тревожно переговаривались. Теперь уже и Придон видел, что в его маленьком отряде всего девять человек. Девять человек вместе с Щецином.

Щецин снова и снова пересчитывал, лицо из смущенного стало испуганным.

– Ничего не понимаю, – прошептал он. – Все здесь…

– Разве у тебя было не десять человек? – спросил Аснерд.

– Десять, – пробормотал Щецин. – Но я готов поклясться… головой поклясться, что никто не ушел! Все здесь!

Аснерд пересчитал людей Щецина, в грудь каждого тыкал пальцем. Придон считал вместе с ним, считали все, лица тревожные, в глазах стыд, друга на друга старались не смотреть.

– И это перед вторжением, – сказал Аснерд горько. – Щецин, ты знаешь нашу клятву. Мы все ее давали. – Знаю, – ответил Щецин суровым голосом.

Придон ничего не понимал, но один из конников соскочил, в руке оказался топор. Еще двое быстро подкатили деревянную колоду. Щецин встал перед нею на колени и положил голову на дерево. Глаза его смотрели на Придона. Придон наконец понял, что сейчас произойдет, ахнул, закричал:

– Вы что, с ума сошли?

Аснерд сказал резко:

– Придон, мы скоро выступим. В походе необходима строгость. Даже, если хочешь, жестокость.

– Но это же Щецин!

– Да, – ответил Аснерд. – И он, как никто, знает необходимость…

Щецин сказал спокойным голосом:

– Придон, он прав. Я допустил ошибку, за которую другого бы приговорил к смерти. Значит, должен поплатиться головой я сам.

– Да что за чепуха! – закричал Придон. – Нельзя же так!.. Ты не мог так ошибиться!.. Может быть, тебе в десятку засчитали всего девятерых?

Аснерд тоже с надеждой смотрел на Щецина.

– Нет, – ответил Щецин честно. – Я хорошо помню, что было десять имен. В то же время я готов поклясться, что все здесь.

Кто-то из молодых выкрикнул убежденно:

– Колдовство!

Другие хватались за амулеты, делали отгоняющие злых духов жесты. Щецин сказал глухо:

– Это отговорка слабых. Закон одинаков для всех.

Придон закусил губу. Ни один из воинов не брался за топор, даже тот, первый, спрятал топор за спину. Наконец вперед вышел жрец Воды Уболот, в его руках нехорошо поблескивал топор с широким лезвием. Он остановился над Щецином, его вопросительный взгляд отыскал Придона. Придон снова прокричал:

– Да погодите же! Это же какая-то чушь! Ну не мог кто-то уйти тайком из десятка Щецина! Под его рукой каждый счастлив сразиться с врагом, каждый готов… Куда мог уйти десятый? Мы не на куявской земле, чтобы бросился грабить и все забыл!

Уболот медленно опустил топор, не отрывая от него глаз, повернулся к Аснерду. Тот, сам довольный задержкой, тем не менее нахмурился, прогудел с горечью:

– Только никаких уловок!.. Все рушится с первого же исключения из правил. Закон должен быть строг ко всем… Ушел бы кто-то из моего десятка, я сам бы настаивал, чтобы…

– Ты не командуешь десятком, – сказал Придон горячо и тут же сказал торопливо, видя, как страдальчески изменилось лицо Аснерда: – Прости, прости!.. Но тут какое-то недоразумение… Кстати, а сам я в каком десятке?

Аснерд смотрел на него непонимающими глазами. А Щецин, напротив, встал с колен, отряхнулся. Смех его прозвучал горько, но с насмешкой к себе и другим:

– Придон, ты спас не только мою голову, но и честь!..

Аснерд округлил глаза.

– Он в твоем?

– В том все и дело, – ответил Щецин с досадой. – Ну что я за дурак? В самом деле такую голову надо с плеч… Придон в моем десятке, но он был слаб, его на учения не требовали. Постепенно я привык видеть только восемь рыл, но помнил, что у меня их девять!

Придон спрыгнул с коня, обнял Щецина. Обнял его и Аснерд, а в их десятке и в соседних ликующе орали, смеялись и кричали, что голову Щецина надо все равно на шест, ухитрился самого Придона в своем десятке не заметить, так видно, какие у него орлы, что Придон бегает у них под ногами, как цыпленок!