Откровение - Никитин Юрий Александрович - Страница 82

– С треском, – согласился Олег. – Но он дал намек…

– Ложный, – бросил Томас. – Ибо трясти горы кто может, если не сам Господь Бог?

Олег отвел взор:

– Ну, для этого не обязательно быть богом…

– Тогда сам Сатана, – сказал Томас твердо.

Отшельник снова задумался, кивнул:

– Ну… это не обязательно тоже, но… возможно, Сатана нами заинтересовался. Понимаешь, мне трудно здесь разбираться, это твой ад, тебе здесь сидеть в котле, а не мне. Ты должен бы лучше знать здешние порядки… Однако, думаю, стоит все же направить стопы к Вельзевулу. Что-то все говорят больше о нем, чем о Сатане. Хотя это понятно. Твоего управителя крестьяне тоже боятся больше, чем тебя.

Томас нахмурился, сравнили с Сатаной, но превозмог оскорбление, ответил твердо:

– Вельзевула исключим. Остается… сам князь Тьмы.

– Это твой рай, – снова напомнил Олег, поправился: – Твой ад. Впрочем, где бы ты поставил свой замок?

Томас осмотрелся, помедлил:

– Не здесь. Слишком ровно. Замок лучше всего воздвигать на скалистом острове… или в излучине глубокой реки. Если же нет озера или реки, то хотя бы на холме. Если нет холма, то согнать крестьян, чтобы насыпали этот холм. А здесь народу много…

– Близко, – одобрил Олег. Томасу почудилась насмешка, но не понял ее, а Олег добавил: – Что значит сословное мышление… Я помню, что за теми горами протекала как раз такая река. Глубокая, вода быстрая и чистая… гм… это для здешних мест необязательно, зато петли бросает, как заяц возле норы.

– Тогда пойдем, не стой на месте, – поторопил Томас.

Олег взглянул с удивлением:

– Я думал, ты устал.

– Я устаю от ничегонеделанья, – заявил Томас. Он с усилием выпрямил спину. – Так мы идем или спим на ходу стоя?

– Эх, Томас… А еще король, – пробормотал Олег. Томас не понял к чему, тем более что калика тут же поправился: – Хотя для короля это как раз то, что надо…

Они продолжали тащиться почти в темноте, хоронясь и скрадываясь, когда небо медленно очистилось от туч. Луна воссияла во всей злобной мощи. Они видели, как впереди на милю протянулась ровная каменистая земля, изредка перемежаясь мелкими оврагами. А там, почти на краю зримости, надменно, как злая брань, вздымается рыцарский замок. Стены отвесны, темнеют узкие окна бойниц, высокие башни грозно вздымаются по всем четырем углам, а в середине недобро блещет металлом купол.

Томас огляделся:

– Либо еще один чародей… либо…

– Почему чародей?

– Вокруг замка пусто, – определил Томас.

Замок стоял в гордом одиночестве, без привычного скопища жалких домиков простолюдинов. К нему не тянулись скрипящие подводы с зерном, рыбой из озер, не везли дрова во многочисленные печи и камины, не гнали во двор замка скот на убой, словно обитатели замка кормились из воздуха, а мясо жарили на лунном свете.

– Может быть, – сказал задумчиво Олег, – из тебя все же получится король…

– Почему?

– Простолюдинов замечаешь…

– А с кого ж налоги брать? – удивился Томас. – Ты в своих пещерах совсем опещерился.

Выдвинулись из тени с осторожностью, но глаза были уже на стенах замка, душа Томаса уже страшно рубилась там на стенах, сбрасывала врагов на камни, крушила и разносила…

– Что-то странное в этом замке, – проговорил Олег тревожно. – Как будто нарочито поставили на видном месте.

– Ну да, – буркнул Томас. – Для нас такую махину строили!

– Ну, замок не новое заклятие, его можно и за миг…

Томас услышал предостерегающий вскрик, с опозданием развернулся, выхватывая меч, но оказалось, что смотреть надо было вверх. По голове ударили, он саданулся о твердое, с хриплым воплем ударил рукоятью меча, еще не успев раскрутить в могучем рыцарском замахе. Сверху обрушились удары, рядом грузно падали огромные багровые тела, складывали крылья, а он, уже все поняв, спешно рубил до того, как успеют встать с земли и броситься в бой.

В стороне удары посоха сливались с треском костей. Это был сплошной звук, словно мельница перемалывала крупное зерно. Томас, подражая калике, рубил как можно быстрее, двигался из стороны в сторону, на удары и толчки не обращал внимания, все потом, если потом будет, сам орал, скрипел зубами, нагнетая в себе ярость, вгоняя в бешенство, ибо напали так внезапно, что не успел, не успел…

Меч врубался в податливую плоть, Томас чувствовал себя волком в овечьем стаде, что вдруг само пыталось напасть на волка, чужие удары только шатали, слышался отвратительный скрип когтей по железу доспехов, он расшибал головы даже локтями, а когда чья-то рогатая оказалась у самого бока, прижал, услышал сладостный хруст черепа, когтистые лапы бессильно заскребли по панцирю, и Томас вскрикнул счастливо, ибо размозжить врагу голову почти так же сладостно, как завалить на залитый кровью пол и насиловать жену врага.

Крылатые звери бросались тупо, на верную смерть, как будто их гнала участь худшая, чем гибель. И когда за их спинами встал гигант с развернутыми крыльями, громадными и просвечивающими багровой пленкой, толстые жилы выделяются четко и угрожающе, Томас развернулся к нему, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание. Гигант был на две головы выше, намного шире, грудь впятеро, плечи обвисли под тяжестью, а в обеих руках блистало по длинному мечу, от которых струился зловещий синеватый свет, ядовитый даже с виду.

Лицо гиганта было в тени, Томас видел только толстые рога, острые и загнутые, уши торчали на макушке по-звериному, лунный свет озарял зверя сзади. Томас только и понял, что противник обнажен, это его вассалы, которых либо не жалеет, либо хотел проверить в бою и оставить лучших.

– Ты тоже здесь останешься, – прохрипел он, а потом, предположив, что противник все же рыцарского звания, хоть и безнравственно голый, выкрикнул с колебанием в голосе: – Назови себя, сэр… Я что-то не могу рассмотреть твоего герба.

Противник, лица которого не рассмотреть, зловеще расхохотался:

– Меня зовут по-разному, но можешь называть Смертью!

В сторонке послышались два глухих удара, калика всхрапнул, как конь, оставшиеся три крылатых зверя помельче тоже бросились к нему, оставив рыцарей готовить себя бранью к брани. Томас слышал еще удары, всего три, там шлепалось, скребло камень, под ноги плеснуло теплым, кровь шипела и дымилась, быстро уходила темным паром.