Мрак - Никитин Юрий Александрович - Страница 67

– А когда вошел в то капище?

– Около недели тому, – сказала Медея.

– Ого!

– Если хочешь точнее, то… даже восемь дней.

Мрак стиснул челюсти. Даже если удастся Медею уговорить напасть на Волка первой, то пройдет еще не один день, а то и не одна неделя, пока все войско соберется, выступит. Войну в один день не начинают!

– Я сумел уговорить помочь только Гонту, – сказал он невесело. – Это вожак разбойников…

– Слыхала, – ответила она пренебрежительно. – Даже видела однажды. Лысый хвастун с длинными лапами.

– Медея, – проговорил он с укором, – Гонта не лысый, а бритый. У них обычай такой. А мужик он просто замечательный! Если решишься, то его люди будут отличными союзниками.

– Я уже отправила большой отряд, – сказала она неожиданно. – Закончишь жевать, можно ехать вдогонку.

У Мрака кусок мяса вывалился из рук.

– Когда же ты успела?

– Твой посланец убедил.

– Ховрах? – обрадовался Мрак. – А я уже и спросить боялся. Что-то не слышу пьяных воплей, никто не горланит песни, не чую запаха блевотины… не за столом будь сказано. Что с ним?

Медея улыбнулась:

– Он и повел головной отряд.

– Он? – изумился Мрак. – Ну, Медея, либо заведет бес знает куда, либо все твои воины забрюхатеют.

– Почему нет? – ответила она равнодушно. – От таких мужиков здоровые дети заводятся. Пусть.

Он торопливо вытер губы тыльной стороной ладони. Поднялся, его желто-коричневые глаза блеснули благодарностью.

– Спасибо. Я поскачу вдогонку.

– Допей вино, – предложила она.

– Не до него, – отмахнулся он.

– Допей, – посоветовала она снова. – Все равно догоним еще на нашей земле. До перехода через кордон.

Он подумал, что ослышался:

– Ты едешь тоже?

– Я велела запрягать колесницу, едва дозорные увидели тебя издали. Мне очень хочется тебе показать, что колесница мчится быстрее твоего коня!

Конь Мрака, дотоле неутомимый, начал ронять пену. Всего две лошади в колеснице Медеи, но несут с такой легкостью, словно везут два перышка. Медея сама не правила, для этого впереди стояла могучего сложения поляница, дико свистела и размахивала бичом. Хоть в легком панцире, но все-таки живот был открыт, как и ноги. Она была на голову выше Медеи, в плечах и бедрах едва ли не шире, рыжая, звероподобная, с пышной копной в кольцах волос, что развевал ветер.

Медея лениво полусидела-полулежала на сиденье. Темные, как ягоды терновника, глаза насмешливо следили за Мраком. Ее коням намного легче, признал Мрак хмуро. Не держат тяжесть грузного мужского тела, а такую легкую колесницу мог бы тащить и ребенок. Да и просто приятно видеть, как женская легкость, особенно в ее положении, побивает грубую мужскую силу.

Сам он время от времени бросал взгляды на колесницу. Несется лихо, кони даже не вспотели. Тревога за тцарство Куявию странно уживалась в его душе с уязвленным самолюбием от такого пустяка, что его вот-вот обгонят женщины. Пусть даже одна из них царица, а другая – ее лучший воин.

Ему дышали в затылок с десяток поляниц. Эта почетная стража мчалась по обе стороны дороги. Кони под ними были легкие – как ласточки, неслись ровно, почти не касаясь земли. Похоже, обогнать могли бы, но не решались: Медея убьет, если напылят перед колесницей.

Солнце клонилось к закату, когда Мрак заметил далеко впереди сизые струйки дыма. Присмотревшись, крикнул Медее:

– Похоже, твои девки уже встретились с ребятами Гонты!

– Не должны, – отозвалась Медея.

Вид у нее был встревоженный. Мрак улыбнулся, хоть в чем-то берет верх:

– Похоже, хлопцы Гонты сами поспешили навстречу! Не утерпели.

Медея бросила пару слов вознице, бич с сухим треском обрушился на лошажьи спины. Оскорбленные кони понеслись еще быстрее, Мрак начал отставать. Хуже того, и конные поляницы с визгом и воплями понеслись мимо, обогнали.

Худые, как кошки, подумал Мрак мстительно. Такие для коней что есть, что нет их вовсе. Кожа и горсть костей. Это не человек с его весом в какие-нибудь семь-восемь пудиков!

Поляницы, выехавшие с Ховрахом, уже разожгли костры, но шатры не ставили. Мрак видел, с каким облегчением перевела дух Медея. Похоже, не очень верила в стойкость своих воительниц. Тем более что разбойники Гонты сродни им же: изгои, живущие по своим законам, презираемые, возбуждающие ненависть сытых горожан, зависть и жадное любопытство.

В полете стрелы ниже по течению люди Гонты спешно раскладывали свои костры. Похоже, прибыли только что, многие как раз слезают с коней. Новоприбывшие костры разжигали все выше и выше по течению. Мол, ради чистой воды, замутили тут всякие, но кому дурить голову, ради какой воды?

Правда, костры поляниц тоже сдвигались к кострам разгоряченных мужчин. Слышался смех, перебрасывались шуточками, что становились все откровеннее.

Гонта вышел навстречу, но взгляд его, миновав Мрака, устремился на колесницу. Был он чисто выбрит, голова блестела как отполированная, а длинный чуб был заброшен за ухо. Серьга вызывающе блестела красным рубином.

Мрак смотрел удивленно, таким вожака разбойников еще не видывал. Чист, пахнет травами, выстиранная рубашка с вышитыми петухами, рукава засучены, волей-неволей не оторвать взгляд от могучих рук: длинных, сплетенных из таких тугих мышц и жил, что кажутся выкованными из металла.

– Приветствую тебя, царица, – сказал Гонта. Глаза блестели, а губы сложились в неуверенную улыбку. – Я много наслышан о тебе.

Он протянул руку, напряг мышцы, чтобы красиво вздулись и заиграли, но Медея вылезла из колесницы, лишь скользнув по его могучей длани равнодушным взором. Грудь ее колыхалась при каждом движении. Мрак слышал, как Гонта задержал дыхание.

– Все ли твои люди прибыли? – спросила она ровным, как степь, голосом. И, не дожидаясь ответа, изогнула губы: – Я думала, у тебя их больше.

Гонта вспыхнул, его необъятная грудь раздалась в объеме, рубашка затрещала. Медея посмотрела с интересом, но это было оскорбительное любопытство человека к драчливому петушку.

– У меня их достаточно, – ответил он сдавленным голосом. – Достаточно, чтобы здесь все знали мою власть. У меня – мужчины!

Насмешливый взгляд Медеи сказал, что не все, кто носит портки, – мужчины, но Гонта ответил тоже взглядом, что это она может проверить хоть сейчас.

Мрак хмыкнул, Гонта и Медея тут же повернули головы в его сторону. Оба уже выглядели рассерженными, будто спорили полдня.

– Можно мне спросить? – сказал он. – Кто едет вон с той стороны? Он не похож на поляницу. Да и для разбойника слишком хорош…

С той стороны поднималась пыль, красная в лучах закатного солнца. Сколько Гонта и Медея ни всматривались, в их сторону двигалось только пыльное облако, потом донесся стук копыт. Наконец заблистали солнечные зайчики, и Гонта посерьезнел. Судя по тяжелому конскому топоту, блеску доспехов, в их сторону едет могучий витязь.

Мрак первым шагнул навстречу. Поляницы на всякий случай отступили и взялись за оружие.

Из пыльного облака вынырнул на огромном коне высокий богатырь в остроконечном шлеме. Шлем был странным, закрывал лицо, выступала только роскошная седая борода, что веером лежала на могучей груди. За ним скакали еще трое воинов.

– Как же он видит? – пробормотала за спиной Мрака одна женщина, в ее голосе было великое удивление.

Мрак сказал громко:

– Добро пожаловать, доблестный Гакон! Что привело тебя в наш стан?

Гакон высился огромный и неподвижный, как башня. На звук голоса чуть повернул голову, вслушался. Голос прозвучал густой и мощный, как из глубокого подвала:

– И я приветствую тебя, доблестный Мрак. Я узнал, что ведешь людей на Волка. Мне совестно за тцаря, что не дал тебе войска. Но я, слуга тцарю, пришел сам.

– Ты хочешь пойти с нами? – спросил Мрак.

– Да, – прогремел Гакон с непонятным раздражением. – Авось хоть здесь найду успокоение.

Мрак развел руками:

– Мы рады тебе, Гакон.

Витязь с завидной легкостью спрыгнул с коня. Один из всадников спешился, взял за руку. С другой стороны подбежала, повинуясь кивку Медеи, поляница. Вдвоем повели старого богатыря в сторону наспех возводимого шатра.