Хаос и Амбер - Бетанкур Джон Грегори - Страница 60

– Мог, мог! – Отец направил на Эйбера меч и пошел к нему. – И я должен убить тебя, не сходя с этого места.

– Нет! – Я схватил отца за руку. – Он хотел, как лучше!

– Я – изменник?! – продолжал бушевать Дворкин, испепеляя Эйбера взглядом. – Изменник здесь один, и это ты, Эйбер! Это ты предал собственного отца!

– Виноват в этом только ты один! – рявкнул я. – Если бы он знал о твоих замыслах, он, может быть, понял бы...

– У нас нет времени на эти нежности!

Дворкин попытался обойти меня.

Я загородил ему дорогу.

– Если так, сотвори время для этого, отец.

– Дома меня никто не посмеет назвать предателем! – процедил сквозь стиснутые зубы Эйбер.

– Треклятые дети!

Отец попробовал оттолкнуть меня, но я ухватил его за запястье, твердо решив не допустить кровопролития. Дворкин охнул, я заметил, как натянулись веревками мышцы у него на шее. Подметки моих сапог заскользили по траве.

Вдвоем в такую игру играть было можно. Я покрепче уперся ногами в землю и сдержал натиск отца, а потом напрягся изо всех сил и оттолкнул его назад, футов на десять. Он пошатнулся и тяжело дыша, озадаченно воззрился на меня.

– А ты здесь силен, – заметил он.

– Посильнее тебя.

– Может быть...

У меня за спиной прозвучал голос Эйбера.

– Не надо драться с ним, Оберон. Я сам могу за себя постоять!

Я оглянулся через плечо. Эйбер сцепил пальцы, а когда он развел руки в стороны, между ними закачался темный шар.

– Ты не посмеешь... – вырвалось у отца. Эйбер отозвался.

– Я сюда не драться пришел. Я пришел, чтобы помочь... но если ты попробуешь ударить меня, я буду защищаться!

Темный шар начал вырастать в размерах. Эйбер швырнул его наземь, и шар принялся разбухать и поглощать землю. У меня на глазах на поляне появилась яма.

Дворкин поспешно отступил на несколько шагов назад. Я поспешил последовать его примеру. Мне очень не понравилось, как он выглядел, этот непроницаемый мрак. Эйбер не спускал с него глаз и что-то бормотал, но слишком быстро, и я не разбирал слов. Не это ли он называл Первородным Хаосом?

– Седлай коней, – негромко велел мне Дворкин. Казалось, он напрочь забыл о нашей распре. – Теперь я знаю дорогу.

– А как же Эйбер? – спросил я, уложив седло на спину отцовского мерина и начав затягивать подпругу.

– Оставим его здесь. Он не дерзнет последовать за нами.

– Нет, я за вами последую! – вскричал Эйбер. – Если ты не желаешь спасать наше семейство, то это должен попытаться сделать я!

Черная ямина, к моему великому ужасу, успела превратиться в зияющую пропасть. Она поглощала все, к чему прикасалась: наши одеяла, костер, дорожные мешки. Теперь все мы стояли на краю бездны.

– Если так, то ты – глупец! – крикнул в ответ Эйберу отец.

Он вскочил на своего коня и развернул его прочь от стоянки. Я растерялся, но, бросив последний взгляд на Эйбера, сделал то же самое.

Следовало отдать моему брату должное, что я и сделал. За последние пять минут он выказал такую силу духа, какой я от него никак не ожидал.

Целый час мы скакали в сторону от поляны, никуда не сворачивая, хотя лично я никакой дороги и даже тропы не видел. Отец в очередной раз прорвался в иную Тень, и мы оказались в мире, где уже рассвело.

Миновало какое-то время, и вдруг воздух стал каким-то странным – особенно, хрустально чистым. Любая ветка на каждом из деревьев здесь была окрашена столь ярко и видна столь четко, что такого я ни разу в жизни не видел. Не шелестел ветер, не стрекотали насекомые, не пели птицы. Чистейший воздух приятно бодрил. Никогда я не ощущал ничего подобного.

Когда мы наконец выехали из леса и поскакали по травянистой равнине, я ахнул, увидев прямо впереди солнце. Оно было вполовину больше солнца Илериума и испускало сияние оттенка червонного золота. Эта краска ложилась на все вокруг, к чему только прикасались солнечные лучи.

Налево от нас раскинулся океан. На его поверхности царил полный штиль, даже самой мелкой ряби – и той не было заметно. Не плескала рыба, не парили над водой чайки. Лучи солнца касались океана и окрашивали отмели в яркий сине-зеленый цвет. Дальше от берега вода приобретала более темный, лазурный оттенок. Я мог бы сидеть на побережье и часами любоваться этим океаном.

– Уже недалеко... – пробормотал Дворкин. – Да...

– Недалеко до чего? – спросил я, не отрывая глаз от океана.

– До Узора, до истинного Узора – того, который лежит в центре всего на свете. Он совсем рядом.

Отец спешился и оставил коня – не стал стреноживать, просто бросил поводья. Я последовал его примеру. Оба мерина с радостью опустили головы и принялись пировать сочной травой.

Бок о бок мы пошли в ту сторону, где из травы выступал большой плоский камень – футов, наверное, сто пятьдесят длиной и сто шириной.

На камне словно бы золотой лентой были выведены контуры Узора – завитки и повороты, изящные петли и перехлесты. Он почти совпадал с Узором внутри меня... почти, но не совсем. Более он напоминал тот Узор, который змей в башне, выстроенной из черепов, сотворил из крови Тэйна.

– Он неправильный, – вырвалось у меня.

– Верно, – отозвался отец. – И именно поэтому его следует уничтожить. Для этого мы сюда и пришли. Здесь решение для всех наших бед.

Я посмотрел на него.

– Когда ты создавал все это, ты еще не видел Узора целиком, да?

– Нет, не видел.

– Подождите! – послышался крик позади нас. Я обернулся. По траве к нам опрометью несся Эйбер.

– Ступай домой, – велел я ему. – Тебе здесь не место. Ты пытался спасти нас. Ты старался, как только мог. Король Утор все поймет.

– Ты собираешься уничтожить его! – крикнул Эйбер отцу, не слушая меня. – Я слышал, как ты это говорил. Почему ты мне ничего не сказал?! Ведь именно этого и хочет король Утор! Мы сражаемся за одно и то же, все это время мы сражались за одно и то же!

– Стало быть, ты мне поможешь? – спросил у него отец.

– Да! – с жаром откликнулся Эйбер и кивнул. – Что я должен делать?

– Я не очень уверен в том, что произойдет, когда я разрушу этот Узор. Вы должны позаботиться о том, чтобы я уцелел до тех пор, пока мой труд не будет завершен, что бы ни случилось.

Эйбер шумно сглотнул слюну, обернулся, посмотрел на меня и снова согласно кивнул.

– А как же быть с теми, кого мы отправили в Тени, дабы они там обрели убежища? – встревоженно спросил я. – Что станет с ними, если Тени исчезнут?

Дворкин растерялся.

– Я не могу этого знать, – наконец признался он. – Вот. Возьми. Поработай с ними. – Он вынул из-за пазухи небольшую колоду волшебных Карт и протянул ее мне. Я быстро перетасовал Карты и выбрал те, на которых были изображены мои братья и сестры, которых мы с отцом отправили, в целях их безопасности, в миры Теней. Я взял Карты Титуса и Коннера – братьев-близнецов, невысоких ростом, как и наш отец, с глазами, в точности, как у него, и встревоженными лицами. Изадора была изображена на Карте в доспехах, с развевающимися огненно-рыжими волосами. Следующей была Карта Сиары – стройной, словно богиня, и тоже рыжеволосой, а за ней последовала Карта Леоны – милой и невинной, и наконец Карта Блейзе – ослепительной красавицы, которая отличалась удивительной хитростью, изворотливостью и умением вертеть людьми. Мое семейство.

– Эти Карты настроены на Узор? – спросил я, возвратив колоду отцу.

Он кивнул.

– Скажи им всем, пусть возвращаются в Хаос, – распорядился отец, – пока у них еще есть такая возможность. Насколько я знаю, это единственное место, которое в итоге устоит.

Я отдал половину отобранных карт Эйберу, половину оставил себе. Эйбер взял карту Титуса. Я выбрал Карту Изадоры и пристально всмотрелся в изображение сестры. Она стояла передо мной в кольчуге, с мечом в руке. Ее рыжие волосы развевались на ветру, на подбородке запеклась кровь. Она была прекрасна в своей ярости. Позади нее возвышался замок Джунипер, его стены были полуразрушены. От верхушек двух башен в небо поднимался дым. По стенам расхаживали здоровенные уроды – голые, волосатые, с дубинками и копьями. Наверное, то были тролли.